Он впустил ее в дом и включил свет. Стоя в центре комнаты, Иден молча огляделась вокруг. Она протянула руку и дотронулась до одной из поддерживавших потолок балок.
– Этот дом ты построил своими руками, – произнесла она.
– Почему ты так думаешь?
– Здесь во всем чувствуется твое присутствие. – Она указала пальцем на вделанный в стену над камином барельеф. – Это твоя работа? Ты художник? И все эти скульптуры тоже сделал ты?
– Нет, я их купил. Коллекционирую.
– Врешь. Это твои творения. Только ты мог сделать все эти вещи. – Иден взяла в руки вырезанную из мрамора женскую головку и заглянула в красивое, спокойное лицо незнакомки. – Это портрет? Кто она?
– Одна женщина, которую я когда-то знал.
– Она была твоей любовницей? Ты ее любил? Джоул изо всех сил старался сохранить над собой контроль. Знакомые вещи вдруг беспорядочно смешались перед глазами, голова пошла кругом. Казалось, мир перевернулся вверх дном.
– Прекрати задавать вопросы. Пожалуйста.
– Ты замечательный художник. – Иден положила на место мраморную голову и взяла глиняную статуэтку. – Если бы у меня была хоть малая доля твоего таланта… – Она пробежала глазами по сверкающей полировкой мебели, по индейским коврикам и кувшинам, по старинному испанскому сундуку, что стоял рядом с камином. – Это самый красивый дом, который я когда-либо видела.
Он невольно усмехнулся.
– Я серьезно, – искренне проговорила Иден.
– То же самое я подумал, когда увидел твой дом в Санта-Барбаре.
Она изумленно уставилась на него.
– Ты там был?! Когда?
Лицо Джоула приняло отрешенное выражение; оставив ее вопрос без ответа, он отвернулся. Но неожиданно Иден осенило.
– Ты тот самый грабитель! – воскликнула она. – Это ты залез в мой дом, верно? Несколько лет назад, когда я была в Мон-Плезан. Это был ты! Ты разбил всех моих стеклянных коней. И кукольный домик.
Ничего не говоря, Джоул принес два полотенца и одно протянул ей.
– Скажи мне правду, – умоляла его Иден. – Ведь это был ты, да?
– Да, – с трудом произнес он. – Это был я.
– Но почему? Почему ты разбил все эти милые моему сердцу вещи?
– Я был зол.
– А потом, – задумчиво продолжила Иден, – ты, очевидно, отправился в Мон-Плезан, чтобы увидеть меня. Да, теперь я вспомнила. Вот, значит, откуда у тебя мои фотографии! А я-то ломала себе голову, где ты их раздобыл. Ты взял их в моей спальне!
– Вытри голову. У тебя мокрые волосы.
Она еще некоторое время в упор смотрела на него широко раскрытыми, полными удивления глазами, затем набросила на голову полотенце и принялась интенсивно вытирать намокшие волосы.
Джоул прошел в кухню и поставил на огонь кофейник. Он почувствовал приступ тошноты и, закрыв глаза, прислонился лбом к кухонному шкафу; перед глазами поплыли светящиеся точки. Что же ему делать? И запереть ее нет сил, и отпустить нельзя. Она буквально разрушала все его оборонительные сооружения. Он был перед ней, словно голый. Стоило ей лишь задать вопрос, и он тут же ответил. Ответил, сам не зная почему. Да она же вытянет из него всю правду. Она все узнает.
Джоул вздрогнул, почувствовав, как ему на спину легла рука Иден, босиком неслышно подошедшей сзади.
– Ты чего? – озабоченно спросила она.
Он обернулся. Ее взъерошенные волосы темным облаком обрамляли милое личико, глаза обеспокоены.
– Что с тобой, Джоул?
– Не спрашивай меня больше ни о чем, – прошептал он.
– Но я должна знать, – упрямо проговорила она. – Почему ты это сделал? Что ты там искал?
– Годы, которые пожирали саранча, жуки и гусеница, – выпалил Джоул. – Годы.
– Годы? Какие годы?
Он отшатнулся от нее, от ее зеленых глаз, бросился в комнату и сорвал с себя рубашку. Иден последовала за ним.
– Джоул, какие годы?
– О Господи! – зарычал он, поворачиваясь к ней лицом. – Прошу тебя, Иден, заткнись!
Она испуганно съежилась, но осталась стоять на месте. Затем протянула руку и положила ладошку на синевший у него под ребрами шрам. Тело Джоула было теплым.
– Ты получил это во Вьетнаме?
– Да, – выдохнул он.
– Бедный солдатик, – сочувственно проговорила Иден. – Знаешь, кто мы с тобой? Кукла и Стойкий Оловянный Солдатик. Из той сказки. Помнишь?
– Мне никогда не читали сказок, – холодно сказал Джоул. – Тебе надо вымыться. И переодеться в сухое. Ты промокла насквозь.
– И ты тоже. – Она улыбнулась. – Пойдем вместе помоемся.
– Нет.
– Ну пойдем! Обещаю не приставать к тебе. Мы будем, как брат с сестрой.
Схватив ее за руку с такой силой, что она задохнулась от боли, Джоул втолкнул ее в ванную.
– Мойся. Я принесу сухую одежду.
Когда он вернулся, Иден, уже раздетая, сидела в ванне и задумчиво намыливала ноги.
– Они любили друг друга, – сказала она. – Он был оловянным солдатиком, а она бумажной куклой. Его выбросили в окно, и он утонул в море. Или что-то в этом роде. Но он был очень стойким и в конце концов возвратился к ней. Потом его бросили в огонь, и он начал плавиться. Тогда бумажная кукла тоже прыгнула в огонь, и они вместе погибли. Эту сказку написал Ганс Христиан Андерсен. Когда я была маленькой, у меня была такая книжка.
Джоул посмотрел на ее стройное бледное тело. Ему показалось, что между ними протянулась невидимая шелковая нить, крепко связавшая их.
– У тебя было столько игрушек, – дрогнувшим голосом произнес он. – Столько любви. Детские песенки… Сказки… Все, что ты только могла пожелать.
– А у тебя разве не было?
– Нет. У меня ничего не было.
– Неужели они не любили тебя, ну, те люди, у которых ты рос?
– Думаю, они ненавидели меня. Я просто уверен, что они ненавидели меня. Они вообще всех и вся ненавидели.
– А что случилось с твоими настоящими родителями?
– Они умерли.
– Извини, – мягко сказала Иден. Она легла на спину. Треугольник курчавых волос внизу ее живота плавно покачивался под водой. Джоул заставил себя не смотреть на него. У Иден было усталое лицо. Недавние переживания утомили ее. Под глазами виднелись темные круги, отчего их изумрудный блеск несколько поблек. Парадоксально, но Джоул подумал, что она выглядела, как никогда, очаровательно.
Иден бросила взгляд на свое тело и одной рукой прикрыла черневший в воде треугольник.
– А я никогда не испытывала оргазма, – ни с того, ни с сего заявила она.
Уже переставший удивляться той легкости, с какой Иден меняла темы разговора, Джоул молча ждал, что она скажет дальше.
Она чуть заметно улыбнулась.
– Обычно, как только я говорю это, мужчины сразу хотят попробовать доказать, что они способны довести меня до безумия. Каждый старается убедить меня, что именно он – самый лучший любовник, и показать, какой потрясающий у него член. Но у них никогда ничего не выходит. Я вообще не способна испытать оргазм. Я получаю удовольствие от дозы. – Она снизу вверх посмотрела на Джоула. – Я всегда пыталась представить себе, на что это похоже. Наверное, чувствуешь себя так же, как после того как впервые в жизни ширнулся. Я права?
– Не знаю. Я героином не кололся, – с иронией в голосе ответил он.
– Но травкой-то ты все-таки баловался. Это похоже?
– Нет, не похоже.
– Тогда с чем это можно сравнить?
Джоул устало провел рукой по лицу.
– Ты задаешь чертовски трудные вопросы.
– Ну, это хорошо? – не отставала Иден.
– Да, это хорошо.
– Просто великолепно?
– Иногда.
– Значит, ты все же не всего в жизни был лишен. У меня были кукольные домики, а у тебя были оргазмы. Кому из нас, интересно, повезло больше?
– Неужели ты… – Он в нерешительности запнулся. – Неужели ты совсем ничего не испытываешь?
– Испытываю, конечно. Это довольно приятно. Но не более того.
– А у тебя… у тебя было много мужчин?
Иден улыбнулась.
– Надо же – покраснел! Почему ты стесняешься меня? Я же тебя не стесняюсь. Я чувствую себя так, словно знакома с тобой всю жизнь. Я могла бы тебе рассказать все, что угодно. И мне хочется рассказывать тебе. Да, у меня было много мужиков.
– Сколько?
– Наверное, человек двенадцать. Сейчас уж всех и не припомню. Я, как правило, была под кайфом, когда это происходило. Честно говоря, когда меня первый раз трахнули, я была такая обкурившаяся, что даже ничего не поняла. Это случилось в Вудстоке. – Она на минуту замолчала. – Подумать только, я всегда занималась сексом, лишь накачавшись наркотой!
– Может быть, это и объясняет, почему ты так ни разу и не испытала оргазма, – проговорил Джоул.
– Об этом я не задумывалась. – Иден подняла прикрывавшую низ живота руку. – Ну? – сказала она, взмахнув ресницами. – А ты не желаешь стать тринадцатым? Не хочешь попытаться сделать это число счастливым?
Он не выдержал и рассмеялся.
– Ты такой красивый, когда улыбаешься, – очарованно заметила Иден. – Но ты слишком редко делаешь это. Ну ничего, я заставлю тебя смеяться.
– Да ну?
– У меня такое чувство, будто мы с тобой уже переспали. А у тебя?
– Нет, – тихо произнес Джоул. – У меня такого чувства нет.
Она слегка наклонила голову набок и прошептала:
– Разве ты не влюблен в меня? Ну хоть чуть-чуть?
Джоул, теряя над собой контроль, резко повернулся и открыл дверь.
– Сейчас я приготовлю нам ужин, – сухо сказал он. – А потом ты отправишься в свою каморку.