Будущее время употребляется также вместо прошедшего для обозначения внезапного наступления действия, например:Герасим глядел, глядел, да как засмеется вдруг(И. С. Тургенев); или для указания на повторяющиеся действия, например:Мать бегло просмотрит отметки, увидит двойку за рисование или чистописание и недовольно покачает головой(А. Гайдар).
Попробуйте, мои юные читатели, во всех приведенных выше примерах заменить глагольные формы, употребленные писателями, другими формами, соответствующими реальному значению выражаемого ими времени, и вы сами легко ответите на вопрос «А как лучше?».
Обратим также внимание на возможности синонимического употребления одного наклонения вместо другого. Так, повелительное наклонение употребляется вместо условного в разговорной речи, например:Знай я ремесло – жил бы в городе(М. Горький). Наоборот, форма условного наклонения употребляется вместо повелительного для смягченного выражения пожелания, совета, например:Ты бы ложилась, нянечка(А. П. Чехов).
Синтаксис – душа предложения
Взятые сами по себе, слова не выражают мысли, они составляют достояние словаря, являются строительным материалом для предложения. А вот включенные в предложение, приобретая нужную форму, расставленные в надлежащем порядке, они отвечают своему назначению – выражать мысли, чувства, волю. И далеко не безразлично, какое здание строится из этого материала – стандартный блочный дом или произведение тонкой архитектуры.
Сопоставим три варианта примерно одного и того же текста:
Кто такие комсомольцы двадцатых годов?
Кто они, комсомольцы двадцатых годов?
Комсомольцы двадцатых годов. Кто они?
Думаю, мы все согласимся с тем, что наиболее выразителен последний вариант. Если в первых двух содержится как бы нейтральный вопрос (содержание второго усиливается введением личного местоимения, значение которого раскрывается последующим приложением), то третий вариант стилистически окрашен благодаря тому, что текст разделен на две части: в первой привлекается внимание к предмету мысли, он выдвигается на передний план, и только потом задается тот же вопрос, в результате чего и создается большая выразительность. Не случайно подобные «раздвоенные» конструкции все чаще встречаются в современной художественной прозе и в публицистических произведениях, например в заголовках газет:Пятилетка: проблемы, суждения; Телевидение и книга: им рядом жить; Безнадзорность: что это такое; Куба: путь к победе революции.
Эти конструкции чем-то напоминают знакомые вам назывные предложения: и в том и в другом случае центр тяжести падает на именительный падеж, вызывающий у нас представление о предмете или называющий тему дальнейшего высказывания. Например:Земля. На ней никто не тронет… Лишь крепче прижимайся к ней(К. Симонов);Часы – и те здесь были палубные(Э. Казакевич). Сравните выразительность «чистых» назывных предложений:Шепот, робкое дыханье, трели соловья…(А. А. Фет);Ночь, улица, фонарь, аптека. Бессмысленный и тусклый свет(А. Блок).
«Разрыв» предложения на части, подачу их отдельными «порциями» находим и в так называемыхприсоединительных конструкциях, например:В комнате грянул марш. Походный марш. Такой бодрый, веселый. С такими форшлагами, трелями. Из-за той же неподвижной шторки(К. Федин);Когда мы говорим о слезах радости, с которыми встречает Красную Армию население освобожденных городов, это может показаться формулой. Но доктор Коровина плакала от радости. И Бабкин. И старый священник Говоров. И комсомолка Зоя. И тысячи, тысячи людей(И. Эренбург).
Продолжим наши наблюдения над стилистическим синтаксисом.
Можно было бы сказать: «Все проклинали станционных смотрителей, все с ними бранились». А у А. С.