- Да, конечно, я знаю все, я прекрасно понимаю, на что способен этот негодяй, но какой же выбор остается мне? Я не могу ехать с вами. Неужели вы потащите меня с собой и этим ускорите мою смерть? Нет, я останусь здесь, и если вы хотите ехать, то должны бросить меня на произвол судьбы.
И совершенно неожиданно для него она вдруг быстро выскользнула из его объятий, прислонилась к стоящему недалеко от них комоду и обеими руками уцепилась за него. Гель сейчас же бросился за ней и хотел приподнять ее, но она с такой силой держалась за комод, что он не рисковал оторвать ее от него, чтобы не причинить ей боли.
И вслед затем она вдруг стала стонать и рыдать так горько, что Гель наконец тоже пришел к тому убеждению, что она действительно вряд ли в состоянии ехать теперь верхом. Он быстро подошел к окну, закрыл его и затем обратился к ней и сказал:
- Сударыня, что же я теперь буду делать? Ведь, если вы действительно заболели вследствие всех перенесенных вами передряг, так вы еще не скоро оправитесь, вам нужен покой и отдых, я же не могу оставаться с вами.
- В таком случае, не оставайтесь, оставьте меня одну.
- Хотите, я оставлю вам своих людей? Они защитят вас.
- И моего пажа тоже? Но ведь он не достаточно силен, чтобы защищаться против Румнея и его людей.
- В таком случае я оставлю вам тех из людей, которые присоединились к нам из шайки Румнея.
- Конечно, эти несчастные раненые останутся со мной, так как они не могут ехать дальше. Остальные четверо останутся здесь, пока не увидят вдали Румнея: тогда они сбегут или останутся тоже здесь, но погибнут все от его мстительной руки.
- Но если я оставлю при них Боттля и Антония?
- Да, конечно, если эти всадники окажутся гонцами королевы, для вас будет лучше, если ваши верные слуги погибнут, а вы сами спасетесь.
- Сударыня, я не заслужил этой насмешки. Верьте мне, что я не трушу за свою жизнь, а спасаю чужую, впрочем вы ведь ничего не знаете об этом. Как жаль, что это еще не завтрашний вечер, тогда бы увидели, как мало я берегу собственную жизнь. Но еще в продолжении целых суток я не имею права располагать собою.
Анна не обратила никакого внимания на его слова, смысл которых ей остался непонятен.
- Почему же вы остаетесь здесь? - спросила она. - Разве я прошу вас оставаться из-за меня? Уезжайте и берите с собой своих людей: они наверное вам еще понадобятся.
- Да, это верно, - ответил Мерриот, думая только о том, что действительно следы трех людей заметнее, чем следы одного.
- Ваши оба спутника - здоровые и сильные люди, - продолжала она, - но вряд ли они станут защищать меня ради меня самой: этот пуританин действует только по вашему приказанию.
- Это верно, - пробормотал Гель рассеянно. - Против целой шайки разбойников шесть человек ничего не поделают, особенно, если им приходится сражаться только для того, чтобы защитить слабую женщину: на это способен только дворянин. А тот дворянин, который рискует своей жизнью ради женщины непременно рассчитывает на то, что она вознаградит его за подобную преданность, в которой высказалась вся его любовь к ней.
В комнате воцарилось молчание. Она ни единым звуком не выдала своих чувств, охвативших ее при этом первом открытом признании в любви с его стороны; из этого он мог убедиться в том, что признание это не явилось для нее неожиданным.
- Как безжалостна ко мне судьба! - заговорила она вдруг тихим, прочувствованным голосом. - Только вы один, как истый джентльмен, готовы защищать меня до последней капли крови, только вы со своим благородным и мужественным сердцем могли бы устоять против всех опасностей и победить их, только вы при своем умении ладить с этими людьми сумели бы заставить их выступить в мою защиту, только ваше присутствие здесь могло бы меня спасти от этого негодяя, но судьба так жестока, что вы должны оставить меня, чтобы спастись самому, так не медлите же и уезжайте и предоставьте меня моей судьбе.
Она кончила почти шепотом и лежала неподвижная и бледная, как бы не в силах даже думать о том, что ей предстоит.
- Сударыня, - воскликнул Гель вне себя, - разве я могу еще выбирать? Если это Румней со своими людьми, я не могу оставить вас одну и уйти самому. Если же это гонцы королевы, я не могу остаться с вами. Неужели вы действительно не можете проехать еще немного верхом? Неужели это невозможно? Постарайтесь собраться с силами, переломите себя и встаньте.
Вместо ответа она только безнадежно улыбнулась и промолчала.
- В таком случае, до свидания, - сказал он отрывисто и, круто повернув, пошел к дверям.
Тихий стон остановил его, он обернулся и посмотрел на нее; сердце его, переставшее почти биться, когда он так решительно отошел от нее, забилось вдруг с удвоенной силой.
Она не смотрела на него и не переменила своей позы, но при свете огня видно было, что на глазах ее стоят слезы.
Он стоял и смотрел на нее, а она тихо всхлипывала, как бы покорно приготовляясь к ужасной судьбе, ожидавшей ее, - к тому, что она будет оставлена совершенно одна в пустом доме и во власти негодяя, от которого ей нечего ждать пощады.
Когда Мерриот, не помня себя, бросился опять к ней, по лицу ее уже струились ручьи слез.
- Сударыня, - сказал он, бросаясь перед ней на колени и осторожно прикасаясь к ее опущенной руке, - не бойтесь, я останусь с вами, хотя и рискую своей жизнью и изменяю делу, которому посвятил все свои силы, но я не могу оставить вас в таком беспомощном положении. Пусть простит меня Бог, пусть простят меня те, ради которых я рисковал жизнью все эти четыре дня; пусть простят меня мои предки, которые не изменяли никогда данному слову ни из боязни перед другими, ни из любви к женщине. Но я люблю вас! Я дорого плачу за право держать вас в своих объятиях, я люблю вас!
Он отпустил ее руки и обвил ее стан, она не только не сопротивлялась, но даже обеими руками обняла его за шею. Она уже не плакала, но на щеках ее виднелись еще слезы, и ноздри ее слегка раздувались, личико ее так близко наклонилось к нему, что губы ее почти касались его губ. И когда он стал безумно целовать их, она не выказала ни малейшего сопротивления.
- О божество мое! - шептал он, не помня себя, стараясь заглянуть в ее глаза, в которых он читал отражение того, что так красноречиво говорили его собственные, - никогда не думал я, что окажусь так слаб и в то же время испытаю столько радости. Хотя я рискую своей жизнью и своей миссией, но в эту минуту я ни о чем не жалею. В эту минуту ты меня любишь, не так ли? Иначе все поцелуи на свете лгут, и все глаза также лгут. Скажи мне, дорогая, правда ли, ты любишь меня, или это все прекрасный сон?
- Неужели вы хотите, чтобы уста мои повторили словами то, что уже выразили на деле? - ответила она шепотом, как будто едва владея собой.
- Я не убивал твоего брата, - продолжал он, все еще глядя ей в глаза. - Этому ты должна верить, но мне кажется, что даже если бы нас разделяла кровь твоего брата, так и то ты все же должна была бы любить меня.
Она ничего не отвечала, и когда он опять хотел заговорить, она прижалась своими устами к его устам и таким образом заставила его замолчать.
Потом вдруг в мгновение ока, она изо всей силы оттолкнула его от себя и осталась стоять, прислушиваясь к чему-то.
XVIII. Прибытие всадников
По дороге слышен был топот конских копыт. Мерриот быстро поднялся с колен, обернулся и пошел навстречу Боттлю, входившему в дверь.
- Все готово к отъезду, сэр, - сказал Боттль.
- Мы никуда не поедем, - спокойно ответил Мерриот, стараясь не выдать своего волнения. - Мы останемся здесь всю ночь и, может быть, еще дольше.
- Останемся здесь? - спросил Кит, с удивлением глядя на Мерриота.
- Пусть Антоний отведет лошадей обратно в конюшни, а затем… - Мерриот чувствовал, что удивление Боттля было так велико, что он должен дать ему какие-нибудь объяснения относительно такой быстрой перемены своего решения, и поэтому, ни минуты не медля, он прибавил решительно, - а затем мы должны приготовить здесь все, чтобы выдержать в этом доме осаду. Иди вниз и пошли сюда Френсиса и Тома Коббля, и все остальные пусть ждут моих приказаний.
Кит исчез, он сразу понял теперь намерение Мерриота. Слово "осада" объяснило ему все. Десять дней были необходимы для спасения сэра Валентина; прошло уже четыре дня, четыре еще понадобятся, чтобы вернуться обратно в Флитвуд и таким образом надо обеспечить себе еще только всего два дня. Если удастся удержаться в этом доме в продолжении двух дней, миссия их будет исполнена, и сэр Валентин спасен.
Но что же будет потом с Гелем и со всеми ими? Теперь не время было думать об этом, прежде всего надо было заручиться этими двумя днями.
Анна, в свою очередь, не знавшая ничего об этих знаменательных десяти днях, радовалась тому, что задержала Геля и таким образом дала его преследователям возможность догнать его, т. е. достигла цели, к которой стремилась и ради которой вынесла столько за последние дни. Она лежала неподвижно, ни единым движением не выдавая того, что происходило в ней в эту минуту.
- А теперь, сударыня, - сказал Гель, обращаясь к ней, - скажите мне, что я могу сделать для вас. Я не умею обращаться с больными. Может быть, кто-нибудь из моих людей сумеет.
- Нет, - ответила она сонным голосом, - мне нужен только отдых и покой. Вся моя болезнь заключается в том, что я смертельно устала. Единственное средство против этой болезни - сон.
- Перенести вас на вашу постель?
- Как хотите.