- Мне дела нет до того, куда и зачем поехал ваш судья, - продолжал кричать Гель, - я требую, чтобы меня пропустили, так как должен ехать дальше.
- Я - здешний констебль, и знаю, в чем состоят мои обязанности. Я должен задерживать всех, кто обвиняется в измене, а там уже дело судьи разобраться, правы вы или виноваты.
Констебль говорил с большим достоинством, по-видимому, он рисовался перед м-с Хезльхёрст и своими согражданами, он придавал себе храбрый вид, хотя в душе сильно трусил, это был простак, старавшийся казаться очень умным и хитрым.
- Вы говорите, что знаете свои обязанности? - повторил Гель. - Так вы должны в таком случае знать, что констебль не имеет права задерживать кого-либо из дворян без письменного на то приказания, а где эти приказания, позвольте вас спросить?
- Что говорить о пустяках? Вот подождем, пока приедет наш судья, он уже все разберет, и хотя у меня и нет письменных приказаний арестовать вас, но зато я могу представить лицо, по доносу которого я вас арестовал, - и он посмотрел по направлению, где стояла Анна.
Гель с грустью задумался о том, что плохо ему придется, если он действительно станет ждать прибытия судьи или Барнета и его людей, и хотя каждую минуту должны были подъехать Боттль и Антоний, но что они могли поделать против подобной огромной толпы? Он подумал немного, потом ответил:
- Вы говорите, что у вас есть свидетель, все это прекрасно, но уверяю вас, что мне некогда ждать вашего судью, и потом не забудьте того, что, когда нет налицо судьи, верховным судьей является констебль, так ведь? И хорош тот констебль, который верит первому встречному и по его наущению хватает совершенно ни в чем неповинных людей без всяких доказательств их вины. Если он выслушал первого свидетеля, почему ему не выслушать второго, какой же он судья после этого?
Констебль, видимо очень польщенный, что обращаются к нему, как к судье, принял очень гордый и независимый вид и сказал:
- В том, что вы говорите, есть доля правды, сударь.
Гель не преминул, конечно, воспользоваться благоприятной минутой и продолжал:
- В таком случае, устройте нам очную ставку, т. е. сведите нас вместе, и затем уже судите сами, кто из нас окажется прав, кто виноват.
- Пусть нашего пленника поведут за мной, - важно произнес констебль и пошел вперед по направлению к пивной, а за ним повели Геля, предварительно развязав ему руки и ноги; позади него несли все оружие, взятое у него. Торжественная эта процессия медленно проследовала по улице, и наконец все вошли в пивную, где констебль уселся за стол, а перед ним поставили его пленника, и сейчас же со всех сторон их окружила опять та же толпа, но, минуту спустя, толпа эта расступилась, чтобы дать дорогу Анне, которая, увидев из своего окна, что Геля куда-то повели, немедленно спустилась вниз, чтобы узнать, в чем дело; вслед за ней вошел и ее паж Френсис. Констебль велел себе подать перо и бумагу и приказал одному из присутствующих сесть и записывать все показания свидетелей, чтобы придать всему делу законный вид.
- Итак, сударь, - начал констебль с видом настоящего судьи, - мы начнем прежде всего с вопроса: правда ли вы изменник, которого следует предать правосудию?
- Я имею полное право ответить сейчас же на этот вопрос, - прервал его Гель, - никогда я не был изменником, наоборот, я самый верноподданный своей королевы.
- Позвольте спросить ваше имя, сударь, - продолжал констебль, как бы не слыша слов подсудимого.
Не успел Гель ответить, как уже Анна ответила за него:
- Зовут его сэр Валентин Флитвуд, и он бежал от правосудия:
- Пиши: сэр Валентин Флитвуд, - прервал ее констебль, обращаясь к писцу.
- Нет, не пишите этого! - крикнул Гель. - Пишите: Гарри Мерриот, дворянин и придворный актер, - и, говоря это, Гель взглянул на Анну презрительно и вместе с тем вызывающе. И раньше, чем кто-либо успел сказать слово, он продолжал: - эта дама, здесь подтвердит при всех, что, так как я не Валентин Флитвуд, то и не обвиняюсь ни в какой измене.
Анна на эти слова только улыбнулась, так как она была в полной уверенности, что Гель захотел прибегнуть к хитрости, и это невольно вызвало на уста ее пренебрежительную улыбку.
- Какое же мне имя записать? - спросил писец в недоумении.
- Пишите: сэр Валентин Флитвуд, - приказала ему Анна строго. - Я удивляюсь, что дворянин способен прибегнуть к такой лжи, только бы спастись от рук правосудия?
- Пиши: сэр Валентин Флитвуд, - сказал и констебль, - и надеюсь, что этот господин сознается, что это - его настоящее имя.
- Ничего подобного! - воскликнул Гель с жаром, - предупреждаю вас, что вам будут большие неприятности, если вы не поверите мне, что я - не сэр Валентин Флитвуд.
Констебль, напуганный решительным и уверенным голосом Геля, смотрел в недоумении то на него, то на Анну.
Анна Хезльхёрст смотрела на Геля с презрением и со страхом, так как она боялась, что констебль поверит его лжи, и страшно негодовала на то, что дворянин мог прибегнуть к подобной неблагородной лжи, только бы спасти свою жизнь. Это как раз было на руку Гелю, который хотел, чтобы она думала, что он лжет, и в то же время стремился к тому, чтобы констебль все же поверил его словам. Конечно, ему неприятно было, что после этого она должна была еще больше ненавидеть и презирать его, но в то же время он мысленно уже слышал, как приближались Барнет и его люди, и должен был всеми силами отстаивать правду, которая в ее глазах казалась ужасною ложью.
Но Анна быстро овладела собой и приняла совершенно спокойный и бесстрастный вид, так как торопиться ей было некуда, и она хотела только задержать Геля до прибытия Барнета, для него же каждая минута была дорога, и поэтому он решил действовать более уверенно:
- Послушайте, констебль, - сказал он, - я готов принять на себя ответственность за все поступки, сделанные придворным актером Мерриотом, но только, прошу вас, поторопитесь, так как мне некогда. Я клянусь вам именем Бога, клянусь вам моим мечом, что я не сэр Валентин Флитвуд и поэтому не могу отвечать за его поступки.
- Клятвопреступник! - крикнула Анна с ужасом и презрением в голосе.
- Нет, сударыня, человек этот поклялся, а для правосудия клятва не игрушка.
- Но, в таком случае, выслушайте же и мою клятву! - крикнула Анна. - Клянусь вам, что этот человек бежит от правосудия, что он - государственный изменник, и я прошу его задержать только до тех пор, пока сюда не приедут гонцы королевы, посланные задержать его и представить в Лондон на суд.
Констебль совершенно растерялся, он беспомощно смотрел то на Анну, то на Геля, то на писца, сидевшего против него и не знавшего положительно, что ему записывать. Наконец, он сказал:
- Одна клятва уничтожает другую - как же быть?
- Пусть тогда мой паж принесет тоже клятву, что это именно и есть тот человек, который бежит от правосудия, - и с этими словами она заставила Френсиса выступить вперед.
- Клянусь крестом рукоятки этого кинжала, что моя госпожа говорит правду, - заявил Френсис во всеуслышание, вынимая свой кинжал.
Констебль вздохнул с видимым облегчением и обратился к Гелю со словами:
- Сама судьба против вас, - и обращаясь к писцу, добавил, - пиши: сэр Валентин Флитвуд, и затем запиши имена обоих лиц, давших сейчас клятву, и напиши, в чем она состояла.
- Подождите! - крикнул вдруг Гель, который издали увидел двух всадников, сходивших с коней у ворот пивной, - вот еще двое, пусть и они принесут свою клятву. Послушайте, Кит Боттль и Антоний, берите свои кинжалы в руки и клянитесь крестами их рукояток, что я - придворный актер Гель Мерриот, которого вы знали и видели еще в Лондоне на сцене. Эта дама здесь уверяет, что я - сэр Валентин Флитвут. Скажите же при всех, как мое настоящее имя.
Ни минуты не медля и поняв, какое имя они должны произносить в данном случае, Кит Боттль выступил вперед и сказал:
- Клянусь всем для меня святым, что вы не кто иной, как Гарри Мерриот, придворный актер, и никогда не были сэром Валентином Флитвудом.
- Да, это истинная правда, клянусь в этом и я, - добавил Антоний тоже громко.
Констебль обернулся к Анне и сказал:
- Как видите, сударыня, три клятвы - больше двух.
- Клятвопреступники! - воскликнула Анна, обращаясь к Гелю и его спутникам.
- Потише, потише, сударыня, - заметил констебль, - и ведь, если эти люди сказали правду, так, значит, вы сами принесли сейчас ложную клятву и в таком случае…
- Негодяй! - крикнул Гель, - как смеете вы так говорить с дамой?
- Но ведь если то, в чем вы сейчас клялись, правда, так, значит, она…
- Мы говорили правду, но и дама эта была убеждена со своей стороны, что она права, и поэтому всякий, кто осмелится сомневаться в истине ее слов, будет иметь дело со мной! - крикнул Гель.
Он посмотрел Анне прямо в лицо, но она повернулась и молча вышла из комнаты. Все присутствующие окружили опять Геля, ему торжественно вручили его оружие и даже проводили его до лошади, которая все еще стояла оседланная. Он вскочил на нее и в сопровождении своих двух спутников выехал на проезжую дорогу. Там, к удивлению своему, он увидел, что огромный экипаж, загораживавший дорогу, уже снят, и путь свободен. Он невольно осведомился о том, зачем его поспешили убрать.
- Дело в том, что несколько минут тому назад здесь проехала та дама со своим пажем, - ответил кто-то из присутствующих.
- Вот как! - воскликнул Гель, - однако я дурак и забыл про нее, - подумал он про себя, - а теперь она, небось, поехала в следующий городок, чтобы там сыграть с нами опять такую шутку, как здесь, и Бог знает, окажется ли следующий констебль так же глуп, как этот.