Штрафные формирования использовались и для ведения боевых действий в тылу противника. Об этом, в частности, говорится в воспоминаниях A.B. Пыльцына. Во время подготовки к Рогачевско-Жлобинской операции (21–26 февраля 1944 г.) 8-й отдельный штрафной батальон в ночь на 18 февраля 1944 г. был поднят по тревоге и выдвинут к линии фронта. Батальон, усиленный группой саперов и взводом огнеметчиков, был включен в состав 3-й армии генерал-лейтенанта A.B. Горбатова. На батальон возлагалась задача в ночь на 19 февраля 1944 г. незаметно для противника перейти линию фронта и, избегая боевого соприкосновения с ним, смелым броском выйти ему в тыл, дойти до западной окраины Рогачева и во взаимодействии с лыжным батальоном захватить город и удерживать его до подхода основных сил 3-й армии. В случае неудачи с захватом Рогачева или отмены этого задания батальону предстояло действовать в тактической глубине противника (до 20 км), нарушать вражеские коммуникации, связь, взрывать мосты, громить штабы.
Батальону удалось незаметно для противника выйти к первой траншее его обороны и захватить ее. После этого подразделения батальона открыли огонь по врагу, захватили деревню Мадора и к рассвету 20 февраля подошли с северо-запада к Рогачеву, перерезав развилку шоссе на Бобруйск и Жлобин. По пути следования личный состав батальона уничтожал технику противника, поджигал продовольственные склады и склады боеприпасов, уничтожал подходящие резервы и перерезал линии связи. После этого батальон соединился с перешедшими в наступление частями 3-й армии.
Штрафные части и подразделения принимали участие в форсировании водных преград, захвате и удержании плацдармов.
В повести Н. Колбасова "Штрафники" подробно рассказывается о действиях сводного штрафного батальона майора Терехина во время битвы за Ленинград. Воспользуемся этой повестью и ознакомим читателя с задачей, которую предстояло решать батальону. "Планируемый захват плацдарма в районе Московской Дубровки преследует двоякую цель, - говорил майор Орлов, заместитель начальника штаба дивизии. - Первая - отвлечь на себя часть вражеских сил, противодействующих нашей ударной группировке в районе Ивановского, прорвать здесь оборону противника и выйти к Синявино, чтобы соединиться с войсками Волховского фронта… Вторая цель - сорвать подготавливаемый гитлеровским командованием решающий, как они говорят, штурм Ленинграда… Ваши роты должны будут форсировать Неву и захватить на ее левом берегу плацдарм, вот тут, - майор ткнул концом указки в черный квадратик на противоположном берегу Невы. - Раньше здесь находился небольшой рыбацкий и дачный поселок - Московская Дубровка… Командование дивизии верит, что ваш сводный батальон не уронит славу героических защитников Невского пятачка".
В ночь на 26 сентября 1942 г. три штрафные роты под командованием майора Терехина заняли исходный рубеж вдоль правого берега Невы. На рассвете они переправились через реку. "Штрафники вместе с саперами на одном дыхании преодолели прибрежную кручу, с ревом влетели на верхнюю террасу и… не встретили никакого сопротивления, - пишет Колбасов. - Немцев в первой траншее не оказалось. Лишь тут и там валялись полузасыпанные землей, искромсанные, обгоревшие трупы. За траншеей тянулась изрытая воронками полоса минного заграждения, но разгоряченный взвод бросился на нее с ходу, не дожидаясь саперов… Вражеская артиллерия свирепела все больше, но пока вела огонь по реке и исходным позициям десанта, все еще не решаясь перенести его на этот берег. Растянувшись в цепь, штрафники бежали, перепрыгивая через опутанные колючей проволокой столбы и обрывки проволочной спирали. Впереди бушевал огневой вал… Высадка десанта в районе Московской Дубровки явилась для гитлеровского командования полнейшей неожиданностью… Застигнутый врасплох противник спешно подтягивал с других участков подкрепление. Обстрел Невы в районе переправы нарастал с каждой минутой. Спешащие к плацдарму суда получали пробоины, теряли ход и управление, тонули… На подступах ко второй траншее продвижение 27-й роты застопорилось. Тут и там оживали уцелевшие стрелковые ячейки и пулеметы. Прижатые огнем к земле штрафники дважды поднимались в атаку и кидались вперед. Трудно было разобраться, занимается уже утро или нет. На истерзанном клочке земли, усеянном воронками, становилось все светлее от вспышек ракет, слепящих струй огнеметов и разноцветных пунктиров трассирующих пуль… Взвод Колобова наступал в центре порядков роты. Вырвавшись вперед и оказавшись без фланговой поддержки, он нес ощутимые потери. Когда до траншеи оставалось уже не больше сотни метров, отделения залегли под плотным пулеметным и автоматным огнем… Продвижение вперед застопорилось, и роты несли все более ощутимые потери. Хуже всего обстановка складывалась на правом фланге. Командир 26-й роты Лепилин погиб, взводами командовали отделенные, а противник, не считаясь с потерями, беспрерывно контратаковал… Из всего батальона только взводу Колобова удалось отчаянным рывком ворваться во вторую траншею и после короткой жестокой рукопашной схватки овладеть ее небольшим участком. Спустя какие-то секунды после того, как остатки взвода зацепились за траншею, шквальный огонь крупнокалиберных пулеметов наглухо отрезал их от залегшей где-то позади роты… К двум часам дня 27-я рота овладела последней траншеей в первой позиции вражеской обороны. Дальше, метрах в ста двадцати, виднелась шоссейная дорога Ленинград - Шлиссельбург, за ней - изрезанное сетью окопов и стрелковых ячеек небольшое поле и песчаный карьер с примыкавшей к нему узкоколейкой. А вдали тянулась одетая в золотисто-красный наряд осенняя роща. Последняя атака дорого обошлась штрафной роте, но первым поднявшийся колобовский взвод потерял только шестерых бойцов".
О дальнейшем наступлении с имеющимися силами нечего было и думать. Командир батальона погиб, его сменил капитан Аморашвили, который приказал подразделениям перейти к активной обороне и во что бы то ни стало удержать занятые позиции. Штрафники не спешили использовать свое право уходить после ранения в тыл, как искупившие вину. Бои за плацдарм становились все ожесточеннее. Части 46-й стрелковой дивизии, в составе которой сражалась штрафная рота, в полдень 13 сентября сомкнули свой правый фланг с морскими пехотинцами, наступавшими на Арбузово. Плацдарм значительно расширился. Остатки штрафных рот перебросили на левый фланг 46-й стрелковой дивизии, к дороге между Кировским поселком и Синявино. С утра противник обрушил на них настоящий шквал артиллерийского и минометного огня, а потом в течение двадцати минут крушил позицию бомбами. После этого в атаку пошла вражеская пехота, но штрафники стойко удерживали оборону.
В романе В.П. Астафьева "Плацдарм" о применении штрафных подразделений при форсировании Днепра осенью 1943 г. говорится следующее:
"Еще только-только прах земной и дым успели приосесть, после первой волны бомбардировщиков на полоске берега, по речке Черевинке и по оврагам рассредоточилась, потопталась, пошебуршилась и мешковато пошла в атаку штрафная рота. Без криков "ура", без понуканий, подстегивая себя и ближнего товарища лишь визгливой матерщиной, сперва вроде бы и слаженно, кучно, но постепенно отсоединяясь ото всего на свете. Оставшись наедине со смертью, издавая совершенно никому, и самому атакующему тоже, неведомый, во чреве раньше него самого зародившийся крик, орали, выливали, себя не слыша и не понимая, куда идут, и чего орут, и сколько им еще идти - до края этой земли или до какого-то другого конца, - ведь всему на свете должен быть конец, даже Богом проклятым, людьми отверженным существам, не вечно же идти с ревом в огонь. Они запинались, падали, хотели и не могли за чем-либо спрятаться, свернуться в маняще раззявленной темной пастью воронке. По "шурикам" встречно лупили вражеские окопы. Стоило им подзадержаться, залечь - сзади подстегивали пулеметы заградотряда. Вперед, только вперед, на жерла пулеметных огней, на харкающие минометы, вперед, в геенну огненную, в ад - нету им места на самой-то земле - обвальный, гибельный их путь только туда, вон, к рыжеющим бровкам свежевырытых окопов…"
Г.Г. Высоцкий: "Принял я эту роту (отдельная штрафная рота 70-й армии 1-го Белорусского фронта. - Авт.). Приказ надо выполнять. Это было в начале осени 1944 года. А в октябре первый бой. В междуречье Вислы, Буга и Нарева части 38-й стрелковой дивизии пошли на захват плацдарма. С ходу рота вошла в прорыв первой линии обороны немцев. Одна контратака фашистов следовала за другой. Земля дрожала от взрывов. Слева и справа перли танки и самоходки, бомбила авиация, гремела артиллерия, строчили автоматчики и бухали минометы. Редкие часы затишья сменялись более жестокими атаками противника". Рота удержала плацдарм, с которого советские войска форсировали Вислу по направлению к Варшаве. И когда на смену пришли дивизии 49-й армии, рота Высоцкого вышла из боя. По его словам, только четверо остались живыми: связист, еще два солдата и он, командир роты. Лейтенант Г.Г. Высоцкий был тогда награжден орденом Александра Невского.
Осенью 1944 г. 8-й отдельный штрафной батальон в составе 65-й армии вел боевые действия за расширение Наревского плацдарма. При этом батальон понес большие потери. A.B. Пыльцын, вспоминая бои на Наревском плацдарме, отмечал: "После войны авторы некоторых публикаций стремились показать, что штрафники заранее были обречены быть смертниками, что штрафбаты, как и армейские штрафные роты, были подразделениями, обреченными на гибель. Да, за все то время, что мне довелось прожить в штрафном батальоне, этот "наревский" период был почти единственным, который мог бы подтвердить эти суждения. И сами штрафники вправе были думать так же".