Конец XIV века. Тяжко занемог благочестивый князь Михаил Александрович Тверской. "К нему возвратились тогда, - пишет Карамзин, - послы из Константинополя: тверской протопоп Даниил и церковники, которые ездили с милостынею в Грецию и привезли от патриарха в дар князю икону Страшного Суда. Забыв болезнь и слабость, князь встал с ложа, встретил сию икону на дворе, целовал оную с великим усердием и пригласил к себе на пир знатнейшее духовенство с нищими, слепыми и хромыми; братски обедал с ними и, ведомый слугами, каждому из гостей поднес так называемую "прощальную чашу" вина, моля их, чтобы они благословили его. Никто не мог удержаться от слез. Облобызав детей, бояр, слуг, Михаил пошел в соборную церковь, поклонился гробам отца и деда, указал место для своей могилы и стал на паперти, где собралось множество людей, которые смотрели на него с горестным умилением. Сей некогда величественный князь, быв необыкновенно высок и дороден, казался уже тению; бледный, слабый, он едва передвигал ноги. Народ плакал и безмолствовал; но когда Михаил, смиренно преклонив голову, сказал: "Иду от людей к Богу: братия! отпустите меня с искренним благословением!" - тогда все зарыдали, единодушно восклицая: "Господь благословит тебя, князь добрый." Он сошел со ступеней. Сыновья и бояре хотели вести его во дворец, но Михаил к изумлению их указал рукой на лавру святого Афанасия. Приведенный в монастырь, был там пострижен епископом Арсением, назван Матфеем, и в седьмой день скончался, с именем князя умного, милостивого и грозного в похвальном смысле."
Царские палаты в Москве
День тезоименитства царя Иоанна Васильевича Грозного. Приглашен к столу чтимый царем и митрополитом Макарием Василий Блаженный, Христа ради юродивый. Потчуют его питием, а он содержимое чаши трижды выплескивает в окно, вызывая этим гнев Грозного. "Царю, престани от гнева твоего, - говорит святой Василий, - и веждь излиянием сего пития аз угасих огонь, имже в сей час объят бе весь Новгород, и потуших пожар сим." И действительно, в этот день был пожар в Новгороде, и царю было донесено, что во время "запаления града" видели "нагого мужа с водоносом, заливающа пламень огненный."
Память святого Василия Блаженного-2 (15) августа.
1550 г. Февраль. Устье реки Свияги. Царь Иоанн Васильевич Грозный, стоящий с воинством недалеко от Казани, видит высокую гору, называемую Круглою, господствующую над окружающей местностью. Царь с боярами и перешедшими к нему некоторыми князьями казанскими въезжает на вершину горы. Открывается вид неизмеримый во все стороны: к Казани, к Вятке, к Нижнему, к нынешней Симбирской губернии. Удивленный красотой места и оценивая его военное значение, царь говорит: "Здесь будет город христианский, стесним Казань; Бог выдаст ее нам в руки."
1551 г. 16 мая. Князь Петр Серебряный-Оболенский, идущий с московской ратью, первый распускает знамя на Круглой горе. Отпев там вечернюю молитву, он 18 мая совершает удачный налет на посад казанский. Возвращается затем к устью Свияги. 24 мая прибывает на судах остальное воинство. Оставив мечи, воины принимаются секирами вырубать густой лес, осенявший гору. В несколько часов вершина обнажается. Размерено место, совершен вокруг него обход со крестами, освящена вода, основаны стены, церковь во имя Рождества Богоматери и преподобного Сергия и в четыре недели создается на страх казанцам город Свияжск.
1551 г. 23 февраля. Кремлевский дворец наполнен знаменитейшими мужами русского царства, духовными и мирскими. Митрополит Макарий, десять святителей, все архимандриты, игумены, бояре. К "Собору слуг Божих" держит слово юный царь Иоанн IV. Говорит он вдохновенно о возвышении и падении царств по причинам мудрости или буйства властей; описывает все испытанное Россией во время его сиротства и юности, сперва невинной, а потом развратной; указывает на дурные примеры бояр, испортивших в нем сердце… Изображает недавние бедствия Москвы, обращенной в пепел. "Тогда, - говорит Иоанн, - ужаснулась во мне душа моя и кости во мне затрепетали; дух мой смирился, сердце умилилось. Теперь ненавижу зло и люблю добродетель. От вас требую ревностного наставления, пастыри христиан, учители царей и вельмож, достойные святители Церкви. Не щадите меня в преступлениях; смело упрекайте мою слабость; гремите словом Божиим, да жива будет душа моя." Царь поручает святителям рассмотреть Судебник и грамоты уставные, определяющие местное управление.
1552 г. 2 августа. Печальна Москва. 88 лет от роду умирает, блаженный Василий. Царь Иоанн Васильевич с царицей Анастасией и "благородными царевичами" Иоанном и Феодором находятся у изголовья святого, просят его молитв. Блаженный при последнем вздыхании пророчески говорит царевичу Феодору: "Вся прародителей твоих, твоя будут, и наследник будеши им." Необычайная радость озаряет лицо блаженного в миг кончины. "Исполнится от телесе святого весь город благоухания и все граждане течаху великим и скорым шествием видети погребение блаженного, - говорится в прилоге и житии святого. - Царь бо и князи тело святого сами несоша до святой церкви на раменах своих." Митрополит Макарий, архиереи и много священников пели псалмы и песни духовные. Народ со слезами взывал: "О, преблаженне Василие, молись о нас прилежно Христу Богу нашему, буди граду нашему Москве и всем рооссийским градам и весем зобрало и щит и крестоносному царю нашему и его благочестивой царице и благородным чадам его похвала и утверждение и радости податель." Царь и царица проливали слезы радостные и скорбные: "радостные - в таковом скончании видя совершенна и причтена святых лику: скорбные же - о лишении доброго подвижника." "Мнози же тогда прикосновением к святым его мощам исцеление получиша."
1552 г. Август. Казань на виду перед царем Иоанном IV и его ратью. Над войском высится святая хоругвь, на ней изображен Спас Нерукотворенный, а вверху водружен животворящий крест, бывший на Дону с великим князем Димитрием Иоанновичем… Царь воодушевляет войско сразиться для торжества христианства. "Дерзай царю! мы все едины душею за Бога и тебя." "О твоем имени движемся!" - говорит Иоанн, взглянув на образ святой хоругви, и двигает рать поближе к городу… Город окружен… В ставке царской расставлены шатры и три церкви полотняные: архистратига Михаила, великомученицы Екатерины и преподобного Сергия…
2 октября. На рассвете. Царь назначил войску "пить общую чашу крови." Приказано брать город приступом. Все готово к страшной битве. Стан опустел. В его безмолвии слышалось пение иереев, которые совершали литургию. Государь оставался в церкви с немногими из близких людей. Восходило солнце. Диакон, читая Евангелие, произносит слова: "да будет едино стадо и един пастырь." Вдруг грянул сильный гром, земля дрогнула, церковь затряслась… Иоанн, выйдя, увидел страшные бедствия, происшедшие от русского подкопа. Густая тьма над Казанью. Глыбы земли, камни взлетали над городом. Русские войска врывались в Казань. Царь достаивает литургию… В Казани идет страшная сеча.
"Радуйся, благочестивый самодержец, - присылает, наконец, сказать Иоанну князь Михаил Воротынский. - Казань наша, царь ее в твоих руках; народ истреблен, кои в плену; несметные богатства собраны; что прикажешь?" "Славить Всевышнего," - ответствует Иоанн, воздев руки к небу, велит петь молебен под святою хоругвью и собственною рукою водружает животворящий крест, назначая быть там первой церкви христианской.
В самый день взятия Казани - 2 октября - была сооружена в завоеванном городе обыденная церковь во имя дневных святых муч. Киприана и Иустины, а на следующий день заложен собор Благовещения.