Итак, за невероятным взлетом последовало неизбежное падение. Вплоть до сего времени любое предприятие Соньера оканчивалось успешно. Из нищего священника он превратился в зажиточного кюре и высокопоставленную персону, таким он был в глазах прихожан и гостей, поддерживающих с ним отношения, непонятные для простых смертных. Но был ли он счастлив? Никто этого не знает. Порой в мирной жизни аббата и служанки-любовницы появляется Эмма Кальве. Впрочем, их отношения более напоминают историю Красавицы и Чудовища, где роль чудовища, разумеется, играет Соньер. Эмма Кальве не принадлежит ему. Ее властелин - это публика и таинственное братство, для которого и Беранже Соньер, и Эмма Кальве всего лишь марионетки в их странной и непонятной пьесе. Вне всякого сомнения. Беранже Соньер симпатичен оперной диве: робкий воздыхатель, обладающий силой Геркулеса! Женщины это любят. Но Беранже для нее всего лишь пешка (пускай даже симпатичная) в игре, участники которой невидимы. Поэтому, когда господин кюре Ренн-ле-Шато окажется в затруднительном положении, ни Эмма Кальве, ни те, кто стоят за ее спиной, не шевельнут и пальцем, чтобы помочь ему. Отныне аббату придется отвечать за свои поступки самому.
Когда Беранже был простым священником, церковное начальство обладало для него непререкаемым авторитетом: он подчинялся. Но времена меняются - изменили они и Беранже Соньера. Он не намерен быть рабом системы. В его распоряжении находятся некие секретные документы, но проблема заключается в том, что аббат не знает как ими воспользоваться. В его руках настоящая бомба, а он не знает, как ее взорвать! По мере того как он борется с епископом, желающим убрать Соньера из Ренн-ле-Шато (без сомнения, у монсеньора на то есть серьезные причины), аббат ставит себя выше церковных законов, но, как известно, "вне Церкви нет спасения". Печальный опыт Соньера тому лучшее свидетельство. Ни один из "друзей", в свое время навещавших священника на вилле "Вифания", не пойдет ради него на жертвы или испытания. Напротив, эти "друзья" сделают все, чтобы поставить его в трудное положение, поскольку более они в нем не нуждаются: аббат выполнил миссию, для которой был предназначен. Теперь он вне игры - а значит, надеяться на помощь "свыше" деревенскому священнику более не стоит. Лишь безграничная преданность Мари Денарно спасет Соньера от отчаяния.
Тучи над головой кюре сгущаются: представитель духовной власти монсеньор Босежур, всеми силами стремящийся очистить место, занимаемое Соньером, пытается сыграть на его слабостях. О нет, речь не идет о Мари Денарно: в рядах черного духовенства это настолько распространенное явление, что за "порочную связь со служанкой" на аббата нельзя даже как следует рассердиться, не говоря уже о том, чтобы учинить скандал. Епископ Каркасона нашел наиболее незащищенное место священника: он обвиняет Соньера в том, что он накопил свое богатство при помощи незаконных махинаций с суммами, полученными за мессы: иными словами, это обвинение в симонии, получившей свое название по имени знаменитого волхва Симона.
Ход монсеньора Босежура прост: Беранже Соньер проводил дорогостоящие работы, полностью оплачивая все расходы, - в таком случае пускай аббат поведает, где и каким способом он смог добыть столь значительные денежные суммы. Разумеется, как того и ждет епископ, аббат не может этого объяснить. Он довольствуется тем, что приводит ряд ничего не значащих цифр, но он не вправе рассказать, откуда взялся источник его доходов. К тому же кюре обвинен в том, что его махинации с мессами охватили не только родной диоцез, но и другие. Так или иначе, в глазах высшего церковного начальства Беранже Соньер сильно скомпрометирован. Все, о чем просит его монсеньор Босежур, - оправдать свои излишние расходы, чего он, как мы понимаем, никогда не сможет сделать. Тогда Соньер соорудил докладную, которая внесла путаницу в подсчеты исследователей.
Одни только работы в церкви оценены им в 193 000 франков золотом. В конце XIX века, когда французский посол получал 40 000 франков в год, такая сумма была значительной. Но Соньер плутует: исследование тех счетов, которые он поостерегся приложить к своей докладной записке, доказывает, что на самом деле он потратил в пятнадцать раз больше, не говоря уже о стоимости виллы и башни "Магдала"". Так или иначе, в "двойной бухгалтерии" Соньера сомневаться не приходится.
Наказание неминуемо. Поначалу аббата объявляют "suspens a divinis" временно: это своего рода предупреждение епископа, желающего подчинить Соньера своей воле и заставить его принять новое назначение. Но аббат, словно "право имеет", апеллирует к Римской курии, где дела такого рода обычно откладываются в долгий ящик. Более того, кюре не намерен освобождать дом священника в Ренн-ле-Шато, в то время как муниципалитет принимает его сторону, утверждая, что дом арендован господином Соньером и никто другой не может его занять. Очевидно, прихожане любят своего кюре - даже те, кто не жаждет посещать церковь.
В 1913 году Римская курия отказывает в иске монсеньору Босежуру… Как Соньеру удалось выиграть это дело? Но епископ Каркасона не намерен сдаваться: он возобновляет атаку. К тому же атмосфера в округе понемногу меняется: не будем забывать, что в Европе вспыхивает Первая мировая война. Соньер, внезапно лишившийся возможности оплачивать свои счета, вынужден прибегнуть к займам. Злые языки дают себе волю: в разговорах жителей Ренн-ле-Шато то и дело упоминается странный австриец с царской осанкой, в свое время навещавший аббата. Уж не шпион ли наш достойный кюре, мелькает подозрение у представителей местной власти. Отношения Соньера с австрийским эрцгерцогом (что является доподлинным фактом) оборачиваются против него: аббата считают агентом разведки, работающим либо на кайзера, либо на императора. Конечно, это невозможно доказать, но, по слухам, башня "Магдала" служит постом наблюдения для врагов, а на вилле "Вифания", в ее "тайных комнатах", скрываются шпионы. Итак, Соньер вновь на скамье подсудимых. Он защищается так неубедительно, что это дает повод ко всяческой клевете. В 1915 году он объявлен "suspens a divinis", но на этот раз обвинение окончательно и обжалованию не подлежит. Отныне аббат не имеет права выполнять свои приходские обязанности, то есть служить обедню и отправлять таинства. В Ренн-ле-Шато появляется новый кюре (который, впрочем, там не живет), что никоим образом не мешает прихожанам присутствовать на мессах, которые читает Соньер в своей часовне, построенной на территории поместья. Ведь вилла "Вифания" с ее садом и башней является частной собственностью, записанной на имя Мари Денарно, поэтому выселить аббата из нее невозможно. Что же касается дома священника, то он, с согласия муниципалитета и по законному арендному договору, навечно сдан господину кюре Беранже Соньеру - а посему новый кюре не имеет никакой возможности в нем поселиться. Забавная ситуация.
С этого момента история об аббате Соньере варьируется. Одни утверждают, что Беранже Соньер и Мари Денарно в поисках денег отправились блуждать по Окситании: они даже продавали освященные медали раненым в военных госпиталях. Согласно второй версии, кюре и его служанка, укрывшись в поместье, жили затворниками и покидали свой дом крайне редко. По сведениям третьих. Соньер всеми силами пытался вернуть свою должность. Но все уверены в одном: финансовое положение Беранже и Мари было отчаянным, а к роскошному имению Соньера уже внимательно присматривались кредиторы. К счастью, в связи с войной дела о погашении долгов перестают волновать судий. Экс-кюре Ренн-ле-Шато и его верная служанка, так сказать, выходят сухими из воды.
С 1914 года Франция охвачена страхом: война забирает людей из семей, возвращая обратно далеко не всех. В Ренн-ле-Бен стареет аббат Буде. Грохот далекой войны не достигает его ушей, но силы аббата уже на исходе. Подав в отставку, Анри Буде отправляется в Акса, к родной семье. В 1915 году напор немцев остановлен, но никто не знает, что начнется далее. Страх перед будущим поселяется даже в удаленных от мира деревушках департамента Од, где никто не ведает об ужасах войны, - о ее потерях узнают лишь из газет или рассказов военных, в основном раненых, отпущенных в отпуск по болезни. А в это время в Акса, неподалеку от Ренн-ле-Шато, аббат Буде, понимая, что его дни сочтены, просит позвать к себе Соньера, который немедленно навещает собрата. О чем они говорят в последние часы жизни Буде? Никто не знает об этом: разговор священников был конфиденциальным. 30 марта 1915 года Анри Буде испустил дух, по-видимому примирившись с Богом.