Откуда берутся отрывки
Попробуйте представить себе страшную картину: во всем мире вдруг исчезли все издания сочинений Пушкина. И собрания сочинений, и отдельные издания, и давние, и недавние – все до одного. Что было бы тогда? Так и осталось бы человечество без Пушкина?
На первый взгляд – да. А если подумать – нет. Загляните в ваш учебник русского языка. Там к каждому правилу даны примеры и упражнения; по большей части это фразы из сочинений русских классиков. Выберите оттуда все фразы Пушкина – вы сами удивитесь, как их много. А теперь представьте себе, что точно так же вы пересмотрели и все учебники прошлых лет, все существующие книги по языкознанию, все словари и извлекли оттуда все цитаты из Пушкина. Это будет еще больше. Теперь перейдем к учебникам литературы: как много в них написано о Пушкине, как много там цитат; а кроме того, там есть пересказы многих произведений – это, конечно, не пушкинские слова, но они тоже помогают понять Пушкина и, что важнее, догадаться, какие цитаты взяты из каких произведений. А ведь, кроме учебников, о Пушкине написано великое множество книг, из которых можно извлечь очень много материала. Потом возьмемся за хрестоматии и сборники: ведь по нашему условию они не погибли. Они наверняка дадут нам в общей сложности несколько десятков законченных стихотворений и отрывков из поэм. Наконец, кроме русских хрестоматий, есть и иностранные; большинство стихов в них, конечно, те же самые, но вдруг в них найдется английский или испанский перевод какого-нибудь стихотворения, нам еще незнакомого. А потом, собрав этот пестрый материал, филолог будет долго и бережно его сортировать и группировать и после этого издаст отдельной книгой, на которой будет написано: "А.С. Пушкин. Отрывки". Уверяю вас, что получить общее представление о Пушкине по такой книге все же будет возможно.
Вот так, без всякого "если бы", приходится ученым составлять издания очень многих древнегреческих писателей. Целые произведения их не дошли до нас, а цитаты из них дошли. Мы только что перечислили девятерых лириков; из них законченные произведения – и то далеко не все! – сохранились лишь от великого Пиндара да от веселого Анакреонта. Всех остальных мы смогли представить себе лишь тогда, когда были собраны их отрывки, – лет двести – триста тому назад. Сперва такая возможность казалась странной: великий насмешник Свифт, автор "Гулливера", издевательски писал: "Как сообщает такой-то писатель в такой-то главе и параграфе своего полностью утраченного сочинения…" Потом привыкли, и теперь в чтении отрывков мы умеем находить не только пользу, а и удовольствие.
В самом деле: отрывки – это ведь по большей части цитаты, а в цитаты попадают обычно самые яркие строки поэта. Раскроем сборник отрывков неистового Алкея – и видим:
Медью воинской весь блестит,
весь оружием убран дом -
Аресу в честь.
Тут шеломы как жар горят,
и колышутся белые
На них хвосты.
Там медяные поножи
на гвоздях поразвешены;
Кольчуги там.
Вот холстинные панцири;
вот и полые, круглые
Лежат щиты.
Есть булаты халкидские,
есть и пояс, и перевязь, -
Готово все.
Ничего не забыто здесь -
не забудем и мы, друзья,
За что взялись!
У отрывка нет ни начала, ни конца, но все видно и все понятно, а "за что взялись", мы догадываемся по биографии Алкея: за мятеж против митиленского тирана.
Раскроем теперь Сафо:
Я негу люблю,
юность люблю,
радость люблю и солнце.
Жребий мой – быть
в солнечный свет
и в красоту влюбленной.
Весь отрывок – две строки, и в них все сказано. Раскроем Пиндара, высочайшего из поэтов; самый знаменитый из его отрывков – даже не два, а один стих:
Что есть бог? Бог есть все!
Раскроем Архилоха – бродячего воина, которого греки считали вторым после Гомера начинателем поэзии, потому что он первый стал сочинять стихи не для пения, а просто для громкого чтения:
Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!
Пусть везде кругом засады – твердо стой, не трепещи!
Победишь – своей победы напоказ не выставляй,
Победят – не огорчайся, запершись в дому, не плачь!
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй:
Смену волн познай, что в жизни человеческой царит.
Раскроем Гиппонакта – нищего насмешника, выдумавшего "хромой стих" с забавным перебоем ритма на конце:
Богатства бог – недаром говорят:
слеп он!
Ведь нет чтобы к поэту заглянуть
в гости
Да молвить: "На, мол, тридцать серебра
фунтов,
А там и больше". Нет ведь, не зайдет:
трусит!
Пять поэтов, пять отрывков, один короче другого; и ни одного не спутаешь с другим. Простимся на этом с девятью лириками и поблагодарим собирателей их отрывков.
Писистрат в Афинах
В Афинах явилось новое зрелище: трагедия. Поэт Фес-пис, сочинявший песнопения для сельских праздников в честь бога Диониса, решил не только рассказывать в песнях, но и представлять в лицах мифы о героях. Например, хор одевался товарищами Геракла и пел тревожную песню, что Геракл ушел на подвиг и неизвестно, жив ли; а потом выходил актер, одетый вестником, и рассказывал стихами, что случилось с Гераклом, и хор отвечал на это новой песней, радостной или скорбной.
Афиняне были в восторге от нового зрелища. Недоволен был только старый Солон. Он спросил Фесписа: "И тебе не стыдно притворяться при всех и лгать, будто ты – Гераклов вестник?" Феспис ответил: "Да ведь это игра!" Солон покачал головой: "Скоро для нас все будет игрою".
У Солона был молодой родственник по имени Пи-систрат. Когда-то отец Писистрата приносил жертву в Олимпии – и случилось чудо: котел с жертвенным мясом закипел без огня, и вода полилась через край. Мудрец Хи-лон сказал ему: "Это значит, что сыну твоему тесны будут законы твоего города. Поэтому не заводи сына, а если завел – отрекись!" Но отец не решился отречься от сына.
Писистрат вырос, стал хорошим полководцем, народ его любил, и вот законы города стали для него тесны.
Однажды Писистрат изранил сам себя мечом, изранил мулов, запряженных в его повозку, выехал в таком виде на площадь и стал жаловаться народу, что на него напали его враги и он с трудом от них ускользнул. Его стали жалеть. Только Солон мрачно сказал: "Не верьте ему, граждане: это он играет трагедию". Но Солона не послушали.
Писистрат попросил, чтобы ему позволили держать при себе телохранителей. Ему позволили. Правда, не копьеносцев – это было бы слишком похоже на царскую власть, – а только дубиноносцев. Но Писистрату и этого было достаточно. Прошло немного времени, и со своими дубиноносцами он захватил акрополь и стал править как тиран.
Солон сказал афинянам: "Писистрат умнее одних из вас и храбрее других: умнее тех, кто не понял его хитрости, храбрее тех, кто понял, да смолчал. Встаньте на защиту закона!" Но народ остался спокоен: Писистрата любили. Тогда дряхлый Солон надел оружие и сел на своем пороге: "Если вы не хотите уберечь ваш город – я хочу уберечь свой дом". Его спросили: "На что ты надеешься?" Он ответил: "На мою старость".
В этот раз Писистрат недолго был у власти: против него соединились двое знатных соперников, тоже мечтавших о тирании, и изгнали его. Но скоро они поссорились друг с другом, и Писистрат сумел вернуться из изгнания. Возвращение устроили необычное. В деревне близ Афин нашли крестьянку, рослую и красивую, на нее надели шлем и панцирь, дали копье и щит, поставили на колесницу и повезли в город. Глашатаи кричали: "Богиня Афина сама едет в свой город и ведет за собой Писи-страта!" Народ сбегался и преклонялся перед богиней. Если бы это увидел Солон, он сказал бы: "Писистрат опять играет трагедию".
Это был еще не конец. На Писистрата восстал его соперник Мегакл Алкмеонид (внук виновника "килоновой скверны"), и дело дошло до сражения. Но войска Мегакла отказались биться с Писистратом и разбежались, а вслед бегущим поскакали на фракийских конях два сына Писистрата, громким голосом крича, чтобы никто ничего не боялся и каждый возвращался к своему очагу: Писистрат не мстит никому. Уйти в изгнание пришлось теперь Мегаклу с его Алкмеонидами. Вслед за ними собрались было прочь и некоторые другие знатные люди, опасаясь Писистрата. Но Писистрат вышел вслед им сам с мешком за плечами. "Что это значит?" – спросили они его. "Это значит, что или я уговорю вас остаться со мной, или уйду с вами". Они остались.
В Афинах сохранилась добрая память о правлении Писистрата. Он был мягок и щедр, старался угождать народу. Однажды кто-то, обидевшись на него, вызвал его в суд, и Писистрат исправно пришел держать ответ, но обвинитель оробел и сам не явился. А пока был жив Солон, Писистрат оказывал ему великое почтение и во всем спрашивал его совета.
Один юноша влюбился в дочь Писистрата и до того дошел в своей страсти, что поцеловал ее на улице. Жена Писистрата возмутилась и попросила мужа наказать дерзкого. Писистрат ответил: "Если мы будем наказывать тех, кто нас любит, то что же нам делать с теми, кто нас не любит?" – и выдал дочь замуж за этого юношу.
Когда-то мудреца Питтака спросили: "Что на свете самое удивительное?" Он ответил: "Тиран, доживший до старости". Таким удивительным тираном оказался Пи-систрат. Он дожил до преклонных лет, народ его слушался, и враги его не тревожили. Но за него расплатились его сыновья.