- По-моему, в контрразведке… Не знаю! Не помню точно, когда ее выдали замуж, но знаю, что она родила сына, который погиб во время войны под Смоленском - в штабной дом, где оставался ребенок, попала бомба, и она это видела! Мария Кузьминична рассказывала, что в том же доме находился Яков Джугашвили, сын Сталина, который тоже погиб и не был ни в каком плену.
- Да, есть версия, что история с пленом - блестящая дезинформация Абвера… Кстати, со Сталиным она была знакома?
- Она очень хорошо знала Сталина, общалась с ним, но тот ее не любил, хотя все-таки терпел. Однажды у них вышли какие-то трения, Сталин ей заявил: "Ты что, гаденыш, подымаешь головку?!" - и бросил в нее вазой. Мария Кузьминична успела отстраниться, ваза разбилась, а она ответила, что гадюка против кобры никогда не выступит… Она была очень резкая и точно могла это сказать. Хотя к Сталину она относилась очень лояльно и считала, что в то время по-иному действовать было нельзя. Когда был жив Сталин, ее никто не угнетал, к ней очень хорошо относились… А Хрущев начал ее буквально уничтожать, ему Мария Кузьминична очень не нравилась! Ее выселили из квартиры - в то время она жила напротив Арманд, там, где мемориальная доска висит - это двухэтажные домики, как бы продолжение Манежа… Она много скиталась, потом ей дали хорошенькую однокомнатную квартирку на Сетуни. Она объяснила, что помогли се товарищи Ti о службе.
- Видимо, у Марии Кузьминичны могли сохраниться какие-то ленинские реликвии…
- Да, у нее было много вещей… От Ленина у нее остались часы ручные и карманные, серебряные, очень красивая заколка для галстука с аметистом. Была симпатичная вазочка с надписью: "Дорогому Владимиру Ильичу от рабочих Познанского - какого-то - завода", какие-то еще мелочи с надписями… Серебра было немножко. Много было всякого белья с инициалами Надежды Константиновны - монограммой "НК"… Крупскую она называла мамой. Замечу, что Мария Кузьминична была человеком очень чистоплотным и аккуратным.
- Документы ленинские у нее какие-то сохранились?
- Были, но какие, я не знаю… Какие-то письма Ленина… У нее была черная папка, и она говорила: "Если что-то со мной случится, то ты эту папку…" Но когда началась перестройка, она сказала, что сама передаст эту пайку своим друзьям. Кстати, когда в Латвии спускали на воду, по-моему, траулер "Ян Рудзутак", то ее пригласили, подарили ей большого лангуста и красивого рака-отшельника в раковине. Там было написано: "Марии Кузьминичне Рудзутак от экипажа q благодарностью…" и т. д. Она говорила, что много им помогала.
- Это интересно, по почти вся информация - из слов самой Марии Кузьминичны, а ленинские реликвии у жены Рудзутака вполне могли оказаться…
- Думаете, у меня не было сомнений? В конце концов, мало ли какие Владимиры Ульяновы могли оказаться во Франции? Но теперь - самое удивительное. Каждый год в день рождения Ленина Мария Кузьминична заказывала в цветочном магазине на Сретенке, где все правительство заказывало букеты и корзины, венок из мирта, который Ленин очень любил, с белыми гвоздиками и ленточкой: "Дорогому отцу от Маши". Она еще обязательно брала три красные гвоздики - отдельно. Она мне говорила: "Это "тайна трех гвоздик", мне мама рассказала об этом, но чтобы я никому не говорила, что и почему…"
- "Мама", как вы говорили, это Крупская?
- Да, конечно… В тот день при мне она звонила коменданту Кремля: "Это Мария Кузьминична, - говорила она, - я буду с Юлией Петровной". Мы шли на Красную площадь, которую 22 апреля перекрывали. Около Исторического музея нас встречал военный, вел к Мавзолею, мы спускались вниз, где в тот момент никого не было, и она раскладывала гвоздики, одну за другой, рядом с саркофагом, на небольшом выступе… Помню, когда было 100-летие, то на площадь даже иностранцев не пускали, но мы с ней прошли…
- Так вы узнали, в чем же был смысл этих гвоздик?
- Нет, она так и не рассказала. А знаете, что 22-го в Большом театре обязательно шел балет "Жизель", который Ленин очень любил? Я присутствовала при телефонном разговоре, когда Хрущев сказал Марии Кузьминичне, что по программе - другой спектакль, какая-то опера, и замена будет очень дорого стоить. Она отвечала, что это будет стоить дешевле, чем его поездка с семьей в Париж…
- И дали "Жизель"?
- Да. Каждый раз на спектакль она приглашала много людей, мы занимали два первых ряда. Там были ее бывшие сослуживцы, из нашей больницы бывало человек десять, а потом она человек до тридцати приглашала к себе домой, где уже был накрыт очень красивый стол. Она всегда пекла много всяких вкусных вещей, и обязательно была индейка с апельсинами. Ленин ее очень любил - индейкой с апельсинами угощал его Плеханов.
- Действительно, эти факты уже заставляют задуматься…
- Потом у нее начались всякие неприятности со здоровьем - то она сломала ногу, то оперировалась. Фактически все время пребывала у нас в больнице, мы ее наблюдали… Однажды она мне говорит: "Знаешь, мне опять лезли в квартиру! Кому-то нужны мои документы… Я с Сетуни должна уехать!" Спрашиваю: "Может быть, вам это кажется?" - "Нет, не кажется! Приходи!" Приехав, я увидела, что дверь вся разбита. Вскоре Мария Кузьминична переехала на Кутузовский проспект - в последний дом перед метро, справа. Тоже была однокомнатная квартира. Но тут уже все изменилось: ее очень оберегали от всех нас, никого из наших к ней уже не пускали. Очевидно, боялись, что она кому-нибудь напишет завещание на квартиру. Хотя никто из наших, кто к ней ходил, в этом не нуждался. Когда в последнее время я ей звонила, отвечали, что она подойти не может…
- Кто же так делал?
- Думаю, что старшая по подъезду этого дома, потому как Мария Кузьминична написала завещание на ее сына… Когда она умерла, нам о ее смерти никто не сообщил, но думаю, что это случилось лет пять тому назад… Что стало с ее документами, куда все делось, я не знаю. Где она похоронена, я тоже не знаю… Она хотела, чтобы ее похоронили рядом с Эмиль Оболенской, той самой, что сделала ей клубки - на Ваганьковском кладбище… А вот Боровиковы похоронены в Смоленске, в тамошней кремлевской стене. Когда мы с мужем были в Смоленске, то по просьбе Марии Кузьминичны положили там цветочки. Вот и все, что я знаю и могу рассказать, ничего не утверждая и ничего не оспаривая…
Известно, что наша пропаганда умудрилась создать совершенно сусальный, отлакированный образ вождя, и не зря уже тогда пролетарский поэт утверждал, что "долгую жизнь товарища Ленина надо писать и описывать заново". Однако же история самозванчества на Руси насчитывает многие века - одних лишь Лжедмитриев или Петров III были десятки, им верили, за ними шли тысячи и даже сотни тысяч людей… В общем, как бы там ни было, представленный материал являет собой достаточно интересный очерк нравов прошедшей эпохи.
(25 января 2005 г.)
Часть 2
Власть берется силой
Маршал Буденный: мифы, были, жизнь
Заметки, написанные по воспоминаниям сына и дочери маршала, а также по документам и его дневниковым записям.
Так повелось, что, сойдя с политической сцены, большинство из тех, кого у нас именовали "историческими личностями", мгновенно оказывались забыты, а то и осмеяны, оклеветаны, прокляты… Всегда ли это было справедливо и заслуженно?
Возьмем Советскую военную энциклопедию, год 1976-й: "После Гражданской войны Буденный вел большую работу по переводу Красной армии на мирное положение. Уделял много внимания обобщению опыта Первой мировой и Гражданской войн и использовал его при обучении войск. Внес значительный вклад в дело дальнейшего укрепления Советской армии".
В издании СВЭ 1990-го оценка уже иная: "После Гражданской войны, участвуя в решении вопросов строительства Вооруженных сил СССР, их технической реконструкции, руководствовался ее опытом, преувеличивая роль кавалерии в будущей войне и недооценивал техническое перевооружение армии, не одобрял формирование танковых соединений".
Кажется, все ясно: этакий "добрый малый, в прошедшем веке запоздалый". Но так ли это? Столь ли бесспорны категоричные оценки нового времени?
- Была такая песня "Марш кавалеристов" - или нечто по названию подобное - с такими словами: "Буденный, наш братишка, с нами весь народ!.. С нами Ворошилов, первый красный офицер!.." Когда мы встретились с Михаилом Семеновичем Буденным, младшим сыном маршала, внешне очень похожим на отца, - даже с такими же роскошными "фамильными" усами, то первый вопрос был задан именно по этой песне. Почему командарм - "братишка", а член РВС армии Ворошилов - "красный офицер"? Всегда наоборот считалось: политработник должен быть "ближе к народу", общаться с подчиненными по душам, а командующий - несомненный "офицер", с ним все по уставу…
БУДЕННЫЙ. Ворошилов пятнадцать лет был наркомом обороны, членом Политбюро. Отец этим не занимался - будучи умным человеком, никогда не лез в политику, туда, где многие головы сложили. Он был народным героем, и этого статуса у него никому не отнять… Между прочим, хотя с Ворошиловым они дружили семьями, жили в одном доме - они всегда были только "на вы".
- Разве ваш отец не входил в ближайшее окружение Сталина?
БУДЕННЫЙ. Нет, конечно! Хотя он был с ним в хороших отношениях. Познакомился отец со Сталиным во время Гражданской войны, но как - не рассказывал…
- Вы спрашивали Семена Михайловича о его отношении к тому, что потом начали стыдливо именовать "перегибами"?
БУДЕННЫЙ. Он считал, что Сталин виноват в основном в том, что создал систему, позволявшую такие дела творить. Подозревал, что Сталин о многом был проинформирован - в особенности в отношении тех, кто был репрессирован незаконно…