Глостершир все больше казался девушке раем. В Лондоне же всё было чересчур… блестящим. Не буквально, конечно. По правде говоря, всё здесь было скорее серым, от тонкого слоя сажи и пыли. Аннабель и сама не понимала, почему ей на ум приходило именно слово "блестящий". Наверное, потому, что ничто здесь не казалось простым и незатейливым. И уж точно не было прямым и честным. А скорее даже, являлось скользким и ненадежным.
Ей вдруг нестерпимо захотелось выпить большущую кружку молока, словно его свежесть и естественность могли вернуть ей утраченное душевное равновесие. Она никогда не считала себя слишком чопорной. Видит Бог, она даже считалась "Уинслоу, быстрее всех засыпающей в церкви", но каждый новый день в столице приносил с собой и новое потрясение - новое событие, от которого ей только и оставалось, что пораженно и сконфуженно застыть с открытым ртом.
Она живет здесь уже месяц. Целый месяц! И до сих пор ощущает себя страшно скованно и никогда не знает, правильно ли то, что она делает и говорит.
Как же она все это ненавидит!
Вот дома она чувствовала себя уверенно. Конечно, и ей случалось ошибаться, но она почти всегда знала, что поступает правильно. В Лондоне царили иные законы. И хуже того, все всех знали. А если не знали лично, то все равно знали всё обо всех. Выглядело это так, будто весь бомонд обсуждает какой-то секрет, и только одна Аннабель не в курсе. Любая беседа содержала недосказанности, глубокие оттенки скрытого смысла. И Аннабель, которая считалась не только "Уинслоу, быстрее всех засыпающей в церкви", но и "Уинслоу, всегда говорящей то, что думает", постоянно сталкивалась с тем, что не может и рта раскрыть, никого при этом не обидев.
Или не поставив себя в глупое положение.
А не себя, так кого-то другого.
Сама мысль об этом была невыносима. Она просто умирала, представляя себе, что из-за нее дед укрепится в мысли, что ее мать действительно идиотка, ее отец - чертов дурак, а лично она - чертова идиотская кретинка, самая наиглупейшая из всего их семейства.
А тем временем Лондон предоставлял тысячи способов попасть в глупое положение, и каждый день нес новые возможности в этой области. Избегать их было чрезвычайно утомительно.
Лорд Ньюбури собрался уходить, Аннабель встала и сделала реверанс, пытаясь не замечать, что он глаз не спускает с ее декольте. Граф с дедушкой вышли из комнаты, она осталась наедине с Луизой, бабушкой и графином шерри.
- Как же обрадуется твоя матушка! - провозгласила леди Викерс.
- О чем вы, мэм? - спросила Аннабель.
Бабушка обратила на нее совершенно измученный взгляд с примесью раздражения и недоверия.
- Граф. Когда я соглашалась взять тебя к себе, я даже и мечтать не смела, что ты подцепишь нечто повыше барона. Тебе просто повезло, что он в таком отчаянии.
Аннабель криво улыбнулась. Как это замечательно, чувствовать себя объектом чужого отчаяния!
- Шерри? - предложила бабушка.
Аннабель помотала головой.
- Луиза? - Леди Викерс кивнула в сторону другой своей внучки, та тоже немедленно отказалась.
- Сейчас он не слишком привлекателен, что верно, то верно, - заметила леди Викерс, - но в юности был довольно красив, так что не бойся, рожать уродов тебе не придется.
- Как славно, - уныло проговорила Аннабель.
- Мои подружки так и вились вокруг него, но он положил глаз на Маргарет Китсон.
- Ваши подруги? - пробормотала Аннабель. Сверстницы ее бабушки стремились замуж за лорда Ньюбури. Ровесницы ее бабушки хотели, чтобы на них женился мужчина, который, скорее всего, теперь хочет жениться на ней самой.
О Господи!
- И потом, он скоро умрет, - продолжила бабушка. - О чем еще можно мечтать?
- Пожалуй, я все же выпью шерри, - заявила Аннабель.
- Аннабель! - выдохнула Луиза, бросая на подругу взгляд, словно говорящий "опомнись!".
Леди Викерс одобрительно кивнула и налила ей полный бокал.
- Не рассказывай дедушке, - предупредила она, протягивая девушке шерри. - Он не одобряет, когда женщины моложе тридцати употребляют спиртные напитки.
Аннабель сделала большой глоток. Шерри огненной дорожкой потек ей в горло, но она умудрилась не поперхнуться. Дома она никогда не пила шерри, по крайней мере, до ужина. Но здесь, сейчас … ей нужно подкрепить силы.
- Леди Викерс, - раздался голос дворецкого. - Вы просили меня напомнить, когда придет время отправляться на вечер к миссис Марстон.
- О, и правда, - встрепенулась леди Викерс, и со стоном поднялась на ноги. - Эта нудная старая кошелка умудряется держать отменный стол.
Аннабель и Луиза встали, провожая бабушку из комнаты, но как только она вышла, обе рухнули обратно в кресла.
- Что тут случилось, пока меня не было? - спросила Луиза.
Аннабель устало вздохнула.
- Ты имеешь в виду лорда Ньюбури?
- Я уезжала в Брайтон всего на четыре дня. - Луиза бросила быстрый взгляд на дверь, убедилась, что там никого нет, а потом свистящим шепотом продолжила: - А он уже хочет жениться на тебе?
- Ну, этого он пока еще не сказал, - ответила Аннабель, больше из желания, чтобы этого никогда не случилось. В последние несколько дней лорд Ньюбури оказывал ей такие знаки внимания, словно еще до конца недели намеревался помчаться в Кентербери за специальной лицензией.
- Ты вообще знаешь его историю? - спросила Луиза.
- Кажется, да, - ответила Аннабель. - Отчасти. - Без сомнения, хуже, чем сама Луиза. Она проводила в Лондоне уже второй сезон, но что еще важнее, она родилась в высшем свете. Аннабель же, хоть и имела дедушку-виконта в родословной, была дочерью простого сельского джентльмена. Луиза, в отличие от нее, каждую весну и каждое лето проводила в Лондоне. Ее мать - тетя Аннабель, Джоан - умерла несколько лет назад, но у графа Фенвика было множество сестер, и все они занимали надлежащее положение в высшем свете. Луиза, всегда выглядевшая застенчивой тихоней, неспособной разносить слухи, знала все обо всех.
- Он отчаянно нуждается в жене, - сказала Луиза.
Аннабель пожала плечами, попытавшись вложить в этот жест как можно больше самоуничижения.
- Я сама, знаешь ли, отчаянно нуждаюсь в муже.
- Не настолько отчаянно.
Аннабель не стала возражать, но, по правде говоря, если она в самом ближайшем будущем не сделает удачную партию, одному Богу известно, что станет с ее семьей. У них никогда не водилось особо крупных сбережений, но пока был жив отец, они как-то справлялись. Она даже представить себе не могла, как им удавалось наскрести на обучение всех ее четверых братьев, но все они сейчас находились там, где им и пристало быть, а именно в Итоне - получали достойное джентльменов образование. Аннабель вовсе не хотелось оказаться виновницей того, что братьям придется покинуть школу.
- Его жена умерла… не знаю точно сколько лет назад, - продолжила Луиза. - Но в то время это было неважно, поскольку у него оставался совершенно здоровый сын. И у этого сына уже имелись две дочки, то есть его жена явно не была бесплодна.
Аннабель кивнула и про себя удивилась: почему, интересно, именно женщина всегда считается бесплодной. Разве мужчина не может оказаться неспособным к деторождению?
- Но потом его сын тоже умер. Кажется, от лихорадки.
Обо всем этом Аннабель уже знала, но была уверена, что Луизе известно больше, поэтому и спросила:
- А других наследников нет? Какого-нибудь брата, либо кузена…
- Племянник, - кивнула Луиза. - Себастьян Грей. Но лорд Ньюбури его просто ненавидит.
- За что?
- Не знаю. - Луиза пожала плечами. - И никто не знает. Может, он просто завидует? Мистер Грей ужасно красив. Женщины так и падают к его ногам.
- Хотелось бы мне на это посмотреть, - пробормотала Аннабель, представив себе дивную картину: белокурый Адонис с буграми мышц под сюртуком едва пробирается сквозь груду бездыханных леди. А еще лучше - пара-тройка все-таки продолжает двигаться, скажем, цепляясь за его ноги, от чего Адонис теряет равновесие…
- Аннабель!!!
Аннабель рухнула с небес на землю. Луиза взывала к ней с необычайным пылом, наверняка, лучше послушать.
- Аннабель, это очень важно, - настаивала Луиза.
Аннабель кивнула, и ее затопило незнакомое чувство… благодарности и любви. Она познакомилась с кузиной недавно, но их уже связывали крепкие узы взаимной привязанности, и Аннабель знала, что Луиза сделает все, что в ее силах, дабы уберечь подругу от несчастного брака.