"Друзья мои", говорил он тем, которые вменяли себе в обязанность преувеличенные лишения, "зачем вам воздерживаться от мяса и вина?" - "Как?" - отвечали ему, - "мы будем есть мясо, которое приносилось в жертву на разрушенном теперь алтаре? Мы будем вино, которым делались возлияния на тот же алтарь?" - "Хорошо", - отвечал рабби Иошоа, - " не будем есть хлеба, так как нельзя приносить в жертву муки!" "Действительно, можно питаться фруктами". - "Что вы говорите? Фрукты также не дозволены, ведь теперь более нельзя приносить в жертву храму первых плодов". Сила обстоятельств брала верх. Прочность Закона теоретически признавалась, причем утверждалось, что и сам Илья не мог бы уничтожить ни одного параграфа; но фактически разрушение храма уничтожало значительную часть древних предписаний, не осталось места ни для чего иного, как только для казуистической морали в деталях или для мистицизма. Развитие кабалистики принадлежит позднейшему времени. С тех пор многие предавались так называемым "видениям колесницы", т. е. размышлениям о таинствах, которые связывали с символами Езекиила. Еврейский ум усыплял себя грезами, создавал себе убежище вне ненавистного ему мира. Изучение становилось освобождением. Рабби Nehounia пустил в ход идею: тот, кто подчиняет себя игу Закона, освобождается от ига политики и мира. Кто дошел до этого, тот уже не опасный революционер. Рабби Nanina имел привычку говорить: "Молитесь за существующее правительство, без него люди съели бы друг друга".
Нищета была ужасная, подушная подать лежала бременем на всех, а источники доходов были истощены. Гора Иудеи оставалась необработанной и покрытой развалинами. Сама собственность была ненадежна. Обрабатывая ее, рисковали видеть ее отобранной римлянами. Иерусалим представлял из себя кучу сваленного камня. Несомненно, в то время изгоняли евреев, пытавшихся селиться значительными группами на этих развалинах [Нет подлинного описания этой эпохи. Но несомненно, если бы у евреев была возможность поселиться в разрушенном городе, они бы это сделали. Но они селятся в Явнее, Бетаре и др., где и скопляются. Предположение Евсевия, по которому Иерусалим был запрещен евреям, только начиная с Адриана (Demonstr. evang., VI, 18), не имеет никаких оснований. См. "L'Antechrist", стр. 523, прим. 2]. Между прочим, историки, наиболее других настаивающие на том, что город был вполне разрушен, признают, что там осталось некоторое число стариков и женщин. Иосиф сидящих и плачущих на пепелище святилища, вторых - взятыми победителями себе для крайнего поругания. 10-й легион продолжал стоять в одной из частей покинутого города [Предполагали, что имеют доказательство насмешки победоносного легиона над побежденными в вещах, помеченных этим легионом клеймом со свиньей. Но свинья - римская эмблема легионов и не заключает в себе никакой насмешки]. Найденные кирпичи покинутого города с маркой этого легиона [Действительно, этот легион оставался долгое время в Иерусалиме. Находят признаки их пребывания в Aelia Capitolina после Адриана] указывают на то, что он занимался постройкой. Вероятно, солдаты за плату допускали тайные посещения еще видимых остатков храма. В особенности христиане сохраняли память и культ некоторых мест, преимущественно трапезной на Синайской горе, где, как верили, собрались последователи Иисуса после его вознесения, и могилу Иакова, брата Господня, возле храма. По всей вероятности, не забывали Голгофу. Так как ни в городе, ни в окрестностях не строили, то огромные каменные части больших сооружений оставались на своих местах, так что легко было узнать все памятники.
Изгнанные из святого города и дорогой для них земли, евреи разбрелись по городам и деревням долины, простирающейся у подножья горы Иудеи до моря. еврейское население умножилось. В особенности одно место стало театром возрождения и было столицей еврейской теологии до войны Бар-Кохбу. Это был прежний филистимский город Явнея или Ямния [Теперь деревня. Это Ибелин крестоносцев.], расположенный в четырех с половиной милях от Яффы [Как и другие города филистимлян, он имел свой порт или maiouma на расстоянии полутора мили].