- Да. - Лоретта внимательно посмотрела на дочь, жалея, что у нее недостает смелости обнять ее. - А у тебя какой-то несчастный вид.
- Я вполне счастлива.
- А если нет - ты ведь не скажешь?
- Вряд ли. Мы ведь совсем друг друга не знаем.
"Что ж, по крайней мере, это честно, - подумала Лоретта. - Больно, но без обмана".
- Надеюсь, до твоего отъезда мы успеем познакомиться поближе.
- Я приехала, чтобы получить ответы на некоторые вопросы, но я пока не готова их задать.
- Ничего, мы подождем, Ван. И поверь: я всегда желала тебе самого лучшего.
- И отец всегда так говорил, - тихо заметила Ванесса. - Теперь, когда я стала взрослой, я все-таки не понимаю, что это значит. Забавно, не правда ли?
Она вышла из кухни и направилась в музыкальную комнату, чувствуя грызущую боль ниже груди. Прежде чем сесть за пианино, ей пришлось достать из кармана юбки пузырек и проглотить одну таблетку.
Она начала с "Лунной сонаты" Бетховена, играя по памяти сердца, отдаваясь тихой власти музыки. Сколько всего она переиграла в этой комнате! Час за часом, день за днем. По любви, но большей частью оттого, что так было нужно. К музыке она всегда питала смешанные чувства. С одной стороны, это была серьезная страсть, потребность творить и совершенствовать свое мастерство. Но в то же время над Ванессой довлел долг угодить отцу, который ожидал от нее невиданных достижений. И безуспешно - как она догадывалась.
Он так и не понял, что музыка для нее любовь, а не профессия. Утешение, способ самовыражения, а не средство удовлетворить свои амбиции. Но всякий раз, когда она пыталась объ яснить ему это, она нарывалась на злость и раздражение. Со временем желание разговаривать на эту тему у нее пропало. Известная как страстная и темпераментная артистка, в присутствии отца она становилась покорным ребенком. Она никогда не осмеливалась ослушаться его.
Ванесса заиграла Баха и отрешенно закрыла глаза. Больше часа она пребывала во власти красоты и нежности и гениальной музыки. Отец этого не понимал. Он не понимал, что она может играть для себя, для собственного наслаждения, и ненавидит выходить на освещенную сцену и играть для публики.
Затем ее чувства взбодрились, и она перешла к Моцарту, заиграла быстрее и оживленнее. Пылкая, почти неистовая музыка струилась сквозь нее. Когда затих последний аккорд, она ощутила почти забытое удовлетворение.
Аплодисменты у нее за спиной заставили ее резко обернуться. На одном из хрупких стульев сидел мужчина. Несмотря на солнце, слепившее глаза, и двенадцать прошедших лет, она узнала его почти сразу.
- Потрясающе!
Брэди Такер поднялся и подошел к ней. На мгновение его высокая худощавая фигура закрыла солнце, и свет засиял вокруг его головы, точно нимб.
- Изумительно!
Она молча смотрела на него.
- С возвращением, Ван. - Он протянул ей руку.
- Брэди, - пробормотала Ванесса, вставая со стула, а затем вдруг ударила его кулаком в живот. - Ах ты, негодник!
Он со всхлипом плюхнулся на банкетку возле пианино. Этот звук был ей так же сладок, как и музыка. Сморщившись, он поднял голову и сипло проговорил:
- Я тоже рад тебя видеть.
- Как ты здесь очутился?
- Твоя мамочка меня впустила.
Когда он встал, ей пришлось откинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза - в его потрясающие синие глаза.
- Я не хотел мешать и потому присел тут на стульчик. Не ожидал от тебя такого удара.
- Вот и напрасно! - Она была рада, что ей удалось застать его врасплох. Таким образом она хоть немного отплатила ему за ту боль, которую он ей когда-то причинил. Когда она услышала его по-прежнему глубокий обольстительный голос, ей снова захотелось его ударить. - Она не говорила, что ты в городе.
- Я вообще-то здесь живу. Вернулся год назад.
Ванесса капризно надула губы. Он надеялся, что хоть это в ней изменилось, потому что когда она так делала, то становилась совершенно неотразимой.
- Можно мне сказать тебе, что ты потрясающе выглядишь, или мне лучше защищаться?
Скрывать волнение Ванесса научилась хорошо. Она села, разгладила юбку и разрешила:
- Что ж, валяй.
- Ладно. Ты потрясающе выглядишь. Правда, немного отощала.
Она снова обиженно надула губы:
- Таков ваш диагноз, доктор Такер?
- В общем да, - ответил он, пристраиваясь рядом с ней на банкетке и вдыхая манящий и тонкий, точно лунный свет, аромат ее духов. Ее притяжение было не то чтобы неожиданным, но оно разочаровало его. Пусть они и сидели рядом, она осталась далекой, будто их по-прежнему разделял океан.
- Ты тоже неплохо выглядишь, - сказала она, сожалея, что это правда. Он был худощав и спортивен, как в юности. Его нежное прежде лицо приобрело зрелую мужественность, которая делала его еще более привлекательным. У него были волосы цвета воронова крыла и длинные густые ресницы, а руки такие же сильные и красивые, как и тогда, когда он впервые коснулся ее. "Сто лет назад", - подумала она, складывая свои руки на коленях. - Мать сказала, что ты работаешь в Нью-Йорке.
- Да, верно. - Он чувствовал себя смущенным, точно влюбленный школьник. Двенадцать лет назад он знал, как себя с ней вести. По крайней мере, ему казалось, что знает. - Я приехал помочь отцу. Он собирается оставить практику через год-два.
- Просто не верится… Ты здесь… А доктор Такер уходит на пенсию…
- Времена меняются.
- Это точно, - согласилась Ванесса, ощущая какую-то детскую неловкость оттого, что они сидят рядом. Она тут же мысленно себя одернула, но тем не менее встала. - Еще мне не верится, что ты врач.
- Пока я учился, мне тоже не верилось.
Она нахмурилась. Брэди был в джинсах, свитере и кроссовках - точно школьник.
- Кстати, и внешне ты не похож на врача.
- Показать тебе стетоскоп?
- Не надо. - Ванесса сунула руки в карманы. - Мама сказала мне, что Джоани вышла замуж.
- Ну да - за Джека Найта. Никого лучше не нашла. Помнишь его?
- Смутно.
- Он на год старше меня. Звезда футбола. Года два он играл в профессиональной команде, потом получил травму колена и бросил. - Брэди усмехнулся. Щербинка на одном из передних зубов всегда казалась ей очень милой. - А Джоани будет очень рада видеть тебя, Ван. Я бы тоже хотел к ней наведаться. У меня пара пациентов, но к шести я освобожусь. Почему бы нам не съездить куда-нибудь поужинать, а потом к ней?
- Что-то не хочется.
- Почему?
- Потому что в последний раз, когда ты обещал за мной приехать, ты так и не явился.
Он сунул руки в карманы:
- А ты злопамятная.
- А ты как думал?
- Мне было восемнадцать лет, Ван, и у меня были причины.
- Сейчас все это не важно, - отрезала она, чувствуя жжение в желудке. - Я просто не хочу начинать там, где мы закончили.
Он задумчиво взглянул на нее:
- Да я и не собирался…
- Отлично, - поддержала она с внутренней ненавистью. - У нас у каждого своя жизнь, Брэди. Давай оставим все как есть.
Он медленно кивнул.
- А ты больше изменилась, чем я думал.
- Да. Мы оба изменились. - Она поднялась и вышла из комнаты, по пути бросив ему: - Ты помнишь, где тут выход.
- Ага, - ответил он себе, когда остался один. Он помнил, где выход. Но он забыл, что стоит ей надуть губы, и он обо всем забывает.
Глава 2
Ферма стояла на холмах, среди бурых и зеленых полей. Ванесса отметила, как хорошо поднялись травы и как весело зеленеют ростки кукурузы. Три больших квадратных загона были огорожены у коровника. Рядом суетились цыплята, склевывая с земли зерна. Тучные коровы лежали на склоне холма, не беспокоясь шумом подъезжающей машины. Но гуси у ручья испуганно бросились прочь. К дому вела ухабистая дорога, посыпанная гравием. Подъехав поближе, Ванесса остановила машину и вышла. Вдалеке пыхтел трактор, поскуливала собака, а вокруг оглушительно щебетали птицы, чьи музыкальные пересуды напоминали ей соседскую болтовню через изгородь.
Отчего-то ее охватило волнение. Это было глупо, но она ничего не могла с собой поделать. Здесь, в этом трехэтажном доме с многочисленными пристройками, кривыми трубами и шаткими крыльцами, жила ее лучшая и самая близкая подруга, с которой она, бывало, делилась всеми чувствами, мыслями, мечтами и разочаровани ями.
Но тогда они были детьми. А дети, как известно, существа эмоциональные и впечатлительные - особенно девочки-подростки. Их дружба не успела охладеть сама собой, поскольку произошел внезапный и полный разрыв. И столько воды утекло с тех пор, что надеяться на восстановление прежних связей и чувств было бы наивно и слишком оптимистично.
Так говорила себе Ванесса, поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням крыльца.
Дверь распахнулась. Вид женщины, вышедшей на крыльцо, вызвал в памяти Ванессы целый рой воспоминаний, однако сейчас она не чувствовала ни тени смущения или сожаления, как во время встречи с матерью. "Она совсем не изменилась", - только и могла подумать Ванесса. Джоани как была, так и осталась крепко сбитой брюнеткой с формами, которым Ванесса всегда завидовала. Ее короткие волосы непослушно топорщились вокруг миловидного лица. Черные волосы, голубые глаза и губки бантиком сводили с ума мальчишек в школе.
Ванесса забормотала что-то, неловко подыскивая слова, но Джоани с громким воплем бросилась к ней, и в следующий миг они уже обнимались, щипали и тискали друг друга, и двенадцать лет, разделявшие их, растаяли среди смеха, слез и потока бессвязных слов.
- Да ты ли это? Ты…
- Как я по тебе скучала… слушай…
- Подожди…
- Прости меня… я…