Наконец, последнее, главное: что вообще считать языком этноса? Языков-то было у каждого этноса по четыре штуки. Первый язык - автохтонов-селян, не имевших письменности. Второй - церковный (у поляков это латинский, позже польский, в южной Польше, Молдавии, Румынии, Хорватии, Болгарии и в так называемой "Древней Руси" - церковнославянский). Третий - канцелярский (в Польше латинский, немецкий и позже польский, в ВКЛ в разное время русинский-украинский, латинский, польский). Четвертый - литературный язык, который вообще придуман в кабинетах ученых.
Сегодня под понятием "национальный язык" мы подразумеваем именно литературный язык. Проблема в том, что все литературные языки - новоделы. Т. Миронова гневается от того, что литературный украинский и беларуский языки родились недавно. Но знает ли она, что лишь немногим раньше родился и русский литературный язык, притом как еще более искусственное образование, ибо его создатели в меньшей степени основывались на говорах народа по сравнению с создателями литературных языков Беларуси и Украины, и больше увлекались созданием искусственных правил грамматики. Ведь по-беларуски "как пишется, так и читается", а по-русски пишется одно, читается другое, а на деле народ говорит по-своему. То есть у русских три разных языка: знаково-написательный, фонетико-читаемый и разговорный (есть еще и четвертый - нецензурный).
С точки зрения науки непонятно, почему "грамотно" говорить - не так, как селяне говорят, а как профессора Института русского языка придумали. Указывают, например, что грамотно по-русски писать "дождь", но произносить при этом как "дощщь", ни в коем случае не "дожьжь", что якобы неграмотно. Со стороны это кажется маразмом. Попытки профессоров управлять правильным произнесением слова "дождь" в народе - то же самое, что попытки метеорологов управлять самим дождем.
Подоплека протеста Т. Мироновой, насколько я понял, заключается в том, что беларусы и украинцы посмели создать собственные литературные языки, хотя таковой для "всех русских" уже создал Ломоносов и иже с ним. Но литературный "российский язык" Ломоносова - вот в чем дело! - не основывался на говорах Литвы-Беларуси. То есть не имел ничего общего с языком наших селян. Очевидный факт: воспринять язык Ломоносова как свой "литературный" грамотная часть населения Беларуси не могло, тогда как польский литературный был на порядок понятнее им.
И при чем здесь "язык испорчен полонизацией", если в самой России свой язык меняли самым коренным образом?!
Неверны суждения "идеологов" и о том, что беларуский и украинский литературные языки якобы появились позже созданного Ломоносовым русского (по его собственному определению - "российского" или "московского") литературного языка. М. Лапина писала в очерке "Латинский язык в жизни и деятельности М. В. Ломоносова" ("Филологические науки", № 1, 1987):
"Читать и писать Михаил Ломоносов, как известно, научился поздно, и первым его чтением были церковные книги. Затем последовало знакомство с "Арифметикой" Л. Магницкого и "Славянской грамматикой" М. Смотрицкого, которые выходили за рамки обычных учебников своим энциклопедическим содержанием. Они-то и пробудили в будущем великом ученом интерес к наукам. Однако удовлетворить его он мог, только изучив латинский язык - основной, международный язык тогдашней науки".
Мелетий Смотрицкий был автором грамматики языка литвинов и русинов ВКЛ, изданной в 1619 году. Обращаю внимание читателей на то, что Ломоносов для создания своей "российской грамматики" (то есть в нынешнем смысле "литературного русского языка") изучил три иностранных грамматики: церковнославянскую (древнеболгарскую), русинскую (беларуско-украинскую) и латынь. Это к вопросу о том, "чья грамматика старше".
Моя точка зрения такая: влияние соседних языков друг на друга - дело абсолютно естественное, а не "противоестественное", как считают авторы из Москвы.
Это обоюдное влияние, в нем нельзя видеть "испорченность одного языка другим", потому что язык вообще в принципе не может быть чем-то "испорчен". Язык существует вне категорий "хорош" или "плох", он инструмент общения и не более того.
В ЧЕМ СУТЬ ТЕРМИНА "ОПОЛЯЧЕННЫЙ ЯЗЫК"?
Изложу свои возражения кратко по пунктам.
1. Изначально ляшский язык региона Кракова - это славянский язык (близкий к праславянскому "койне"), на котором говорили также славяне Полабья и жители Новгорода Великого. Экспедиция академика В. Янина (конкретно профессор МГУ А. А. Зализняк по материалам раскопок 2002–2005 гг.) установила, что язык новгородских берестяных грамот - это язык лехитской языковой группы.
Уже одно это доказывает нелепость термина "ополяченный", так как язык Новгорода и Рюрика, то есть "древнерусский", язык Полабской Руси ободритов - это в чистом виде ляшский язык.
2. Язык Московии - это не русский (рутенский в немецких хрониках) язык Полабья и Новгорода, а солунский диалект болгарского языка (он же церковнославянский и "древнерусский"). Его родина - территория нынешней Македонии, уже по одной этой причине он не имеет никакого отношения к беларусам (литвинам), ляхам и русинам (украинцам).
Обращаю также внимание, что Русь Киева и Полабская Русь с ее колонией Новгородом - это две разные Руси с разными языками: Новгородская экспедиция академика Янина показала при анализе берестяных грамот, что один русский язык (Киева) был родственен южным славянским языкам, а второй (Новгорода) - западным.
3. Нынешний польский язык стал пшекающим после объединения ляхов Кракова с западными балтами - мазурами Мазовья. В результате смешения двух этих языков и появился нынешний польский язык - балтославянский. Произошло это в XVI–XVII веках.
4. Нынешний польский язык сегодня так же мало похож на ляшский древнего Кракова, как беларуский - на язык древнего Полоцка. Поэтому возникает вопрос: "а кто ополячил ляхов, отчего у них сейчас совсем другой язык?".
Ответ заключается в том, что долгое время европейские страны использовали в качестве государственных языков фактически два: латынь и церковнославянский (солунский), оба "мертвые". Но в XVII–XVIII веках, с началом становления наций, возникают национальные языки. Так и в Польше польский язык заменил латынь в качестве государственного.
Такие процессы шли в разных странах по одной и той же схеме. Поэтому не надо выдумывать, что, дескать, русский язык не претерпел изменений, как в Польше, Беларуси и Украине при становлении там национальных языков. Точно в такой степени изменился и русский язык - его создавали Феофан Прокопович (1681–1736), Василий Тредиаковский (1703–1768), Михаил Ломоносов (1711–1765) и Александр Сумароков (1717–1777).
Удивительное "совпадение" заключается в том, что переход беларусов и украинцев от "древнерусского языка" на свои национальные - точно совпадает по времени с отказом от церковнославянского языка, когда церковные книги были переведены на национальные языки. В ВКЛ первым сделал это Франциск Скорина, издав "Библию Русскую" как замену предыдущей Библии на болгарском языке (церковнославянском): фактически предыдущая Библия РПЦ являлась "Библией Болгарской".
Аналогичная реформа языка произошла с задержкой и в России, где тоже (но гораздо позже Литвы-Беларуси и Руси-Украины) издали Библию на своем "московском наречии". Удивляет полная "слепота" российских историков и лингвистов, которые не видят в этом "третий акт" "отказа от древнерусского языка" как церковно-славянского - уже со стороны русского языка.
В 1778 году в Москве была издана брошюра филолога Федора Григорьевича Карина "Письмо о преобразителях российского языка". Он писал:
"Ужасная разность между нашим языком ("российским") и славянским часто пресекает у нас способы изъясняться на нем с тою вольностию, которая одна оживляет красноречие и которая приобретается не иным чем, как ежедневным разговором… Как искусный садовник молодым прививком обновляет старое дерево, очищая засохлые на нем лозы и тернии, при корени его растущие, так великие писатели поступили в преображении нашего языка, который сам по себе был беден, а подделанный к славянскому сделался уже безобразен".
Подчеркиваю: беден и безобразен, а "великим и могучим" он стал после модернизации в виде отказа от церковнославянского языка - то есть солунского диалекта, он же "древнерусский".
5. До XVI века беларуского языка не было: документацию вели на церковнославянском или волынском диалекте, а население говорило на славянизированных диалектах балтских языков ятвягов, кривичей, дреговичей. С XVI века в три этапа происходит распространение на территории нынешней Беларуси волынского диалекта, который при смешении с местными балтскими диалектами и создал беларускую мову: сначала в Берестейской земле (исторически - это Волынь) и Полесье, затем на Белосточчине, Гродненщине и Минщине, затем на Востоке Литвы-Беларуси.
Так что тут двойная выдумка про "ополячивание": до рождения беларуской мовы мы говорили на балтских диалектах, вовсе не на болгарском (церковнославянском), а славянизированы были Волынским диалектом, вовсе не ляшским и не польским.
Почему беларуский язык похож на новый польский язык? Да потому что мазуры - тоже балты, как и наши предки. У нас общий западнобалтский субстрат. Новый польский и беларуский языки похожи по той причине, что они сами по себе балтославянские.
6. Теперь о языке московитов. Во-первых, это никакой не "русский" язык. Авторы Грамматик ВКЛ русским языком называли язык Киева и четко указывали - не путать со "славянским", то есть церковнославянским, солунским. Например, они писали, по-русски "мова" и "мовить", а по-славянски "язык" и "говорить". И т. д.