– Но это было только начало… Потом он аккуратно приподнял меня, снял трусики, подвинул на самый край стола и принялся вылизывать мою киску. Ласкал так, как никогда прежде. Это было чудесно, восхитительно, но меня не покидало ощущение нереальности. Я была с мужчиной, много лет делившим со мной жизнь. Но теперь он вел себя настолько необычно, что казался почти чужим человеком. Когда он снял брюки, я подумала, что мне мерещится: эрекция, как у настоящего жеребца! Поверь, я уже забыла размеры его инструмента, во всяком случае, давным-давно не видела его в таком возбуждении.
По-прежнему не произнося ни слова, он продолжил ласки набухшим кончиком своего члена, а затем вошел в меня с такой легкостью, как будто делал это всегда. Я пребывала в полном смятении. Все это так неожиданно! Стоя со спущенными брюками, Николя погружался в меня с усердием, которое не проявлял даже в двадцать лет.
Пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы сохранить равновесие, я уронила тарелку и опрокинула остатки крема. Скользнув прямо в липкую массу, я чуть не упала, но Николя удержал меня. На миг он отстранился, окунул ладонь в лужу из крема и обмазал им свой член перед тем, как войти в меня снова. Я не могла поверить в происходящее. Крем покрыл меня и внутри и снаружи и Николя наклонился, чтобы слизать его или, вернее, размазать языком по всей моей промежности. Я была в экстазе! Его рука блуждала по моему телу, сжимала плоть, щекотала и пощипывала кожу – я была на вершине блаженства. Мне снова представилось насладиться этим мужчиной! Едва проскочила эта мысль, как Николя со всей силой привлек меня к себе, яростно вторгся и почти сразу разрядился в бурном оргазме. На его лице появилось выражение, которое я не видела уже много лет, но еще помнила: перекошенный рот, закрытые глаза, запрокинутая голова.
Я пребывала в полном замешательстве. В конце концов, годы разочарований напомнили о себе, я разрыдалась и убежала в спальню.
На какое-то время он оставил меня одну, потом вошел в спальню, сел рядом, но даже не соизволил объясниться со мной или хоть немного утешить. Только взял меня в объятия и стал легонько покачивать. Это продолжалось, наверное, около часа, пока в полной тишине я не заснула. Тогда у меня и представления не было, что ждать от Николя в ближайшем будущем…
Выслушав рассказ подруги, Шанталь даже присвистнула. Теперь кухня Элизы виделась ей в другом свете!
– А что было потом?
– Так вот, это повторяется каждые два-три дня. И я думаю, это происходило бы чаще, будь я каждый вечер дома, а не с Патриком. Представь, он даже занимался со мной любовью во время хоккейного матча!
– Ничего себе! Во время хоккейного матча… Как тебе удалось довести его до этого?
– Веришь или нет, я не прикладывала никаких усилий! В тот момент я пылесосила, он подошел ко мне, ну и вот…
– А Патрик в курсе?
– Конечно, нет! Я ничего ему не сказала. Зачем его нервировать! Даже если у Николя есть подозрения, я не готова оставить Патрика. Кто знает, что будет дальше? Николя может в любой момент вернуться в прежнее состояние, и я останусь ни с чем. Просто так бросить Патрика! Он мне нравится, ты это знаешь, и потом, он привлек меня, главным образом, своим ненасытным сексуальным темпераментом.
– Ты истощаешь себя, пытаясь удовлетворить двух мужчин одновременно. Признайся, это смешно!
– Может быть, и смешно… В любом случае, я больше не могу! Постоянно находиться в таком напряжении! Мне кажется, я сойду с ума, все время думая о том, когда же он перейдет к обвинениям… А это не заставит себя ждать. Правда, есть еще кое-что…
– Ах, так?
– Ну да. Тот самый хоккейный матч… Так вот… Мы перебрались с кухонного стола на лестницу, и я оседлала его. Тогда мне пришла мысль заставить его заговорить: нужно было, в конце концов, узнать, что ему все-таки известно. Пусть Николя раньше никогда не был словоохотлив, но я подумала, может, в такой момент… И спросила без обиняков, что с ним происходит. Догадайся, каким был его ответ? "Я знаю, у тебя появился кто-то другой. Ты всегда будешь искать на стороне то, что не могу дать тебе я. Но скажи, сейчас ты по-прежнему испытываешь в этом необходимость? Я понимаю, тебе доставляет удовольствие чувствовать себя желанной разными мужчинами. Так вот знай, меня это ужасно возбуждает…" Слушая его, я старалась сохранить хладнокровие и только улыбалась в ответ, как будто не воспринимала его слова всерьез. На самом деле, я была потрясена…
– Да. Все это осложняет ситуацию… Скажи-ка мне, а помимо пробудившегося желания, есть в его поведении еще что-нибудь странное?
– Нет, если не считать огромного букета роз, который на днях ждал меня дома. Или потрясающего праздника, который он устроил мне в пятницу вечером. Или, может быть, его внезапный интерес к домашнему хозяйству.
– Не верю своим ушам! Можно подумать, что он просит у тебя прощения!
– Да уж, в таком случае на его месте должна была находиться я сама…
Шанталь на минуту задумалась, потом произнесла:
– Возможно, причина в другом… Ты мне, кажется, говорила, что он поменял работу?
– Да, еще в прошлом месяце.
– И теперь в его обязанности входит обучение новых сотрудников?
– Да, верно. Он знакомит их с клиентами, объясняет, как функционирует информационная система управления, и всякое такое.
– А не говорила ли ты мне, что в его компанию приходит все больше и больше молодежи, и ты видела массу новых лиц, преимущественно женских?
Теперь замолчала Элиза. Она об этом и не задумывалась! А, может, она просто отказывалась смотреть правде в глаза, хотя ситуация была вполне ясной? Да, наверное, все так и есть. Если хорошо подумать, Николя последнее время уходил из дома в приподнятом настроении и, между прочим, не один раз возвращался довольно поздно.
Элиза постаралась припомнить другие свидетельства, на которые раньше не обращала внимания: новая одежда Николя, лосьон после бритья, которым он не забывал пользоваться каждое утро, тогда как прежде все время жаловался, что у него раздражение на коже… Этих фактов уже было достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Неужели он встретил такую сексуальную особу, что его проблема решилась? Не станет ли в таком случае неверность Элизы менее предосудительна?
Она почувствовала прилив жара. Мерзавец! Как он посмел! Все эти годы она была такой терпеливой, понимающей. Какой наглец! Ее охватывала ярость – она была ранена, оскорблена, унижена. Пусть Николя сам довольно долго находился в положении обманутого мужа – с ее участью это не шло ни в какое сравнение. Все было на его совести, именно он подтолкнул ее к измене. И к чему были те откровения на лестнице? Теперь она должна смириться с поруганной честью потому, видите ли, что он принимал и даже ценил ее неверность? Что же – око за око, зуб за зуб? Ну, нет, она этого так не оставит!
Шанталь, видя, как изменилось выражение лица подруги, попробовала успокоить ее:
– Слушай, может, ему и нравится кто-то, но к конкретным шагам он еще не перешел. Тебе известно, насколько проблемы в семье влияют на либидо! Не заводись раньше времени, возьми себя в руки, прежде чем предпринять что-нибудь!
– Да, я уж возьму себя в руки, поверь! И не постесняюсь все рассказать ему о Патрике! Если он думает, что я должна страдать одна, он ошибается!
Выпалив это, Элиза поднялась и торопливо обняла подругу:
– Извини, Шанталь, но я должна идти. Причем немедленно. Николя сейчас дома, и я хочу решить все вопросы раз и навсегда. Пожелай мне удачи!
Элиза почти выбежала из бара. Она метала громы и молнии, гнев ее не только не рассеивался, а наоборот, увеличивался с каждым шагом. Нужно было успокоиться, найти в себе силы встретиться с мужем и заставить признаться в своей подлости. Она искала самые обидные, унизительные слова, чтобы бросить их ему в лицо, хотя прекрасно понимала, что будет не способна на это. Во всяком случае, запала ей не сохранить – он наверняка рассеется еще до того, как она окажется дома, оставляя после себя только холодную злость.
Внезапно она почувствовала такую усталость, что даже присела на скамейку. Перед ее глазами прошли те прекрасные мгновения, какие они пережили вместе с Николя. Ведь и у них было немало счастливых минут. Жаль, что эти воспоминания уничтожены. На их месте воображение уже рисовало другие картины: Николя страстно ласкает молодую женщину, другую женщину…
Элиза подходила к дому с тяжелым сердцем. В окнах горел свет: тем лучше, значит, Николя не спит.