* * *
Время приближалось к полуночи, но Второй Консул и подумать не мог о том, чтобы уйти из своего кабинета - до выяснения результатов анализов оставались считанные секунды и Эм предпочёл бы узнать о них первым. Документы, в которых содержались засекреченная информация о военных базах Танагуры, не мог украсть кто-то со стороны - уж слишком совершенной была система защиты, но спецслужбам повезло - осталась неопровержимая улика против того, кто решился на этот безумный шаг и участи его не позавидуют сейчас даже вышедшие из возраста пэты.
В двери кабинета постучали и, практически не дожидаясь ответа блонди, вошли. Перед Советником легла тонкая папка с именем того, кто явно не проживёт долго и счастливо. Эм почему-то повременил со "вскрытием" тайны, подождав, пока сотрудник лаборатории выйдет из кабинета, а потом резко распахнул папку, впиваясь взглядом в первую строку документа. Буквы в его сознании настойчиво не желали складываться в то имя, что он видел перед собой. "Быть этого не может" - только и пронеслось в его голове. Рауль быстро связался с лабораторией.
- На сколько процентов совпадают анализы подозреваемого и вора?
- На девяносто девять и девять десятых процента, - ответили невозмутимо.
- Вероятность ошибки данных?
- Нулевая.
- Сколько вариантов опознания было проведено?
- Десять, - вежливо и внимательно отвечали на вопросы Рауля. - Все ошибки исключены, господин Эм. Информация целиком и полностью достоверна.
- Хорошо, - Рауль отключил связь и вновь посмотрел в отчёт. Глаза видели одно, сознание же категорически отказывалось это принимать. "Да, хорошо он себя зарекомендовал, раз даже я не могу в это поверить, - рассеяно думал Советник. - Браво, Катце".
Рауль отложил папку и нажал на кнопку вызова спецподразделения. "Вот и конец", - чувства эти мысли вызывали крайне неоднозначные.
Приказ на арест Катце был подписан незамедлительно, и группа захвата сразу же выехала в Керес. Они нашли монгрела в собственной квартире, одетого в рабочий сьют и спокойно курящего сигарету - он словно ждал их. Не сопротивляясь, без лишних проволочек, Катце отдал командиру группы свое оружие и сел в машину.
Менее чем через четверть часа его глазам предстало пятнадцатиэтажное здание полиции Танагуры, но Катце повели в подвалы - к камерам пыток. У дилера уже не оставалось сомнений, что он разоблачен. Не признать всю иронию ситуации было невозможно - он знал, на что шел, когда согласился на сделку с Бруно - Катце просто не хотел, чтобы Рауль пострадал. От одной мысли, что Эм погибнет, его начинало неудержимо трясти. Но вот того, что в подвале тюрьмы его будет ожидать сам Второй Консул - собственной персоной, Катце оказался не готов.
Едва завидев Эма, дилер побледнел от ужаса.
Охранник жестко пихнул дилера в спину - вталкивая в камеру, и закрыл дверь.
В помещении воняло сыростью и кровью - на полу, рядом с одним из устройств - весьма странного вида - все еще были свежие кровавые пятна, красноречиво говорившие о том, что несчастную жертву отсюда выволокли менее получаса назад. На столе лежали разные инструменты для пыток, а толстые решетки на окнах наводили на мысль о безнадежности.
В груди монгрела похолодело, и он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Катце приготовился к худшему, ловя себя на абсурдной мысли, что в тайне испытывает радость от встречи с Раулем. Он так соскучился, что был готов принять из рук стоящей перед ним ледяной статуи даже смерть.
У Второго Консула Амои было странное чувство нереальности происходящего. Грязная камера, куда бы он будучи в здравом уме и твёрдой памяти с жизни бы не зашёл, запах сырости и страха, которые он не стал бы выносить и минуты. Всё было каким-то искусственным - даже бледное лицо того, кто, скорее всего, не выйдет отсюда никогда.
Катце было страшно и жутко - это Эм прекрасно чувствовал, но одна эмоция монгрела никак не желала вписываться в стандартный набор - ему будто стало легче, спокойнее, когда он столкнулся со своей судьбой в лице блонди один на один. "Геройствует или…?"
Эм внутренне встряхнулся, поняв, что только что почти жалел вора и предателя. Глаза Советника не выражали ничего, разум трепетал от гнева, а ещё что-то настойчиво шептало, что всё происходящее абсурдно, но кто слушает эмоции? Уж точно не Рауль Эм.
- Вы можете быть свободны, - прозвучал в воцарившейся тишине камеры спокойный, ничего не выражающий голос.
Солдаты недоумённо переглянулись с начальником полиции, но выполнили приказ блонди, предварительно швырнув Катце на стул посередине комнаты.
Проследив уход охраны, и удостоверившись, что им никто не помешает, Рауль взял стул у стены и поставил прямо напротив того, на котором без видимого комфорта разместился монгрел, однако не сел на него, а встал позади, скрестив руки на груди и тем же спокойным взглядом разглядывая что-то над головой дилера.
- Ты смог многих удивить, - тихо произнёс Рауль, - а это немногим дано…Тебе захотелось повторения ошибок своей юности, монгрел?
Тон и вид Рауля не сулили ничего хорошего.
- Нет, - с трудом совладав с собственным страхом, ответил дилер. - Просто мне пришлось выбирать… Я знал, на что иду, и… я не жалею ни о чем.
Катце опустил глаза. Дыхание участилось, сердце то замирало, то срывалось на бешеный ритм. Он действительно ни о чем не жалел, но только сейчас - попав в это ужасное место, Катце смог увидеть цену, которую он заплатит за жизнь Ясона и за любовь к Раулю.
- Не жалеешь, значит, - с видом чертовски уставшего человека сказал блонди, обходя стул и садясь напротив Катце. - А что за выбор у тебя был? - тоном, которым родители могли бы спросить о делах детей в школе, спросил блонди.
Рауль вдруг почувствовал сильное раздражение: "Он не жалеет, он всё продумал…Так почему же не смог додуматься до того как получше скрыть своё преступление?!" Блонди даже не задумался о том, что только что осуждал преступника за то, что его поймали, и он понесёт наказание. Эм понимал кому придётся выносить приговор, этот… человек сейчас находился в этой камере. И это был не Катце…
Дилер невольно покосился на орудия пыток.
- Если я скажу, ты мне не поверишь, а если - не скажу, то, по крайней мере, буду мучиться не слишком сильно. - Катце вздохнул, пытаясь избавиться от напряжения. Он мог бы рассказать Раулю обо всем, но душевной боли он боялся сильнее, чем физической. "Я люблю тебя" - такие правильные и простые слова, которые сейчас рвались из сердца на волю. Он бы сказал - а Рауль рассмеялся - громко, страшно, глядя на него ледяным взором. Катце словно наяву увидел эту сцену, и рука сама собой потянулась к горлу. Монгрел едва не задохнулся. Он не мог сказать Раулю правды. Нельзя было. - Раз уж у меня череда выборов, - слабо прошептал дилер, чуть прикрыв глаза, - то я предпочту второе…
- Выбор? - зло усмехнулся блонди, наконец, дав выход своему раздражению, хотя бы частично. - Выбора у тебя нет. Ты - предатель, Катце, - будто объясняя прописную истину, отрезал блонди, - у тебя теперь нет ничего, ни прав, ничего. Всё, что от тебя теперь требуется: отвечать на вопросы, причём отвечать искренне. И то, что ты ещё не на пыточном станке, вовсе не означает твоё привилегированное положение, это означает, что у меня пока ещё есть терпение, но оно заканчивается…
Рауль уже не скрывал своего презрения к тому, кого, не смотря на происхождение, по-своему ценил и считал приятной ошибкой своей расы. Выражение глаз стало откровенно злым, блонди понимал, что ещё немного такого разговора, и приговор приведёт в действие тот, кто его вынесет - даже не озвучивая.
- Что ты получил в обмен на документы? - интонация подсказывала, что лучше бы ответить.
Катце сейчас с трудом собирал остатки мужества. Он внутренне напрягся, понимая, что до боли осталось всего каких-то несколько мучительных секунд свободы.
- Я получил то, что хотел больше всего на свете. Может быть это даже больше, чем все твое состояние, но это моя тайна. Ты, конечно, можешь меня пытать. Теперь ты в своем праве, Рауль.
Катце медленно поднял глаза - в них читался страх и горечь, и что-то еще - какая-то странная тоска последних месяцев. Губы монгрела дрожали:
- Я… не должен… я не могу… не хочу и не буду говорить.
Точка внутреннего кипения блонди достигла максимальной отметки. Эм не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь доводил его до такого состояния. "Он прекрасно знал, что попадётся, - из последних сил сдерживая ярость думал Рауль. - Знал, но тем не менее пошёл на это ради чего-то… Но что это было говорить не хочет, не желает, будто у него есть на это право - делать то, что хочется!" Консул распалял свой гнев сильнее и сильнее, уже не замечая своих судорожно сжатых кулаков, наконец, оболочка, столь упорно создаваемая в течение стольких лет не выдержала. Блонди резко встал со стула так, что тот отлетел к противоположному концу камеры, за грудки поднял Катце и дёрнул к себе, отрывая от пола так, что они стали одного роста.
- Ты будешь говорить, - практически прошипел Рауль, с трудом сдерживаясь от порыва отшвырнуть монгрела как можно дальше от себя. - Сейчас. Здесь. Ты. Мне. Скажешь. То. Что. Ты. Получил. В обмен. На украденные. Тобой. Документы.
Глаза у блонди были дикие, казалось, ещё немного - и он начнёт метать ими молнии.
- Я понятно объяснил? - проговорил Эм прежним спокойным вежливым тоном, который только сильнее показал всю степень его ярости.
Катце испугался - всерьез, сильно, до тошноты. Он инстинктивно вцепился пальцами в запястья блонди - словно пытаясь удержать его, отстранить, успокоить.
- Рауль, - вырвалось на выдохе что-то до боли похожее на мольбу. Катце больше не мог произнести ни слова. На глазах проступили слезы.