- Прошу прощения. Как по мне, у тебя прелестный акцент. Просто я не способен находиться в обществе такой красавицы, как ты, без того, чтобы хоть как-то не подколоть. Я и зашёл-то всего на несколько минут, переговорить. Лучше в квартире, но могу постоять и в коридоре, если ты так хочешь.
Тяжело вздохнув, она отступила в сторону, пропуская его внутрь.
- Очень мило, - сказал он, оглядев её маленькое, но ухоженное жилище.
Несколько кресел с наброшенными на них изящными шерстяными покрывалами кружевной вязки; на деревянном полу старый, но красивый ковёр. Ни телевизора, ни компьютера... просто книги в крашенных белых шкафах и повсюду аккуратно сложенные стопки тканей.
- Не сомневаюсь, ты живёшь совсем по-другому. Но эта квартира моя. Моя и Леонарда.
Она показала на кресло, и только начал Дэниел в него опускаться, как оно пошевелилось.
Дэниел тут же выпрямился, а маленький серый кот полосатого окраса сонно поднял голову, смерил его презрительным золотистым взглядом и снова накрыл голову лапой.
- Привет, Леонард. - Дэниел смотрел сверху вниз на спящего кота. - Занятное имя.
- Показалось подходящим. - Аня села на двухместный диванчик, взяла кусок ткани и нитку с иголкой. - Я нашла его год назад совсем котёнком. Он сидел в переулке, под синим плащом.
Дэниел не сразу связал синий дождевик из аллеи с известной песней Леонарда Коэна.
- А, ясно. Я и забыл, что автор "Синего плаща" из Квебека.
- Maman бывало пела дома его песни, но только когда не было отца.
- Ему не нравилось, что она поёт?
- Он терпеть не мог английского у себя в доме, даже если это музыка. Мама обладала прекрасным голосом, только далеко не таким низким, как у Леонарда. - Аня улыбнулась, сделав стежок.
- Да уж, такой голосок ей бы не подошёл. Жаль, что так вышло с твоей мамой. Должно быть, тяжело было её потерять.
Милая улыбка потухла, и Дэниел выругал самого себя. Он сказал ровно то, чего не следовало говорить.
- Non, это было легко и замечательно. - Она вонзила иглу в ткань.
Дэниел уже жалел, что пришёл. Вот и верь после этого Элеонор с её теорией, что Аня в него якобы влюбилась.
- Моя жена... - начал было он и тут же осёкся, поскольку в янтарных глазах Ани мелькнуло потрясение. - Она умерла чуть больше четырёх лет назад.
Дэниел стал гладить Леонарда, и , наконец , маленький кот, неохотно встав, освободил ему место на подлокотнике.
- Не знала, что ты был женат. - Аня села в позу лотоса и расправила на коленях ткань. - Жаль, что так вышло с твоей женой. Наверное, она ушла совсем молодой.
- На самом деле она была на четырнадцать лет старше. И всё же ты права, она ушла слишком молодой, как и твоя мать. Но толку об этом говорить?
Пожав плечами, Аня протянула иголку сквозь ткань. Дэниел почувствовал на ноге кошачьи лапы: Леонард развернулся и потягивался у него на коленях.
- Это всё ты виноват, - щёлкнув кота по лбу, сказал Дэниел.
Аня тихо рассмеялась, и он ей улыбнулся. Она чуть было не ответила тем же, но опомнилась и снова отвела взгляд.
- Значит, ты решил заглянуть в мою жалкую лачугу. С чего бы вдруг?
- Ну, не такая уж и лачуга. Вообще-то тут вполне мило. Правда, я думал, все сабмиссивы Кингсли живут под одной крышей. - Кингли держал ещё один дом: исключительно для своих любимчиков. Несколько лет назад Дэниелу довелось там побывать. От такого количества услужливых красавиц, как в том изящном особняке, пустил бы слюнки сам Хью Хефнер, основатель "Плейбоя" и отец мировой эротики.
- В этом притоне разврата? - фыркнула Аня. - Non, merci. Нам с Леонардом такое не подходит. Даже в Содоме с Гоморрой меня не так сильно отвлекали бы от работы.
- Так ты и на дому работаешь?
Она встала и подошла к нему.
- Разумеется. Бездельничай я, как сейчас, мне пришлось бы спать у синьора Витале. Вытяни руку.
Дэниел недоуменно посмотрел на неё.
- Что ты собираешься со мной делать?
Вместо ответа он получил лишь сердитый взгляд.
- Ладно. - Он вытянул руку, и, приложив к ней рукав пиджака, Аня стала его тщательно изучать. - Что-то не так?
- Да нет, просто... нелегко подогнать такую ткань под плечи вроде твоих.
- Вроде моих?
Аня вернулась к своему месту на диване и подобрала под себя ноги.
- Oui. - Она снова начала шить. Её щёки залил слабый румянец.
- И какие же у меня плечи? - спросил Дэниел, отказываясь оставлять эту тему. Он никогда не видел, чтобы женщина краснели более прелестно.
Аня что-то буркнула по-французски. Он наклонил голову к плечу.
- Что? Я, кажется, не расслышал.
Аня с досадой выдохнула.
- Я сказала, что у тебя очень широкие плечи, и уложить ткань порой сложно.
Дэниел подавил улыбку.
- Что ж, я извиняюсь за свои очень широкие плечи.
Она встряхнула головой и из-за палочки для еды выскользнула, упав на щеку, прядка. Заправив её за ухо, Аня метнула на него быстрый, смущённый взгляд, после чего снова опустила глаза на работу.
- Я очень занята, как видишь. Чем могу быть полезна ? Или ты просто заглянул поглазеть, как я шью?
- Я пришёл поговорить об аукционе, но глазеть , как ты работаешь, по-своему приятно.
Аня не ответила, только покраснела ещё сильнее.
- Насчёт аукциона... - продолжил он, и Аня, отложив шитьё, встала. - Ты так молода. Не сомневаюсь, после смерти матери ты чувствуешь ответственность за судьбу братьев и сестёр, но ты не обязана...
Аня что-то взяла с книжной полки и, подбежав к нему, сунула в руки. Опустив глаза, Дэниел увидел фотографию в рамке. На одном единственном диване шестеро детей улыбались в камеру. Ну ладно, улыбались две из трёх девочек. Старший и младший из парней в притворном гневе строили гримасы друг другу. Средний - делал вид, что пытается их разнять. Старшая из девочек, Аня, ещё подросток, обняла самую младшую сестру и чуть ли не с грустью смотрела в камеру.
- Фотографию сделали за несколько месяцев до маминой смерти. Я старше на четыре года, единственная, кому сказали, что она умирает.
Дэниел разглядывал лица - такие юные и невинные. При виде стольких детей, которым вот-вот предстоит лишиться матери, у него болезненно сжалось сердце. Они были так похожи на Аню янтарными глазами, хоть и не обладали её яркой красотой.
- Мне так жаль, - повторил он. - Такого никому не пожелаешь, но...
- Не надо. Оставь. - Она выхватила фото из его рук и прижала к груди. - Отец всё время работает, а когда не работает, исчезает куда-то, чтобы бороться за освобождение Квебека...
- Да, знаю, от засилья канадцев.
- Oui. Братья с сёстрами его даже ни разу не видели. Этьен махнул рукой на университет. Думает, что должен остаться дома и заботиться об остальных. Я посылаю деньги ему, потому что отец оставил бы их себе. У меня есть возможность помочь родным, и я не собираюсь её упускать. Ты меня не отговоришь.
Аня вернулась к книжной полке и Дэниел, встав, последовал за ней.
- А твой брат знает, что ты собираешься сделать ради его возможности учиться? Взял бы деньги, если бы знал?
- Да что ты в этом понимаешь? - спросила она, осторожно возвращая фотографию на полку. - Ты ведь богатый, как monsieur. Откуда тебе знать, каково ничего не иметь.
- Я не богатый, богатой была моя жена. Я же, когда мы встретились, работал в библиотеке, делил квартиру с двумя соседями и выплачивал шестизначный кредит на образование. Моя начальница так меня домогалась, что рядом с ней Кингсли показался бы Святой Девой Марией. А я молчал и терпел, потому что боялся лишиться работы и того крошечного жалования, благодаря которому балансировал на грани нищеты.
- Значит, ты женился на богатой женщине старше себя ради её денег. Секс в обмен на деньги. Ну и какая между нами разница?
Дэниел раздосадовано стиснул зубы. Много ему встречалось женщин, но такой упрямой и выводящей из себя, как Аня ещё не было. Он уже было хотел сдаться, уйти, умыть руки, но вдруг вспомнил слова Элеонор о том, что Аня безумно боится аукциона. И потом, Элеонор дала ему пощёчину и сказала, чтобы вёл себя как подобает доминанту.
Дэниел сделал глубокий вдох. Доминант. Он справится. Возможно.
Он посмотрел в глаза настороженно следившей за ним Ане. Вероятно, она думала, что зашла слишком далеко, обвинив его в женитьбе на деньгах. И, пожалуй, ему стоит развеять это заблуждение.
Он шагнул влево и, заключив Аню в клетку, упёрся руками в книжный шкаф. Девушка, потупившись, попыталась отступить, но ей помешали полки.
Дэниел приблизился ртом к уху Ани:
- Я трахнул жену в первый день нашей встречи. Я понятия не имел, ни кто она, ни сколько у неё денег. Не знал. Не интересовался. Единственное, что я знал, что хочу ее, поэтому взял желаемое.
Аня сделала быстрый вдох, вдох, от которого её губы, словно задрожали.
Он неспешно придвинулся, и теперь их тела разделяла только ткань.
- Я был никем, - прошептал он ей на ухо. - Просто работал допоздна и старался не попадаться своей ужасной начальнице, чтобы та не изыскала повод схватить меня за задницу. А затем в зал картографии вошла и улыбнулась мне потрясающая женщина. Мы поговорили пару минут... или это она говорила, а я лишь делал вид, пока в фантазиях трахал её на ближайшей горизонтальной поверхности.
Аня подняла взгляд. Глаза у неё были потемневшие, лицо разрумяненное.