Наверное, обед у нее сегодня будет диетический: кресс-салат, эндивий и мясо кальмара под уксусом. Фу-у!
Удивительно, но в студии звукозаписи павильона, где снимался "Девоншир-Плейс", было тихо.
Цокая каблуками, Джинни пробралась на съемочную площадку, обходя кабели, камеры и прожекторы, и остановилась в центре. Тишина окутала ее, и вместе с тишиной вернулись те далекие дни, когда Джинни мечтала стать актрисой, чтобы весь мир знал ее имя и целовал задницу. Джинни вспомнилось, как в "Ларчвуд-Холле" она лежала в постели, листала киношные журналы и грезила о том, как будет стоять в брюках в обтяжку и на высоких каблуках в самом сердце Голливуда в ожидании "кадиллака", который вот-вот приедет за ней и отвезет на очередной прием или на очередную премьеру.
О да, Джинни сыграла несколько ролей - совсем маленьких и совсем немного. Однажды она даже вытащила свою мать из Бостона в Лос-Анджелес - когда умер ее отчим, когда Лайза родилась и уже была пристроена к людям, явившимся в "Ларчвуд" с деньгами и подписавшим необходимые бумаги.
В ее жизни было несколько ролей в кино и несколько мужей - Джейк стал четвертым. Провонявший табаком торговый агент умер и оставил Джинни дышащую на ладан фирму и разбитую машину. О молодом красавчике из Техаса Джинни впоследствии узнала, что он голубой, и ни капельки не расстроилась. Наделенный богатой и зловещей фантазией, писатель в конце концов обратился к божественному, принял духовный сан и оставил Джинни.
Эпизодические роли, эпизодические мужья. А потом появился Джейк. Он дал ей достойные роли, достойный дом, достойную жизнь.
"Какой же сукой я была с Джейком", - подумала Джинни, окруженная призраками волшебного мира кино и несбывшихся надежд. Пока не появилась Лайза, Джинни была непереносимой, неблагодарной, жестокосердной дрянью и всегда держалась настороже, как научила ее жестокая жизнь. - Вы кого-то ищете, мэм? - раздался мужской голос на дальнем краю площадки.
Джинни попыталась ответить, но вдруг закашлялась. Смахнув рукавом слезы, неведомо как подступившие к глазам, она с трудом выговорила:
- Лайза… Мне нужна Лайза Эндрюс.
Из темноты вышел мужчина с большой папкой в руках и крайне измученным видом.
- Она нужна не только вам. У нее поклонники на всех континентах. А как вы сюда попали?
"Он решил, что я - полоумная поклонница", - подумала Джинни, а вслух сказала:
- Нет, вы меня не поняли. Я - Джинни Эдвардс. А попала я сюда потому, что Джейк Эдвардс - мой муж. - Она помолчала, но мужчина никак не отреагировал на это имя. - Лайза Эндрюс - моя дочь.
Незнакомец удивленно вскинул брови:
- Ваша дочь?
Джинни не поняла, что его так поразило: моложавость матери Лайзы Эндрюс или ее "жуткий" вид.
- Как ваша фамилия? - властно спросила она.
- О'Брайен. Я рабочий по декорациям.
- Прекрасно. А теперь, О'Брайен, скажите мне все-таки, где найти Лайзу, иначе я разыщу Гарри Лайонса.
Джинни удивилась тому, как легко вспомнила имя режиссера Лайзы, хлыща, который уписывал угощение на поминках по Джейку.
- Съемки на сегодня закончены, - заметил О'Брайен. - Лайза в костюмерной. Третья дверь налево. Перед кабинетом Гарри. Только лучше постучите. Она там с любовником.
С любовником?
Ошарашенная этим сообщением, Джинни все же решила, что рабочий над ней издевается. Если бы у Лайзы появился любовник, Джинни первой узнала бы об этом.
А впрочем, сколько времени они не виделись?
Любовник? Не может быть!
Покинув студию, она направилась в костюмерную.
На двери костюмерной не было красной деревянной звезды, а висел обыкновенный металлический держатель с вставленной в него пластиковой карточкой, на которой значилась фамилия Эндрюс.
"Утром звезды гаснут", - подумала Джинни. Теперь рейтинги - основа жизни. Не то что в старые добрые времена, когда великие актеры были великими актерами.
Она взялась за ручку двери, но вдруг замерла.
С любовником?
Джинни огляделась, но в коридоре никого не было. Она приложила ухо к двери и прислушалась. Ни разговора, ни смеха. Как и следовало ожидать, никакого любовника.
Тем не менее Джинни постучала. Ответа не последовало. Джинни мысленно выругалась. Вот тебе и эмоциональная поддержка. Вот тебе и дочь, которая рада матери в любое время.
Она уже отошла от двери, как вдруг из костюмерной донесся какой-то звук. Джинни вернулась и постучала еще раз.
- Иди, О'Брайен, - послышался из-за двери голос Лайзы. - Я буду через минуту.
Итак, Лайза все-таки здесь. Джинни оправила платье и повернула ручку.
- Лайза! - сказала она, входя. - Лайза, это я, Джинни.
И вдруг она проглотила язык и застыла. Превратилась в ледяную статую. Неподвижную, как памятник на пьедестале. И твердую, как пенис, указывавший на нее из угла комнаты. Большой и очень знакомый пенис. Пенис Брэда. А выше - его живот, грудь, лицо.
Вопль Джинни разнесся по всему павильону:
- Подонок!
Оттолкнув полураздетую дочь, она набросилась на пасынка.
- Джинни! - Лайза с неожиданной силой обхватила мать за талию и потащила назад. - Оставь его!
Джинни вырывалась, ей хотелось ухватить Брэда за член и оторвать его. Пусть платит, мерзавец.
- Подонок! Грязная скотина!
Брэд отступил на шаг и широко улыбнулся.
- Дорогая мамочка, - пророкотал он, - какой неприятный сюрприз!
Джинни потянулась к нему, но Лайза снова удержала ее.
- О'Брайен! - крикнула она. - На помощь!
Пока Джинни тщетно вырывалась из рук дочери, Брэд не торопясь натянул джинсы. Он не сводил глаз с Джинни и иронически улыбался. Когда Брэд уже застегивал ширинку, в костюмерную ворвался О'Брайен.
- Боже! - пробормотал он, высвободив Джинни из объятий Лайзы и крепко схватив ее за запястья. - Вызвать полицию?
- Нет, - бросила Лайза. - Просто уведи ее отсюда.
О'Брайен завел руки Джинни за спину.
- Я сразу понял, что она не твоя мать, - заметил он. - Твоя мать должна быть благородной дамой.
Гнев Джинни начал остывать. Когда О'Брайен выталкивал ее из павильона, она с трудом прошептала:
- Все вы мерзавцы. Все!
На ней не было короткого красного платья, но мысль о сексе витала в воздухе, так как они были мужчиной и женщиной, и ничто не сдерживало их.
Филип привел Николь в небольшой итальянский ресторанчик на Пятьдесят четвертой улице неподалеку от ее дома. Он решил воспользоваться всеми преимуществами первого свидания и очаровать девушку. Конечно, Филип понимал, что очаровывать ему, собственно, нечем. В образе юрисконсульта, обслуживающего индустриальных магнатов, нет ничего заманчивого, особенно для исполненной энтузиазма защитницы прав детей. Весьма вероятно, она ненавидит мир "белых воротничков", в котором выросла. Тем не менее Николь проявила к нему интерес, и уже за это он был ей признателен. Филип никогда не стремился к женскому обществу, но если встречался с женщиной, то не отказывался от удовольствия.
Довольно долго он рассказывал Николь о себе - по ее просьбе - и наконец не выдержал:
- Хватит обо мне. Давай о тебе наконец. Неужели ты действительно увлечена юриспруденцией?
Она сделала глоток кьянти, причем ее яркая помада не оставила следа на стакане.
- Совсем не увлечена. Просто хочу получить диплом назло отцу.
Николь сообщила это, так просто, что Филип мысленно застонал. Сам он был бы неспособен делать что-то "назло" отцу, матери и даже Джозефу.
Николь улыбнулась:
- Папа хотел, чтобы я стала учительницей. Или врачом. Да кем угодно, лишь бы не юристом. Он утверждает, что в наше время юристы становятся низшей кастой.
Филип с облегчением вздохнул, поняв, что Николь все-таки не слишком цинична, но вместе с тем ее замечание кольнуло его. Не означает ли это, что и он принадлежит к той же касте?
- Ну, паршивая овца попадается в любом стаде.
Ему вдруг стало стыдно за сказанную банальность, штампы наверняка режут слух Николь.
- Но, - продолжала Николь, не обратив внимания на реплику Филипа, - давай смотреть правде в глаза: эта профессия приносит деньги. Особенно при папиных связях.
Филип слегка растерялся.
- Но ведь твой отец занимается разводами. Если ты будешь сражаться за права детей…
Николь безмятежно улыбнулась.
- У разведенных людей тоже есть дети, так разве плохо защищать их интересы?
Филип кивнул. Да, он не видел в этом ничего плохого.
- У тебя очень хорошая мама, - неожиданно сказала Николь.
Он улыбнулся.
- Папа, по-моему, втайне надеется, что я стану такой, как твоя мама. Домашней, уютной.
При последних словах она едва заметно поморщилась.
Филип рассмеялся:
- Нет, Николь, ты на мою маму ни капли не похожа.
- О да, я совсем другая.
- Ты независимая женщина.
- Именно.
- И умная.
- На редкость.
- И точно знаешь, чего хочешь.
Она откинулась на спинку стула и сделала еще глоток кьянти.
- Филип, ты сам знаешь, что такое юридический колледж. Занятия, занятия, занятия и никакого времени для личной жизни. Да, я хочу жить. Хочу обедать так, как сегодня, и не одна. Я хочу, чтобы рядом был человек, который понял бы мои запросы и не стал меня ломать. И я хочу, чтобы он любил меня. - Николь слегка встряхнула стакан. - Как тебе моя программа?
Во всяком случае, у нее не было жениха в Сан-Антонио.