Совершенно не правильно. Зеленые тени и бледная пудра не могут скрыть игривый и несколько экзотический разрез глаз.
Она скинула белый плащ полувоенного покроя, и я обратил внимание на то, что ей удалось опростить только лицо. С таким телом ничего подобного не сотворишь. Ее было много, даже слишком много, упоительно много.
Глаза обреченного тоже получили отличную пищу. Итак, пока они меня поджидают, я по-своему развлекаюсь. При этой мысли я не смог сдержать кривой усмешки и, чтобы ее скрыть, начал прилежно жевать.
Ньюболдер немного подвинулся, чтобы спина красотки не мешала ему присматривать за мной (он не мог расстаться с полицейскими привычками даже в той обстановке), а я тем временем покончил с гуляшом и принялся за пай.
Раздался голос. Неестественно низкий, немного приглушенный и без видимого источника. Он терялся в общем гомоне людного места, и несколько секунд я не мог понять, кто же именно говорит. Но поняв наконец, продолжал жевать, отчаянно работая мозгами. Это с ловкостью профессионального конспиратора, не шевеля губами и не меняя выражения лица, говорила моя красотка, как ни в чем не бывало поглощая при этом стоящую перед ней еду.
— Вы можете говорить, не глядя на меня?
Люди моей профессии умеют быстро реагировать, да мне и терять было нечего, так что я, тоже не меняя выражения лица и не переставая жевать, сказал:
— Продолжай, крошка.
Красотка с некоторым сомнением в голосе спросила:
— Вы сидели?
— Нет. Не совсем. Но сейчас они очень хотят меня засадить.
— А в армии служили?
Интересный поворот разговора. Я-то решил было, что она либо дорогая шлюха, либо торговка наркотиками, но, видимо, ошибся.
— Всю войну, крошка, но это было двадцать лет тому назад. Даже схлопотал пару медалек, — добавил я.
— У меня неприятности.
— Это заметно.
Она намазала булочку маслом, откусила кусочек и оглядела зал. Я сосредоточенно тыкал вилкой свой пай.
— Придется помочь, — лаконично сообщила она.
Я положил в рот еще кусочек пая.
— Это почему?
— Остальные не подходят.
— Для чего?
Она подняла чашечку кофе и немного отпила.
— Убить человека, если это будет необходимо.
Я чуть было не поперхнулся своим паем. Но все же продолжал жевать, размышляя над тем, почему всегда именно ко мне липнут все психи. Рано или поздно, но обязательно они находят меня.
— Полегче, крошка, — ласково посоветовал я.
Она не стала спорить. Она просто сделала мне официальное сообщение, которое не оставляло мне выбора, независимо от того, как будут дальше развиваться события.
— Меня зовут Карин Синклер, — сказала она. — Я служащая госбезопасности и задействована в операции «Высокая башня». У меня во рту капсула с микрофильмом, который необходимо немедленно доставить руководителю нашего Бюро. Это дело государственной важности. Ясно? От этого зависит безопасность государства. Я сейчас откушу булочку, языком суну капсулу внутрь и положу остаток булочки на тарелку. Когда я уйду, нужно взять булочку и передать ее содержимое любому агенту ФБР. Справитесь?
— Конечно. — А что еще я мог сказать? Но все же я пока ничего не понимал. Подумав, все же спросил: — А зачем все это?
Она небрежно ответила:
— А затем, что снаружи поджидают трое, чтобы убить меня и получить капсулу, а этого нельзя допустить.
К этому времени я уже разделался с моим паем и не мог больше сидеть: Ньюболдер и Шмидт явно торопились.
— Дальше, крошка.
Она невольно закусила губу, но все же опомнилась и снова отхлебнула кофе.
— Они собирались взять меня прямо на улице. Они знали, что здесь у меня никаких встреч не назначено и что я спешу в определенное место, так что поверили, будто я действительно зашла сюда поесть. Но они не поняли, что я их заметила.