Наступление на украинизаторов
ОБОЗНАЧИВШАЯСЯ ТЕНДЕНЦИЯ свертывания украинизации требовала официального закрепления. 18 ноября 1933 г. был созван объединенный пленум ЦК и ЦКК КП(б)У, рассмотревший, помимо итогов прошедшего сельскохозяйственного года, итоги и ближайшие задачи проведения национальной политики на Украине.
Подводя идеологическую базу под разворачивающуюся борьбу с "националистической угрозой", украинское партийное руководство особо подчеркивало значение внешнеполитического фактора. По их мнению, основная угроза исходила от Германии и Польши. "Установление фашистской диктатуры в Германии, – говорилось в резолюции пленума, – прямая поддержка русских и украинских белогвардейцев германскими фашистами и английскими твердолобыми, открытая пропаганда отторжения Украины от Советского Союза в германской фашистской печати, публичные выступления ответственных польских фашистских кругов… за антисоветский блок Польши с фашистской Германией и, наконец, борьба между польскими и германскими фашистскими кругами за гегемонию в лагере украинской контрреволюции – все это безусловно стимулировало контрреволюционную активность остатков разгромленных капиталистических элементов на Советской Украине"{575}.
Действительно, советское политическое руководство крайне беспокоила реакция западноукраинских общественных сил на политику большевиков в УССР. Западная Украина резко отреагировала на политику репрессий и массового голода, который достиг кульминации летом 1933 г. Об этом, в частности, свидетельствовало нападение на советское консульство во Львове 21 октября 1933 г., в результате которого активистом нелегальной Организации украинских националистов М. Лемыком был убит секретарь консульства А. Маилов, а другой сотрудник получил ранение{576}.
Сталинское руководство требовало от Варшавы запретить деятельность польских "прометеистов" и принять самые жесткие меры по поводу антисоветских настроений на Западной Украине. Поскольку эти требования Польша удовлетворить никак не могла, наметившееся было улучшение польско-советских отношений (в июле 1932 г. был заключен пакт о ненападении между СССР и Польшей) вновь сменилось сворачиванием политического сотрудничества.
К тому же наметилась нормализация польско-немецких отношений. Попытки Берлина договориться с Варшавой (польско-немецкая декларация о ненападении была подписана 26 января 1934 г.) рассматривались в Москве как начало сговора, который развяжет руки Польше относительно Украины и станет началом совместного похода против СССР{577}. Как известно, в начале 1934 г. было объявлено о переносе столицы УССР из Харькова в Киев, при этом сообщалось о польско-германских замыслах положить конец существованию украинской советской государственности.
Ноябрьский пленум 1933 г. положил официальное начало антинационалистической кампании на Украине: "КП(б)У проглядела и своевременно не вскрыла усиленного проникновения украинских националистических элементов, остатков разгромленного классового врага в руководящие органы колхозов, МТС, в различные советские, земельные, культурные органы и даже в партийные организации для вредительства и контрреволюционного саботажа мероприятий партии и советской власти. Контрреволюционные элементы… пользуясь флагом украинизации, осуществляли буржуазно-националистические методы взаимного отчуждения трудящихся различных наций и разжигания национальной вражды".
Роль главного "украинского националиста" была отведена покойному Скрыпнику. "Линия Скрыпника" и "возглавляемого им уклона" была направлена, по словам Косиора, на "ослабление хозяйственных, государственных и культурных связей Украины с другими советскими республиками, на ослабление Советского Союза", на "максимальный отрыв украинского языка от русского, на замену сходных с русскими слов в украинском языке польскими, чешскими, немецкими" и, наконец, на "насильственную украинизацию школы"{578}.
Сам набор обвинений весьма показателен. Дальнейшее развитие событий прогнозировалось легко: постепенное усиление централизаторских тенденций и сворачивание украинизации (в первую очередь в области просвещения), недаром на пленуме подчеркивалась неразрывная связь большевистской украинизации и интернационального воспитания масс{579}. В идеологической области выдвигались следующие основные задачи: выращивание "настоящих советских украинских кадров"; укрепление руководства с помощью печати, просвещения, науки и культуры; борьба с "буржуазно-националистической контрабандой на теоретическом фронте" и укрепление связи украинской советской литературы и искусства с литературой и искусством других народов СССР{580}.
Окончательно расставил акценты в пересмотре национальной политики и украинизации XVII съезд ВКП(б), проходивший с 26 января по 9 февраля 1934 г. Заявив о "ликвидации остатков антиленинских группировок", И.В. Сталин предупреждал о живучести "остатков их идеологии", особенно "в области национального вопроса"{581}. В качестве примера была упомянута Украина: "На Украине еще совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью"{582}.
Постышев конкретизировал положение Сталина. В первую очередь он подчеркнул несколько "особенностей классовой борьбы на Украине" (это стало аксиомой и повторялось украинскими руководителями всякий раз, когда речь заходила о контрреволюции, классовом враге и т. п.). В первую очередь на Украине "классовый враг маскирует свою работу против социалистического строительства националистическим знаменем и шовинистическими лозунгами".
Особая же ожесточенность Гражданской войны в этой республике способствовала тому, что "кулак прошел большую школу борьбы против советской власти". Здесь же "больше всего осело обломков разных контрреволюционных организаций и партий". Кроме того, Украина в силу международной ситуации "является объектом притязаний различных интервенционистских штабов". И наконец, была отмечена особенность внутрипартийной ситуации в этой республике: "Уклонисты в КП(б)У в общепартийных вопросах обычно смыкались и смыкаются с националистическими элементами в ее рядах, с уклонистами в национальном вопросе"{583}.
Постышев всячески подчеркивал остроту создавшейся на Украине ситуации. "Националистической контрреволюции на Украине" весьма способствовал "неразоблаченный в течение ряда лет" националистический уклон во главе со Скрыпником. Последний обвинялся как в теоретических, так и тактических ошибках. К первым следовало отнести "толкование национального вопроса… как самостоятельного, самодовлеющего", "подмену задачи борьбы за воспитание классового пролетарского самосознания задачей развития национального сознания", "приукрашивание роли контрреволюционной Центральной рады и украинских националистических партий", переоценку украинского вопроса в октябре 1917 г.
В своей практической деятельности Скрыпник, по мнению Постышева, также совершил ряд ошибок. Задачу борьбы на два фронта в национальном вопросе он подменял борьбой "только лишь против великорусского шовинизма", насаждая "принудительную украинизацию школ". В конечном счете его действия мешали укреплению "братского союза трудящихся народов": "…Националистический уклон во главе со Скрыпником был прямым продолжением уклона Шуйского в 1927 г…И тот и другой работали на дело отрыва Украины от Советского Союза, на дело империалистического порабощения украинских рабочих и крестьян"{584}. В том же духе были выдержаны выступления на съезде и других делегатов с Украины: Косиора, Петровского, А.Г. Шлихтера.
Таким образом, судьба украинизации была решена окончательно, ибо, как сказал Косиор на XVII съезде ВКП(б), под ее флагом вели "свое вредительское дело" разные "контрреволюционные элементы"{585}. Искоренить эти элементы должны были многочисленные "чистки" партии – могучее орудие "укрепления боеспособности украинской партийной организации в ее борьбе за проведение генеральной линии партии против остатков кулачества, против оппортунизма и национализма"{586}. Объявленная уже в декабре 1932 г. "чистка" постепенно охватила всю украинскую компартию и продолжалась с перерывами на протяжении нескольких лет. Только за 1933 г. численность украинской парторганизации уменьшилась более чем на 100 тыс. членов{587}.
На Украине, как и во всей стране, господствовала удушливая атмосфера взаимного недоверия, подозрительности, доносительства. Массовые репрессии 1930-х гг. проходили на фоне нараставшей военной опасности, а в общественное сознание активно внедрялся мотив уничтожения "пятой колонны". Были арестованы сотни тысяч хозяйственных, партийных, военных работников. Быстро менялось и подвергалось репрессиям советское и партийное руководство национальных республик.
Если раньше на Украине на официальном уровне делали различия между "великодержавным шовинизмом" и "местным национализмом" и выясняли, откуда исходит "главная опасность", то теперь положение изменилось. В постановлении ЦК КП(б)У от 3 ноября 1934 г. говорилось о "новой тактике русских великодержавных шовинистов и украинских националистов, поддерживаемых всей контрреволюцией", заключающейся в создании ими общего блока на "платформе отрыва Украины от СССР", "ослабления позиций СССР и возврата власти помещиков и капиталистов"{588}.
В период репрессий 1930-х гг. любой партийный или советский работник в стране рисковал подпасть под подозрение "компетентных органов". На Украине особую опасность представляло обвинение в "укрывательстве" и "пособничестве" "контрреволюционному блоку националистов и троцкистов". В постановлении от 3 декабря 1934 г. прямо говорилось о наличии "внутри отдельных партийных организаций" различных "оппортунистических, либеральствующих гнилых элементов", прямо смыкающихся с националистами и троцкистами{589}.