Глава 2
Отперев дверь квартиры, я пропустил Сэнди вперед и вошел вслед за ней. Каково же было мое изумление, когда я увидел в комнате незнакомую молодую девушку, которую нисколько не смутило наше появление.
— Это тоже принадлежность квартиры? — спокойно спросила Сэнди.
Девушка не обратила на Сэнди никакого внимания. Ее большие черные глаза уставились на меня.
— Вас зовут Джейк? — прошептала она. — Джейк Барроу?
— Да... А как ты сюда попала?
— По пожарной лестнице сзади дома. Она как раз проходит позади вашей спальни, а одно из окон было открыто.
— Но пожарная лестница начинается в трех метрах от земли!
— Я поставила друг на друга два ящика для мусора и так дотянулась до нее.
— Прекрасно! Ты можешь получить первый приз за проникновение в чужие квартиры... Ты кто, собственно говоря?
— Нина Клоуд, — так произнесла она, словно этим все объяснялось.
— Что ты здесь забыла?
Ее большие глаза заблестели.
— А разве мой отец вам не звонил?
— Не знаю... Я только что приехал. А кто твой отец?
Загнанное выражение на ее личике сменилось отчаянием.
— Вы должны быть знакомы с моим отцом, и он сказал мне, чтобы я шла сюда. Вы, сказал он, защитите меня до тех пор, пока он не свяжется с вами. Его зовут Джон... Джон Клоуд.
Лишь теперь до меня дошло.
— Джонни Клоуд... из Нью-Мексико?
Девушка облегченно улыбнулась:
— Да.
— Вот это да! Во время войны в Корее мы вместе с ним лежали в одной палате в больнице Сеула.
Я повернулся к Сэнди, которая терпеливо ждала от меня объяснения. Я рассказал ей о Джоне Клоуде. Меня ранило, и я на месяц попал в больницу. Соседа по койке звали Джонни Клоуд. Он также был ранен. Джонни был индейцем племени навахо из Нью-Мексико. Вскоре мы стали большими друзьями. У него оказалось серьезное ранение, так что врачи отправили его затем домой. В течение нескольких лет мы с ним время от времени переписывались. Я узнал, что он женат и у него есть дочь. Однажды, уже через несколько лет после войны, Джонни приехал в Нью-Йорк, и мы провели вместе целую неделю, которая оставила у нас обоих приятные воспоминания. В последующие годы каждый из нас был занят своими проблемами и мы потеряли друг друга из виду. Но я всегда вспоминал о нем с теплотой в сердце.
— Если ты дочь Джонни, — обратился я к Нине, — то я рад приветствовать тебя в своем доме.
— И я могу здесь остаться?
— Несомненно! А в чем, собственно, дело?
— Я... я не знаю. Все так... — она украдкой взглянула на Сэнди и замолчала, прикусив губу.
— Если ты не боишься Джейка, то и меня тебе нечего бояться. Я мать Джейка, — улыбнулась Сэнди.
Эта шутка никак не отразилась на лице Нины. Я даже не был уверен, слышала ли она Сэнди. Она только покачала головой, точно хотела освободиться от своих мыслей.
— Я просто этого не понимаю... Весь этот день... С того момента, как я вернулась и обнаружила...
Она вновь умолкла. Видимо, она вспомнила о чем-то странном, что глубоко засело в ее памяти.
Сэнди положила руку на плечо девушки.
— Иди сюда, миленькая, — нежно промолвила она, — сядь и отдохни немного, а потом ты нам все спокойно расскажешь.
Нина позволила Сэнди проводить ее до кушетки. Девушка осторожно присела на край, и выглядела она по-прежнему молодой косулей. Она сжала свои руки в кулачки, опустив их на колени, и с волнением смотря то на Сэнди, то на меня.
— Я... я даже не знаю, что мне вам сказать... Все было так...
Я попытался ей помочь.
— Джонни, то есть твой отец, он что, сейчас в Нью-Йорке?
— Нет, он был на ранчо, когда я уехала. У дедушки и тети. Мы все работаем на ранчо.
— В Нью-Мексико? — уточнила Сэнди.
Девушка кивнула.
— Под Санта-Фе.
— И ты здесь с матерью.
— Моей матери уже нет в живых. Погибла в автомобильной катастрофе шесть лет назад... — внезапно из нее все вырвалось наружу.