"Чесма" держит шары на "малый ход", "Варяг" ложится ей в кильватер. "Шары долой" ; оба корабля направляются к выходу из Золотого Рога…
В отличие от обыкновенных выходов в море, команда на палубе молча без приказаний обнажает головы, люди крестятся, смотря на виднеющиеся в городе купола церквей и на горящие на них золоченые кресты.
Прощай, Россия! Увидим ли мы тебя, и когда? Это было 18 июня старого стиля 1916 года в 2 часа дня.
"Чесма" прибавила ход. Крики "ура" толпы, провожающей нас и чернеющей на берегу, уже не слышны. Мы проходим Русский остров. Вот виден бедный "Пересвет". Адмирал ложится на курс, ведущий, возможно, ближе к нему. На палубе "Пересвета" офицеры и команда поставлены во фронт. С "Чесмы" слышны звуки марша, который играет духовой оркестр. У нас на "Варяге" оркестра нет, и наша команда готовится проститься с "Пересветом" криками "ура". С "Чесмы" слабо доносится голос адмирала, крикнувшего в мегафон: "До скорого свидания, молодцы. Бог на помощь!" - и по морю прокатился дружный ответ команды "Пересвета": - "Покорно благодарим, Ваше Превосходительство", "Счастливо
оставаться, Ваше Превосходительство". Затем громовое "ура", слившееся с криками "ура" с "Варяга" и "Чесмы".
Какая странная русская душа. Всего только несколько месяцев, что Отряд был вместе. Люди еще совсем не привыкли друг к Другу, но, смотря на команду "Варяга", я заметил, как при проходе мимо "Пересвета" у многих на глазах были слезы; многие быстро, точно стыдясь, крестили его. Казалось, будто люди предчувствовали трагическую судьбу этого корабля . Видно было, как им тяжело покидать соплавателя в тяжелую минуту. Те же чувства охватили и офицеров, которые, как более выдержанные, только хмуро молчали, смотря печальными глазами на остающийся за кормою "Пересвет", около которого копошились буксирные пароходы, стояли шаланды и работали водолазы.
Крики "ура" с "Пересвета" замолкли. Мы уже отошли далеко; вот и открытый океан. Тихая зыбь катится нам навстречу. Точно синяя скатерть развернулась перед кораблями. На "Чесме" взвился сигнал: "Адмирал показывает курс", и затем: "Эскадренный ход 12 узлов". Мы идем на середину Корейского пролива.
Жизнь на "Варяге" вступила в обычную колею. По части артиллерийской мы сразу начали приводить все в боевое состояние. Старший артиллерийский офицер все время занимается с артиллерийскими унтер–офицерами и комендорами–наводчиками управлением огнем и наводкой орудий на великолепном новейшем приборе системы профессора Крылова, присланном нам из Петрограда .
Плутонговые командиры все свободное время в кают- компании упражняются в управлении огнем на приборе лейтенанта Длусского - тоже одно из гениальнейших русских изобретений.
На мою долю выпали бомбовые и патронные погреба, подача и приборы управления артиллерийским огнем
Самым ответственным делом в условиях тропического плавания были, конечно, погреба, и поэтому я все первые дни похода употребил на то, чтобы разобраться в них, изучить их в совершенстве и обучить всему, что требуется, "хозяев погребов" .
Японское море прошли почти при полном штиле. Становилось все более и более жарко. Офицеры и команда во всем белом, у офицеров на головах тропические каски.
Вот и Корейский пролив. Мы идем восточным каналом и приближаемся к тому месту, где 14 мая 1905 года произошел Цусимский бой. Здесь геройски погибли броненосцы: "Князь Суворов", "Ослябя", "Император Александр III", "Бородино", "Наварин" и другие суда 2–й Тихоокеанской Эскадры. Подходя к месту боя, "Варяг" и "Чесма" подымают молитвенные флаги . Начинается панихида; у нас на "Варяге" богослужение состоялось на юте.
Роскошный солнечный день. Спокойное синее море. Плотной группой стоят офицеры. Тесными рядами окружает аналой вся свободная от службы команда - несколько сот человек. Все с обнаженными головами. В черной фелони служит наш судовой батюшка иеромонах отец Антоний . Среди полной тишины раздается его голос "Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков"… и по всей палубе минорным напевом несется ответ нашего прекрасного хора: "Аминь". В самую душу проникают божественные слова Ектении: "О приснопамятных рабех Божиих, вождях и воинах во брани, на месте сем за Веру, Царя и Отечество живот свой положивших и в море погибших. Покоя, тишины, блаженные памяти их Господу помолимся"… Сотни людей осеняют себя крестным знамением, и скорбно звучит над "Варягом"… "Господи помилуй"… Ему, нашему кораблю, уже знакомы давно эти печальные звуки, эта грусть по убитым и погибшим соратникам. Он сам в Русско–японскую войну, недалеко от тех мест, где мы проходим сейчас, испытал жестокий кровавый бой и сам был на дне морском.
Нигде панихида не может произвести такого впечатления, как в море, на месте морского боя. Так было и при этой панихиде.
К моменту, когда певчие начали петь: "Со святыми упокой", на ясном, безоблачном небе появились облака, мелкой сеткою окутал все кругом дождь, завыл ветер, застонали снасти… на нас налетел шквал с дождем. Прошло четверть часа-и снова кругом полная тишина и яркое жгучее солнце быстро просушивает слезы, пролившиеся с неба.
Панихида окончена. "На молитвенный флаг. Молитвенный флаг спустить", - командует вахтенный начальник с переднего мостика. "Варяг", идя в кильватер "Чесмы", продолжает свой путь на юг. Вот и Восточно–Китайское морс. Наш курс ведет в середину Фукиенского пролива между Формозой и Азиатским материком.
26 июня 1916 года Отряд пришел в Гонконг. Мы в тропиках. Солнце печет невыносимо. Люди утомлены долгим походом Между тем надо сейчас же грузиться углем и возможно скорей идти дальше.
Пока шли переговоры ревизоров с поставщиками о доставке угля, адмирал разрешил офицерам и командам съехать на берег. Всем было чрезвычайно интересно познакомиться с этой первой британской колонией на нашем пути.
Гонконг был приобретен англичанами в 1841 году. Во время нашего там пребывания в 1916 году - это был большой культурный город, с громадным торговым оборотом. Естественные условия прекрасной бухты еще более облегчили англичанам возможность устроить здесь великолепный порт. Однако дыхание Европейской войны сказывалось сильно, и чувствовалось, что торговля замерла.
По случаю войны мы съезжали на берег в форме, а не в статском платье, как полагается в мирное время. Англичане встречали нас, как союзников, очень ласково и приветливо. Мы получали и в одиночку и все вместе приглашения в клубы, в собрания, на концерты и т.п. Всюду слышались звуки гимнов "Боже Царя Храни" и "God save the King".
Доставка нам угля несколько задержалась. Наконец, к "Варягу" и "Чесме" подвели баржи и начался "угольный ад". Хотя благодаря тропической жаре адмирал решил, чтобы грузили береговые грузчики–туземцы, но все же и офицерам и команде для организации работы приходилось участвовать лично. Благодаря этому многие из нас заболели, не приспособившись достаточно быстро к непривычным тропическим условиям, при повышенной духоте и влажности. В число таких больных попал и я.
Пока наши корабли, почистившись после погрузки, красились в светло–серо–стальной цвет, командир отправил меня отлеживаться в "Peak Hotel" на горе Виктория. Там климат гораздо прохладнее, чем внизу в бухте.