Желудок Кэт сжался от его тона. Её взгляд наткнулся на шрам у него на шее. Она протянула руку, чтобы дотронуться до него, и подумала о том, как много боли эта рана принесла ему. Пришлось прикусить губу, чтобы не начать извиняться перед ним за то, что забрала его силы.
Она была так молода и глупа. Как большинство детей, она была слепа к материнским недостаткам. Она хотела только угодить Артемиде и сделать её счастливой. Как она могла знать, что одна ошибка принесет так много боли одному человеку и изменит мировую историю.
Если бы она могла забрать его силы у матери и вернуть ему, но Артемида никогда не позволит ей сделать это. Если бы Кэт попыталась, то потеряла бы мать навеки, но даже несмотря на её недостатки, Кэт любила мать. Она никогда не сделает ничего, что ранит её.
Син отнял руку Кэт от шеи и поцеловал её ладонь. Даже сейчас было что-то дикое в его взгляде. Он позволял ей быть рядом, но мог наброситься на нее в любой момент. Это было жутковато и возбуждало.
– Мы все еще должны найти моего брата, – напомнил он.
Кэт кивнула.
– Хорошо. Думаю, будет лучше, если я пойду одна. Я дам знать, если бабушка сможет помочь со сфорой. – И если она будет в хорошем настроении. Для такого дела им было нужно, чтобы Аполлимия была довольна и готова помочь. Иначе визит будет пустой тратой времени и может привести к её отказу помогать им.
Кэт отступила от Сина, но перед тем, как она испарилась, он удержал её рукой.
– Спасибо тебе, Катра. Я ценю помощь.
Она не знала почему, но от этих слов у нее заболело сердце.
– Всегда пожалуйста.
Он склонил голову и легко пожал её руку
– И я никогда не забуду твой подарок мне. Спасибо тебе снова.
Она подошла и нежно поцеловала его в щеку.
– Я скоро вернусь.
Артемида заколебалась, приблизившись к своей спальне. Она в нерешительности покусывала ноготь. Может, лучше ей просто пока пойти в храм Зевса и подумать о чем-то своем…
– Что ты натворила?
Она подпрыгнула от голоса Ашерона у себя за спиной.
– Я думала, ты в кровати, – просипела она. – Мне нужно было сходить в ванную.
– О.
Серебристый вихрь его глаз прожигал насквозь, когда он смотрел на нее.
– Что ты натворила Арти? И не говори "ничего". Я знаю, между прочим, когда ты притворяешься, и это выводит меня из себя.
Она ненавидела, когда он разгадывал её так легко. Как он это делал?
Но она отказывалась занимать оборонительные позиции. Она сделала так, как поступала всегда: перешла в наступление.
– Ну, это твоя вина.
Он закатил глаза.
– Конечно же. Все всегда моя вина. И что же я натворил в этот раз?
Она в ярости сузила глаза, но часть ее ужасалась. Больше всего она боялась его реакции, когда она скажет ему, что ей нужно… И еще, почему ей это нужно.
– Ты должен пообещать мне две вещи прежде, чем я тебе скажу. – Тик пробежал по его скуле.
– Что?
Она отступила на шаг, чтобы увеличить между ними дистанцию.
– Первое – что ты не убьешь меня. Никогда. И второе – ты останешься здесь еще на неделю.
Эш колебался. Это должно было быть еще хуже, чем обычно, если она хотела заключить с ним подобную сделку. Все внутри него завязалось узлом от ярости. Он чувствовал, как его глаза становятся красными, щеки горели. Но её это не заботило.
И он достаточно хорошо знал, если не даст ей то, чего она хочет, она никогда не скажет, что так сильно волновало её.
– Окей, ладно.
– Скажи это, Ашерон. Я хочу, чтобы ты был связан словами.
Он выругался, потом произнес сквозь зубы.
– Хорошо. Обещаю, что не убью тебя, и …
– Никогда.
Эш глубоко вздохнул, потом продолжил:
– Никогда. – Боги, как он хотел её задушить.
– И ты останешься здесь еще на неделю… Пока я не захочу, чтобы ты для меня кое-что сделал.
Его кровь превратилась в лед.
– Что сделал?
– Скажи это, Ашерон, и я скажу тебе.
Это уже приводило его в ярость. Он только надеялся, что сможет сдержать свое слово. Если нет, он погибнет вскоре после нее.
– Ладно. Я не покину это место еще неделю, пока ты не захочешь, что бы я что-то сделал.
Она облегченно вздохнула.
– Хорошо. Теперь стой здесь.
Что ж… Он остался и ему было интересно, что, черт возьми, с ней произошло… Кроме того, что она осталась холодной и эгоистичной.
Она в это время отошла на другую сторону комнаты, подальше от него.
– Что ты делаешь, Артемида?
– Я должна была тебе что-то сказать.
– Должна, – исправил он. – И да, мы сие уже выяснили. Что это?
– Ты злишься.
Ему было отвратительно, что она продолжает играть в эту игру.
– Ты не заставляла меня пообещать не делать этого.
– Только потому, что я знала – ты все равно это сделаешь и тогда умрешь.
– Артемида!
– Хорошо, – сказала она, тяжело дыша. – Не повышай на меня голос. Я не переношу, когда ты так делаешь.
– Я уже близок к тому, чтобы сделать что-то посущественнее, чем повышать голос.
– Окей, пусть будет так. Помнишь, когда тебя впервые воскресили?
Помнит ли он? Это постоянно преследовало его. То был один из самых болезненных моментов его жизни, называемый агонией.
– Что с того?
– Ну… – Кусая губы, она вцепилась руками в платье. – Были месяцы, когда ты не приходил в мой храм, даже если я пыталась позвать тебя.
– Да. Я был просто немного раздражен тем, что ты и твой брат мне сделали.
– Но я призываю тебя вспомнить, что я сделала все от меня зависящее, чтобы тебя позвать.
С его точки зрения она была слишком заинтересована в этом, но он постарался найти способ снять её стресс, несмотря на то, что больше хотел её придушить.
– Я помню, Артемида. Ты, черт возьми, почти свела меня с ума своими пронзительными криками, чтобы я пришел к тебе.
– И в итоге, когда ты пришел, помнишь ли ты, что произошло?
Эш еще раз разочарованно вздохнул. Он четко помнил этот момент.
Артемида встретила его вне стен своего храма, в лесу. Он стоял посреди поляны, яростно глядя на нее. Он был голоден и в гневе. И хотел её крови в худшем значении этого слова.
Она осторожно приблизилась, как будто побаивалась его.
– Пожалуйста, не злись на меня, Ашерон.
Он горько рассмеялся:
– О, злость не может отразить того, что я на самом деле чувствую. Как ты осмелилась вернуть меня обратно?
Она нервно сглотнула.
– У меня не было выбора.
– У всех есть выбор.
– Нет, Ашерон, у нас его нет.
Как будто он мог в это поверить. Она всегда была эгоистичной и тщеславной, и, несомненно, в том и была единственная причина его воскрешения, когда он должен быть мертв.
– Ты поэтому позвала меня? Чтобы извиниться?
Она покачала головой.
– Я не прошу прощения за то, что сделала. Я бы поступила так же еще раз.
– Превосходно, – прорычал он.
Она отмахнулась от его слова.
– Я хочу, чтобы между нами был мир.
Мир? Она сумасшедшая? Ей повезло, что он сразу не убил её. Если бы не страх за невинных людей, он бы уже сделал это.
– Между нами никогда не будет мира. Никогда. Ты разрушила всякую надежду на это, когда смотрела, как твой брат убивает меня, и отказалась говорить в мою защиту.
– Я была напугана.
– А был избит и выпотрошен на полу, как жертвенное животное. Прости меня, если я не могу понять твою боль. Я немного занят своей. – Он повернулся, чтобы уйти, но она его остановила.
Тогда он услышал приглушенный плач ребенка. Ашерон сердито смотрел, как она извлекает сверток из складок своего пеплоса.
– У меня есть ребенок для тебя, Ашерон.
Он отдернул от нее руку. Ярость заполнила каждую часть его тела.
– Ты сука. Неужели ты думаешь, что он сможет заменить моего племянника, которому ты позволила умереть? Я ненавижу тебя. Всегда буду тебя ненавидеть. Хотя бы раз в жизни поступи правильно и верни его матери. Последнее, что нужно ребенку, это остаться с такой бессердечной гадюкой, как ты.
Она ударила его с такой силой, что его верхняя губа треснула.
– Уйди и сдохни, никчемный ублюдок.
Смеясь, он вытер кровь тыльной стороной ладони, с ненавистью глядя на нее.
– Я могу быть никчемным ублюдком. Но это лучше, чем быть фригидной шлюхой, которая принесла в жертву единственного мужчину, который любил её потому, что была слишком зациклена на себе.
Выражение ее лица опалило его.
– Не я здесь шлюха, Ашерон. Ты. Купленный и продаваемый каждому, кто заплатит твою цену. Как ты осмелился хоть на минуту подумать, что стоишь богини.
Боль от этих слов высушила его сердце и душу.
– Ты права, госпожа. Я не стою тебя или кого-то еще. Я просто кусок дерьма, который предназначен, чтобы его бросили голым посреди улицы. Прости, что замарал тебя.
И потом он исчез, и две тысячи лет избегал любого контакта с ней. Единственное, что он принимал от нее, была бутылочка с её кровью, чтобы он мог питаться и жить.
Если бы у него был выбор, он никогда больше не увидел бы её. Но потом она использовала украденные у него силы, чтобы создать Темных Охотников. Прикрываясь тем, что они будут защищать человечество от Даймонов, которых создал Аполлон. На самом деле она использовала Охотников, чтобы привязать к себе Ашерона. И вынудить его заключить сделку в обмен на их свободу.
Они были единственной причиной, по которой он имел с ней дело.
Они и вина, которую он ощущал из-за их создания.
Будь они за это прокляты.