Продармейцы открыто издевались над минаретами, над тюбетейками. Трудовой мобилизации (заготовке дров) подвергались женщины, которые по законам ислама одни, без мужей, не должны были ходить в лес. Продовольственные агитаторы во многих местах вместо агитации занимались избиением не за то, что нет хлеба, а просто потому, что не нравилась физиономия мусульман [1: 453–454]. Все это служило спичкой, вызывавшей пожар. В одной из секретных информационных сводок Саратовской губчека описана протестная акция в селе Старый Мостяк Старо-Атлашинской волости Хвалынского уезда 7 сентября 1919 г. В день советской пропаганды в селе был организован митинг, на котором выступили местные руководители. Во время митинга со стороны татар послышались возгласы: "Почему в школах воспрещают учить Коран, Закон Божий?" Вскоре возгласы превратились в шум. Не дав ответить на заданный вопрос, толпа с криками "Долой трудовую школу!", "Долой коммунистов и Советскую власть!" бросилась на ораторов и принялась их избивать [1: 310].
Игнорируя национальные и культурные традиции, руководители местных органов власти нередко злоупотребляли своим служебным положением, занимались произволом в национальных районах. Некоторые представители местной власти в пьяном кураже доходили до откровенного издевательства и унижения крестьян. Подобные вопиющие факты часто появлялись на страницах центральных печатных изданий. В селе М. Чурашево Казанской губернии в феврале 1919 г. во время проведения обряда сельской свадьбы один из членов волостного совета Гавриков организовал своеобразную свадебную процессию: запряг четырех женщин в салазки, надел на них хомуты, седелки, бубенцы, к дуге привязал колокольчики, взял в руки кнут и тронул по улице диковинную четверку. Периодически Гавриков слезал со своих салазок, привязывал "четверку" к воротам и входил в чью-либо избу за угощением; "лошади", стоя на морозе, стучали зубами от холода. За эту поездку Гавриков заплатил каждой по 40 руб., но затем вернул их.
Другой случай произвола связан с традицией чувашских женщин носить украшения из старинных серебряных монет. В Ядринском уезде Казанской губернии заведующий отделом труда Акмин и уездный чрезвычайный комиссар Федотов использовали данную традицию в интересах собственного обогащения. В определенное село к председателю комбеда отправлялся нарочный с извещением, что едет начальство, с приказанием приготовить угощение с самогонкой. После угощения начинались облавы у заранее намеченных лиц. Награбленное серебро поступало в личное распоряжение "представителей" власти. В некоторых местах грабители накладывали еще контрибуцию в свою пользу. Председателю за "молчание" давали до 50 руб. или угрожали смертной казнью в случае доноса [2].
Многочисленные факты насилия и произвола отмечались со стороны красноармейских частей. Так, в одной из оперативных сводок перечислялись вошедшие в повседневную практику факты: "Красноармейцами 93-го батальона у муллы дер. Карабаш отобран тулуп и вылито на него полтора пуда керосина. 27-м батальоном у граждан дер. Карабаш Сулемана Баккулова, Фатиха Сулейманова, Сар-бухмали Гаисеевой, Мусехха Баккулова, Закира Виттулова отобрано много одежды, белья с сундуками, самоваров и ковров" [3]. Подобных случаев было немало.
В ходе многочисленных протестных выступлений между повстанцами не было вражды по национальному признаку. Крестьянское движение в Поволжье в 1919–1922 гг. не восприняло националистических идей татарской и башкирской радикальной интеллигенции. Татарские и башкирские крестьяне остались безучастными к политической и вооруженной борьбе националистических сил против большевиков. Определенную роль в данном случае играли родопле-менные традиции. Так, традиционные ценности башкир основывались на идейной основе мусульманства в Башкирии – ишанизме – разновидности суфизма. В традиционном аграрном сообществе с отчетливыми патриархальными чертами, каким являлось башкирское, был высок авторитет ишана (учителя). Представителей же национальной интеллигенции в селах (мугаллимы-учителя) повстанцы нередко подвергали арестам и даже избиениям [1: 487].
Созданные в национальных районах отделения по делам мусульман при Советах, трансформированные впоследствии в отделы по делам национальностей, подчиненные исполкомам Советов и Нар-комнацу, были не в состоянии контролировать ситуацию. В Самарском губкоме партии была создана мусульманская секция, при Самарском губисполкоме – губернский комиссариат по делам мусульман, занимавшийся агитационно-пропагандистской работой в национальных районах. В телеграмме Дзержинского командующему Запасной армией Б.И. Гольдбергу 25 февраля 1920 г. предписывалось войскам "никоим образом не затрагивать национальных, религиозных чувств населения" [1: 379].
Оформление национальных республик и областей в Поволжье, по замыслу руководства Советского государства, было призвано устранить в протестном движении национальный фактор. Местные руководители требовали возвратить для работы с местным национальным населением коммунистов-татар, башкир, черемисов (марийцев) и представителей других национальностей с фронтов домой.
18 февраля 1919 г. башкирские воинские формирования, ранее активно участвовавшие в боевых действиях против Красной армии, перешли на сторону Советской власти. В соответствии с "Соглашением Российского рабоче-крестьянского правительства с Башкирским правительством о советской автономии" 23 марта 1919 г. образована Башкирская советская республика. В ее состав входила территория так называемой Малой Башкирии – часть Уфимской, Оренбургской, Екатеринбургской и Самарской губернии с преобладанием башкирского населения. Башкирская советская республика объявлялась составной частью РСФСР. Идеологом национальной республики и ее фактическим руководителем являлся А.-З. Валидов. Позднее, в 1922 г., была создана Башкирская Автономная Советская Социалистическая Республика (Большая Башкирия, включая Уфимскую губернию).
Высшее советское руководство было обеспокоено опасностью вовлечения в крестьянские восстания боеспособных красных башкирских частей: 28 февраля 1920 г. Башкирский и Стерлитамакский полки выступили с совместной резолюцией о присоединении к восставшим, которая начиналась так: "Мы, башкиры и красноармейцы, присоединяемся к крестьянскому восстанию и идем против коммунистов" [4].
Член политбюро ЦК РКП(б), секретарь ЦК партии Н.Н. Крестин-ский в телеграмме председателю Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкому 2 марта 1920 г. высказывал опасения по поводу возможности со стороны повстанцев Казанской и Уфимской губерний "увлечь башчасти" [5]. В ответной телеграмме Троцкого Крестинскому сообщалось: "Башкирские части держат себя хорошо". Троцкий предупредил А.-З. Валидова о возможности влияния мусульманского фактора на красноармейцев башкирских частей. По информации Троцкого, "Валидов клялся, что ни один башкир не выступит против Советской власти", более того – "предлагал башкирские части для усмирения". Уверенность Троцкого в лояльности башкирских частей объяснялась тем обстоятельством, что красноармейцы-башкиры были уроженцы в основном из 12 горных, потребляющих районов Башкирии, население которых было враждебно настроено к более зажиточному населению земледельческих районов республики [6]. Уполномоченный ВЦИК Ф.А. Артем (Сергеев) также информировал руководство Советского государства, что Валидов предлагал свои услуги в усмирении повстанцев [1: 390].
Указанные факты свидетельствуют о том, что националистическое движение в Башкирии развивалось автономно от крестьянского движения и преследовало свои цели. Столкновение между двумя властными органами – Башкирским ревкомом и Башкирским обкомом РКП(б) привело к тому, что в мае 1920 г. А.-З. Валидов перешел на сторону антибольшевистских сил [7].
В мае 1920 г. оформилась Татарская Автономная Советская Социалистическая Республика. В соответствии с декретом ВЦИК и СНК от 24 июня 1920 г. была образована Чувашская автономная область на территории части Казанской и Симбирской губерний.
Однако образование национальных республик и областей не устранило рецидивных проявлений политики военного коммунизма, порождавшей новые протестные явления. В Башкирской Республике в период "вилочного восстания" почти в каждой деревне, где проходили карательные отряды, производились массовые расстрелы и реквизиции. В районе Уссерганского, Бурзян-Тангауровского и Тамьян-Катайского кантонов расстреляны сотни и тысячи башкир без всякого повода и причин, без предварительного следствия и суда. В Тамьян-Катайском кантоне расстрелы имели место почти в каждой деревне: в деревне Расулево 28 января 1920 г. было расстреляно карательным отрядом 9 человек, в поселке Васильевке – около 200 человек. В деревнях Абзяково, Мухаметево, Куракаево, Балабаново происходили массовые расстрелы. Мальчик 12 лет был расстрелян за то, что не дал лошадь, изнасилована башкирка, убит старик 70 лет – отец красноармейца кавбригады за отсутствие сына, который якобы дезертир. Отбирались вещи и имущество башкир. В Бурзян-Тангауровском кантоне карательные отряды под командой Поленова и Руденко среди башкирского населения прослыли "зверьми". В качестве меры наказания Поленов возродил ужасные методы царской власти (генерала Тефкелева, в частности) при подавлении восстания в 1872 г. – вешание башкир на колья плетней. Башкирские власти не только не предпринимали мер к пресечению насилия, но нередко сами его поощряли. Председатель Башкирского ЦИК Мансырев одобрил командира карательного отряда Поленова за его "хороший и отличный террор". Ответом на проявления государственного террора являлось усиление народного сопротивления и рост массовых протестных явлений [8].