Через пару минут после этого "Ардент" капитан-лейтенанта Г.А. Марсдена заметил большой корабль, идущий контркурсом. "Я сразу атаковал и выпустил оставшиеся торпеды с очень близкого расстояния. Но прежде чем я успел оценить результат попадания торпед, противник включил прожектора. Тогда я обнаружил, что "Ардент" атаковал дивизию германских линкоров. Наши орудия были совершенно бесполезны против такого неприятеля, нам оставалось только ждать первого их залпа. Наконец он прогремел. Снаряд за снарядом попадали в нас, наша скорость снизилась, и мы остановились. Все наши три орудия прекратили огонь. Я был ранен, но не ощущал серьезной боли или неудобства, хотя позднее из раны достали осколок размером с мой мизинец. Затем противник выключил прожектора и внезапно прекратил огонь. Я понял, что корабль тонет, и приказал старшему помощнику спускать шлюпки и плотики, чтобы попытаться спасти как можно больше людей. Я увидел страшную картину опустошения, когда пошел на корму. Многие были убиты. Я отдал приказ спасаться по способности. Затем нас снова неожиданно осветили прожекторами, и враг всадил в нас еще пять залпов в упор. "Ардент" превратился в пылающий факел, лег на правый борт и перевернулся. Меня сбросило в море, и я схватил спасательный буй, который мне подало само провидение. "Ардент" медленно затонул, дым и пар растаяли. Я увидел на воде головы – спаслось 40 или 50 моряков. Они могли рассчитывать только на спасательные буйки, поэтому я боялся, что выживут немногие. Я видел, как люди тонули один за другим. Но никто не выказал страха перед смертью, никто не кричал и не звал на помощь. Прошла целая бесконечность, прежде чем появилось солнце.
Я нашел шлюпочное весло и сунул его под мышки. После этого я несколько раз впадал в забытье, просыпаясь, лишь когда волна захлестывала мне в лицо. Наконец я очнулся и увидел подошедший "Марксмэн". Я позвал на помощь и услышал ответный крик, которым меня старались приободрить. После этого я снова потерял сознание и очнулся уже на борту эсминца. Меня подобрали около 06.00".
Из всего экипажа, кроме Марсдена, спасся только один человек. Капитан, воздавая должное погибшим, позднее писал: "Весь экипаж сражался с крайней отвагой, пока наш корабль не затонул. Свою смерть они встретили спокойно и счастливо, как люди, до конца исполнившие свой долг". Эту эпитафию заслужили многие моряки обоих флотов.
Эта серия ожесточенных стычек между 4-й флотилией эсминцев и Линейным Флотом Шеера стоила немцам 2 легких крейсеров, англичане потеряли 4 эсминца потопленными и 3 тяжело поврежденными. Эсминцы Винтура в одиночку приняли на себя удар всего германского линейного флота, и ни один человек не дрогнул. Снова и снова они выходили в атаку, пока уцелевшие эсминцы не расстреляли торпеды до последней, они показали выдающуюся отвагу и умение. И если эти эсминцы не сумели добиться большего, то винить следует не людей: к сожалению, британские торпеды тоже оказались не на высоте, как и ранее снаряды. Не менее виноваты и командиры, не сумевшие организовать массированную атаку. Если решимость Шеера до рассвета выйти к Хорнс-рифу и поколебалась, то лишь на мгновение. Более того, хотя ночную тьму почти час неоднократно вспарывали вспышки залпов тяжелых орудий, ни единое известие об этом не дошло до Джеллико, почему не доносили дерущиеся эсминцы – еще понятно.
Как мы помним, 6-я дивизия вице-адмирала Берни и 5-я эскадра контр-адмирала Эван-Томаса заметно отстали от кораблей Джеллико. В момент атаки 4-й флотилии они находились менее чем в 3 милях от места боя и все прекрасно видели. В самой хорошей позиции находился линкор "Малайя". В своем рапорте капитан 1 ранга Бойл писал: "23.40. В 3 румбах позади траверза наблюдал атаку наших эсминцев на вражеские корабли, идущие примерно тем же курсом, что и мы. Головной корабль имел 2 трубы, 2 мачты и характерный кран – очевидно, это был дредноут типа "Вестфален", а ведь это и был сам "Вестфален", возглавляющий колонну Шеера! Артиллерист "Малайи" навел башни на него и запросил разрешение открыть огонь, но Бойл отказал. Он заявил, что адмирал должен видеть противника, и "Малайя" будет ждать приказа. По той же самой причине Бойл запретил использовать радио, поступив точно так же, как Фергюссон часом ранее. В общем, "Барэм", "Вэлиант" и корабли Берни видели только "постоянные атаки минных судов против кораблей, которые они не могли опознать, сначала на западе, потом – на севере". Командир "Барэма" попытался потом оправдать свое бездействие, правда, сделал он это задним числом и много лет спустя.
...
"Я сильно сомневаюсь, что нам следовало сообщить главнокомандующему о нескольких вражеских кораблях, замеченных нашим линейным флотом. Я всю ночь находился на мостике рядом с моим адмиралом, и мы пришли к заключению, что ситуация известна главнокомандующему и атаки производятся согласно плану. Поток радиограмм главнокомандующему с ближайших кораблей казался ненужным и нежелательным. Использование радиопередатчиков категорически не одобрялось, так как могло раскрыть нашу позицию врагу. Вероятно, та же причина повлияла и на дивизию "Мальборо". Это могло быть ошибкой суждения, но никак не "злостным небрежением". В любом случае на 5-й эскадре линкоров создалось впечатление, что противник идет за кормой нашего флота и мы находимся в отличном положении для возобновления боя на рассвете. Крайне сомнительно, чтобы главнокомандующий, получив сообщения "Малайи" и "Вэлианта", смог бы сделать твердый вывод, что противник идет к Хорнс-рифу. Наблюдатели "Малайи" были склонны думать, что противник идет на юг. Если бы это было так, то флот должен был бы изменить курс. Тогда на рассвете мы оказались бы в гораздо более плотном тумане, чем был на западе, где видимость с "Айрон Дьюка" составляла от 3 до 4 миль. Возле Хорнс-рифа на рассвете туман, согласно рапорту германского главнокомандующего, был настолько густым, что можно было видеть только одну эскадру. При таких условиях было бы крайне трудно выстроить и удержать кильватерную колонну, и оставалось мало шансов обнаружить противника и дать ему бой. "Плоды Ютланда" было бы тяжело собрать и трудно отведать".
Английский линкор "Агинкоурт"
Подобный аргумент, пусть и выдвинутый задним числом, оспаривать сложно, хотя сам Джеллико признал, что погода на рассвете была очень плохой и видимость не превышала 4 мили. Правда, старший артиллерист "Мальборо" рассказывает о том, что чуть было не случилось. Но, как говорится, "чуть-чуть" не считается.
...
"Я выставил дистанцию 4000 ярдов и упреждение на прицелах, а потом запросил разрешения капитана открыть огонь. Он ответил "Нет", так как думал, что это один из наших кораблей. Разумеется, мне следовало открыть огонь, разнести этот корабль, а потом сказать "Виноват".
Впрочем, все это рассуждения постфактум, единственная цель которых – оправдать бездействие. Не стоит удивляться пассивности и нерешительности британских адмиралов, первый пример которой дал контр-адмирал Арбетнот еще 16 декабря 1914 года, когда была упущена возможность нанести тяжелое поражение немцам, ведь Джеллико ни в чем его не упрекнул. Правда, Арбетнот какую-то вину за собой все-таки чувствовал и постарался искупить ее, проявив усердие не по разуму и в результате погубил 3 из 4 кораблей своей эскадры. Интересно, что произошло бы, если бы Берни и Эван-Томасу пришло в головы нечто подобное?
Левее 4-й флотилии находилась 13-я флотилия, поэтому в 23.30 Фэри увидел яростную стрельбу на правом траверзе "Чемпиона". Немцы даже были убеждены, что несколько перелетов попали в его эсминцы, хотя на самом деле этого не случилось. Фэри немедленно увеличил скорость и повернул на восток, "потому что не мог атаковать врага, поскольку наши же силы располагались между ним и мною", но при этом не потрудился оповестить флотилию. Так как огни на кораблях были погашены, то командир потерял все свои корабли, кроме 2 эсминцев. Его действия вызвали немалое изумление у противника.
...
"Невозможно было дать им более ясный ключ к намерениям германского флота. Это позволило бы флотилиям провести давно намеченную массированную атаку с двух сторон. Вместо этого капитан 1 ранга Фэри, который возглавлял 13-ю флотилию на легком крейсере "Чемпион", подумал, что противник обнаружил его флотилию и открыл по ней огонь. Так как 4-я флотилия, находившаяся у него на правом траверзе, мешала ему атаковать, он внезапно повернул влево с "Чемпионом", "Обюрейтом" и "Морсби". Остальные эсминцы флотилии не сумели своевременно повторить маневр, так как он был выполнен без сигнала. Поэтому они продолжали следовать прежним курсом и наконец пристроились за кормой у 9-й и 10-й флотилий, не успев вовремя осознать свою ошибку".
Своим совершенно непонятным маневром Фэри вынудил остальные британские флотилии, находившиеся восточнее, сдвинуться еще дальше в этом направлении, что открыло дорогу германскому флоту, а пара замыкавших строй флотилии эсминцев – "Менейс" и "Нонсач" – едва не попала под таран "Франкфурта" и "Пиллау". Так как эсминцы Гранд Флита никогда не готовились к совместным ночным атакам, то действия Фэри вполне объяснимы, однако это был еще не самый страшный пример упущенных возможностей.