Перед отъездом из Лос-Анджелеса Крис пообещал своей самой молодой клиентке, Берди Марвел, что непременно сходит на ее концерт. Берди Марвел была популярная певичка восемнадцати лет от роду, которая то и дело попадала в разные истории. Если так и дальше будет продолжаться, она скоро сопьется и вполне может кончить, как Джет - которого он в последний раз видел в удручающем состоянии. Джет тогда был настолько плох, что Крис связался с его приятелем Сэмом и слезно попросил что-нибудь предпринять. Через несколько дней Сэм взялся за дело и отправил Джета самолетом в Италию. Джет не знал, что билет и двухмесячное пребывание в стационаре оплатил Крис.
- Пожалуй, заеду взглянуть на Берди Марвел, она тоже моя клиентка, - сказал он. - Сегодня у нее концерт.
- Красота! - воскликнул стилист Джонатана, молодой человек гомосексуальных наклонностей. - Она такая… аппетитная! Обожаю, как эта крошка трясет своими арбузиками!
- Все ненастоящее, - вставил импресарио. - Не выношу силиконовых титек. Ненавижу!
Крис кивнул, хотя, по правде сказать, он об этом никогда не думал. Но готов был согласиться с тем, что все натуральное всегда лучше подделки.
Уже в отеле - это были "Времена года" - он передумал идти на концерт. Он видел Берди на сцене не менее десяти раз - можно сказать, знал все ее приемчики лучше нее самой. Достаточно будет, если он придет после концерта на фуршет.
Да, вот что надо сделать. Принять душ, сделать несколько звонков, а попозже выйти в город.
Глава 5
- Это невыносимо! - простонала Либерти, примостившись на мягкий диван в гостиной маминой квартирки в подвальном этаже особняка Реда Даймонда.
- Тебе надо отнестись к этому серьезно, - приговаривала Синди, хлопоча вокруг Либерти. Сложила стопкой журналы, взбила подушки. - Я не могу за тобой ухаживать, я работаю, а Кев в отъезде. Врач велел делать тебе перевязки каждый день - у тебя нешуточный ожог, девушка.
- Ты мне будешь советовать! - проворчала Либерти с мрачным выражением лица.
- И еще, - строго прибавила Синди, - тебе надо заняться лодыжкой. Вот и скажи: кто лучше родной матери станет за тобой ходить?
- Могу назвать кучу людей, - сквозь зубы проговорила Либерти, злясь на себя, что умудрилась так неудачно растянуться.
- Всего несколько дней, и ты у нас запорхаешь, - сказала Синди.
- Благодарю покорно, - мрачно ответила Либерти. - Эти несколько дней еще прожить надо.
- Попроси маму, пусть принесет тебе твои любимые ребрышки, - посоветовала Синди, облизываясь при одном воспоминании. - И на ноги встанешь, и мясца нарастишь, а то кожа да кости. Сколько тебе раз говорить? Мужики любят, чтоб было что в руках подержать.
- Ну вот, ты уже заговорила, как моя мама, - буркнула Либерти. - Никакая не "кожа да кости"!
- Да у тебя задница - два кулачка, - дразнила Синди. - А мужикам подавай пухленькую попку.
- Ну, сестренка, на этот счет я как раз спокойна, - огрызнулась Либерти. - Твоей задницы нам на двоих хватит.
- Ха-ха! - рассмеялась Синди. - За это меня и любят.
При весе в две с лишним сотни фунтов Синди обладала завидной уверенностью в себе, особенно в том, что касалось производимого на мужчин впечатления.
- Ладно, как-нибудь продержусь, - вздохнула Либерти.
- Я буду каждый день заходить, - пообещала Синди и направилась к выходу.
- Так я тебе и поверила, - мрачно буркнула Либерти.
- Ну, по крайней мере, я постараюсь.
- Ни черта ты не постараешься, - повторила Либерти, отлично зная, что ничто на свете не заставит ее сестру пожертвовать активной личной жизнью и сидеть с ней. Для Синди секс был сродни соревнованию. Она даже вела счет в специальном блокноте. А на ближайшие выходные у нее были виды на Муса, высоченного охранника, кичившегося тем, что однажды участвовал в охране концерта Бритни Спирс.
- И не забудь выставить еду для шушеры, - напомнила Либерти. - Они не должны помереть с голоду из-за моего временного отсутствия. - Шушерой она называла небольшую компанию бездомных, приходивших к кафе с заднего крыльца за объедками.
- Никак в толк не возьму, на фига ты приваживаешь к кафе этот вонючий сброд, - проворчала Синди и сморщила нос. - Вечно они там болтаются, не продохнешь!
- Они не болтаются, - терпеливо возразила Либерти. - Только приходят в семь утра, чтобы забрать то, что так и так полетело бы в мусорный бак. А воняет от них по той простой причине, что им негде помыться.
- Ха! - фыркнула Синди. - Тебе дай волю, они еще и мыться у нас станут.
Либерти нарочно напустила на себя благочестивый вид, зная, что это больше всего бесит сестру. Ей было обидно страдать в одиночку.
- Я только прошу тебя не забыть об этой малости, - строго повторила она. - Эти люди на меня рассчитывают.
- Ясно, - согласилась Синди и шагнула к двери. - А ты тут смотри, не свихнись от безделья. Главное - сохраняй хладнокровие и не лайся с мамочкой.
- Ага, - хмыкнула Либерти. - Можно подумать, это когда-нибудь было.
- Читай себе журнальчики, смотри телек и не спорь с ней, - посоветовала Синди назидательно. - Знаю я, как вы общаетесь!
- Не волнуйся, - успокоила Либерти, хотя обе понимали, что все будет, как всегда. Ее отношения с матерью, Дайан, были окрашены изрядной долей желчи. Классический случай любви и ненависти в одном флаконе.
Либерти обожала Дайан, добрую, красивую, просто за то, что это ее мать.
И одновременно ненавидела - потому что последние десять лет она служила экономкой у мистера Реда Даймонда, временами еще и готовила, а Либерти злило, что мать пожертвовала карьерой джазовой певицы, чтобы пойти в услужение к этому самодуру. Это было выше ее понимания. Зачем? Этот вопрос не давал ей покоя всякий раз, как она начинала об этом думать. Зачем? Зачем? ЗАЧЕМ?
Послушать Дайан - все очень просто.
- Видишь ли, дочка, нам нужны были деньги и крыша над головой. И чтобы не наскребать по грошу на арендную плату. Пением зарабатывать не удавалось, и у меня хватило ума бросить это дело.
- А как же отец? - спрашивала Либерти. - Почему он не может нам помогать?
Как всегда, этот вопрос повисал без ответа. Дайан отказывалась говорить, кто ее отец и где его искать. В конце концов Либерти перестала допытываться и смирилась с тем, что у нее нет отца.
Они перебрались в дом мистера Реда Даймонда, когда Либерти было девять. Для своих лет она была рослая и нескладная. Ей до смерти не хотелось расставаться с друзьями по Гарлему, где они жили в шумном многоквартирном доме.
Пусть так, но это был родной дом, и она покидала его со слезами. Особенно жаль было расставаться с Тони, двенадцатилетним соседским мальчиком-пуэрториканцем. Тони всегда помогал ей с уроками, это он научил ее играть на гитаре, а иногда брал ее в Центральный парк кататься на роликах. Ей было всего девять, но она уже умела отличить хорошего человека от плохого.
На Манхэттене Либерти оказалась в совершенно чужой среде. Все здесь было другое, и, хотя у них было где жить, все-таки это был чужой дом. Большой, старый и страшный дом, где царил большой, старый и страшный богач, заставлявший маму ходить перед ним на задних лапках. Перемена в образе жизни была разительная, особенно когда она пошла в новую школу - школу для богатых маленьких снобов, для которых она так и осталась чужачкой и черной костью. Ей очень быстро дали понять, что против нее работают три пункта. Пункт первый: ее мама - какая-то экономка. Пункт второй: она безотцовщина. Пункт третий: она черная, хотя на негритянку Либерти никогда не походила.
Однокашники не давали ей забыть, кто она и откуда.
Мистера Даймонда она видела редко, да и то издали. Мама сразу предупредила ее, что он не любит, когда дети крутятся под ногами, так что Либерти было велено пользоваться задней дверью и ни под каким видом не показываться хозяевам на глаза. Будучи ребенком любознательным, она все же нарушала запрет и иногда отваживалась войти на хозяйскую половину, но только если знала наверняка, что дома никого нет, поскольку, помимо мамы, были еще дворецкий, кухарка по имени Мей, прачка по имени Кэрсти и три горничных, следивших за порядком в доме и выполнявших всю тяжелую работу. Хорошо хоть маме не приходилось так корячиться.
Со временем Либерти обследовала каждый сантиметр большого и мрачного особняка, начиная с гигантской кухни, полной медных кастрюль и сковородок, висевших над двумя огромными гранитными плитами, и дорогого фарфора всех видов, хранившегося в специальных шкафах в кладовках. Еще одна кладовая использовалась для хранения всевозможных консервов, соусов, напитков - в количестве, достаточном, чтобы прокормить целую армию.
Следующим объектом ее исследований стала столовая, величественный зал с резной мебелью, хрустальными люстрами и огромным низким комодом с несметным количеством столового серебра. Подсвечники, блюда и столовые приборы хранились в обитых войлоком ящичках.
Немного погодя она отважилась подняться наверх и обследовать спальню мистера Даймонда, еще одну большую и мрачную комнату с двумя каминами и холодным деревянным полом. Посреди спальни стояла большущая кровать с балдахином. Она была застелена тончайшим льняным бельем и одеялами из тонкой шерсти.
В хозяйском шкафу - размером с целую комнату - в строгом порядке были развешаны костюмы. Одних сорочек, белых и хрустящих, было не меньше сотни. А еще свитера, туфли, ремни, галстуки. Количество вещей подавляло, здесь ты чувствовал себя, как в дорогом магазине. В ванной потрясало изобилие всяких лосьонов и средств для бритья, а еще каких-то лекарств, которые она трогать побоялась.