Расследование совершенных им преступлений продолжалось полгода, этой работой руководил Генеральный прокурор СССР Р. А. Руденко. Вместе с Берией судили его давних выдвиженцев: генерала армии В.Н. Меркулова, генерал-полковника Б.З. Кобулова, генерал-полковника С.А. Гоглидзе, генерал-лейтенанта Л.Е. Влодзимирского, генерал-лейтенанта П.Я. Мешика, генерал-лейтенанта В.Г. Деканозова. С 18 по 23 декабря 1953 г. дело рассматривал чрезвычайный орган, не предусмотренный Конституцией - Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР во главе с Маршалом Советского Союза И.С. Коневым. Рассматривал - обратим особое внимание - в закрытом судебном заседании без участия сторон, то есть в соответствии с законом от 1 декабря 1934 г., принятым в день убийства С.М. Кирова. С ближайшим сподвижником Сталина рассчитались сталинскими же методами.
Берия был обвинен в связях с зарубежными спецслужбами и в стремлении к "ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановлению господства буржуазии". Он категорически отмел предъявленные ему обвинения в связях с иностранными разведками. Отрицал он и то, что его действия после смерти Сталина были направлены на захват власти. Признал, что несет ответственность за "перегибы и извращения социалистической законности" в 30-е гг., но просил суд учесть, что контрреволюционных антисоветских целей он при этом не вынашивал - такая уж, мол, была обстановка. Полностью признал лишь одно - "морально-бытовое разложение".
23 декабря 1953 г. Специальное судебное присутствие приговорило Берию и других подсудимых к расстрелу. Приговор был немедленно приведен в исполнение.
Сегодня с высоты прожитых страной после 1953 г. лет большинство обвинений - связь с иностранными спецслужбами, грезы о восстановлении в СССР капитализма и т.п. - представляются профессиональным юристам откровенной глупостью, не нашедшей ни малейшего документального подтверждения. А вот о том, к чему Берия действительно имел прямое отношение - сталинским репрессиям, по сути ничего сказано не было: святость образа вождя никто тогда поставить под сомнение еще не решился. Разговор, по существу, свелся к личным уголовным наклонностям бывшего министра внутренних дел и его соучастников. Это было правдой, но далеко не полной. Обвинения, выдвинутые против "лубянского маршала", оказались во многом надуманными и имели цель во что бы то ни стало скрыть ту острейшую борьбу, которая развернулась в верхах за освободившийся после Сталина трон.
Считая (насколько искренне - другое дело) осужденных жертвами политических репрессий, их родственники уже в наши дни подняли вопрос о необходимости реабилитировать Берию и шестерых его подручных. В мае 2000 г. Военная коллегия Верховного суда РФ рассмотрела реабилитационное дело, пожалуй, самое громкое с момента введения в действие в 1991 г. закона "О реабилитации жертв политических репрессий". Как заявил председательствовавший на этом процессе генерал-лейтенант юстиции А.Т. Уколов, в ходе судебного разбирательства было установлено, что Берия, Кобулов, Меркулов и Гоглидзе были прямыми виновниками террора и не могут быть реабилитированы. Лишь некоторые действия Деканозова, Мешика и Влодзимирского были переквалифицированы на злоупотребление властью при особо отягчающих обстоятельствах, но и они реабилитации не подлежат.
Надо отделять жертв от их палачей, даже если с последними поступили в свое время не по закону, - с такой позицией Военной коллегии невозможно не согласиться. Но нашему обществу, сказав "а", следует сказать "б": если политические оценки действиям фигурантов бериевского "дела" худо-бедно даны, то на четкую юридическую квалификацию той войны, которую против собственного народа развязало сталинское руководство, мы все еще не решились. Настоятельно требуется сугубо уголовный суд, пусть и посмертный, над инициаторами, организаторами и исполнителями массовых репрессий 30-50-х гг.
В противном случае нам никогда не рассчитаться с прошлым, и сталинские репрессии будут по-прежнему объясняться законным стремлением Сталина и его подручных ликвидировать мифическую "пятую колонну" - недовольных советской властью и готовых пойти на союз с Гитлером накануне войны. А ведь желающие именно таким образом трактовать наше прошлое не переводятся. Значит, по-прежнему будут находиться все новые лица, рассчитывающие на политическую реабилитацию палачей. Воистину, сон разума рождает чудовищ.
В.Д. Соколовский:
"Я ГОТОВ ПОЙТИ НА ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ"
2 декабря 1941 г. Штаб Западного фронта, подмосковное Перхушково. В дверях кабинета начальника штаба генерала Соколовского - взволнованный адъютант:
- Товарищ генерал, к штабу прорвалась большая группа немцев…
Спокойный взгляд Василия Даниловича скользнул по лицу офицера.
- Без паники. Много фашистов?
- Около полка, - срывающимся голосом ответил еще не пришедший в себя офицер.
- А что делают наши подразделения охраны?
- Уже вступили в бой.
Сняв телефонную трубку, Соколовский кратко доложил о сложившейся обстановке командующему фронтом генералу армии Жукову. Последовал обмен несколькими фразами, и начальник штаба все в том же спокойно-сосредоточенном духе отдал приказ:
- Штабу продолжать работу. Коменданту организовать отражение противника. Всем свободным офицерам принять участие в обороне штаба.
И вновь генерал склонился над картой. Требовалась максимальная сосредоточенность, ибо в те дни Московское сражение переживало решающий момент перехода от оборонительной фазы к контрнаступлению.
Начальник штаба фронта, генерал… А ведь когда-то жизнь Василия Соколовского складывалось таким образом, что быть бы ему учителем. Сын крестьянина-бедняка, он после окончания двухклассной школы некоторое время учил сельских ребятишек грамоте. Потом сам продолжил образование в учительской семинарии, которую окончил в начале 1918 г. Начавшаяся Гражданская война располагала, конечно, к куда менее мирным профессиям, и Соколовский добровольно вступает в Красную Армию. Окончены Первые Московские военно-инструкторские курсы - и молодой красный командир в составе экспедиционной группы направлен на Восточный фронт. За несколько месяцев Василий вырос до командира полка, входившего в состав 2-й стрелковой дивизии Р.П. Эйдемана, получил первый боевой опыт.
Он заметно проявил себя, так что когда отбирали кандидатов на поступление в открывшуюся в том же 1918 г. Военную академию РККА, Соколовского не забыли. Учеба шла по своеобразной схеме: в течение зимы осваивалась теория, с наступлением же тепла слушатели направлялись в войска, на "практику". За два года Василию Даниловичу довелось воевать и на Царицынском фронте против Деникина в качестве старшего помощника начальника штаба 39-й стрелковой дивизии, а затем командира бригады, и на Кавказском фронте, где Соколовский состоял в должности начальника штаба 32-й стрелковой дивизии. Дивизия участвовала в боях за установление советской власти в Закавказье и в разгроме контрреволюционного восстания в Дагестане. Отметим: с самого начала в военной деятельности Василия Даниловича переплетались чисто командирские, строевые функции и штабная работа. Эта особенность, придававшая его военному дарованию универсальный характер, будет сопровождать военачальника всю его долгую карьеру.
Военную академию Соколовский окончил осенью 1921 г. и был направлен на Туркестанский фронт. Здесь за три года он прошел путь от начальника оперативного управления штаба фронта до командующего группой войск Ферганской и Самаркандской областей. Был ранен, удостоился ордена Красного Знамени.
В 1924 г. Соколовского переводят в Московский военный округ, здесь он вновь оставляет командную должность и назначается начальником штаба дивизии. Далее растет по службе, но уже в других округах, становясь начальником штаба стрелкового корпуса сначала в Северо-Кавказском, затем в Белорусском военных округах. В 1930 г. здесь же, в БВО, Василий Данилович становится командиром 43-й стрелковой дивизии. В начале 1935 г. снова переход на штабную работу: заместителем начальника штаба Приволжского, затем начальником штаба Уральского, а с 1938 г. - Московского военного округа.
Получалось далеко не все. В целом положительно аттестуя в 1939 г. подчиненного, командующий войсками округа маршал С.М. Буденный посчитал необходимым отметить: "Несмотря на большой опыт и знания т. Соколовского, штаб округа еще не является гибким и четким в своей работе… Кадры в достаточной степени и всесторонне не изучает, рассматривает их только с точки зрения наличия знаний и опыта в работе".
Тут, думается, была не столько вина, сколько беда Соколовского: быстро поднимаясь к крупным постам, он не успевал сразу освоиться с неизмеримо расширившимся кругом служебных обязанностей. Но негативно сказывалась и общая обстановка в армии: репрессии, словно косой, прошлись по военным кадрам, и в достаточной мере подготовленных, квалифицированных работников штабов (как, впрочем, и строевых командиров) остро не хватало.
Со временем штабная культура Соколовского выросла, все ярче стали проявляться его незаурядные достоинства организатора. Отмечая заслуги комкора Соколовского в проведении мобилизационных мероприятий и организации боевой подготовки войск округа, Президиум Верховного Совета СССР наградил его орденом Ленина.