После магазина мы поехали на Ваганьковское кладбище. Постепенно я стала привыкать к тому, что за нами неотступно следовали до зубов вооруженные мордовороты. Они сопровождали нас повсюду, готовые в любую минуту броситься на защиту своего шефа. Я перестала обращать на них внимание, вот и все.
На кладбище было тихо и красиво. Выпавший ночью снег накрыл могилы белым одеялом. Неяркое зимнее солнце освещало памятники. К небольшому холмику, усыпанному цветами, вела расчищенная тропинка. С большой фотографии нам улыбалась Таня. Папик тяжело вздохнул, вытер слезы и положил огромный букет ярко-красных роз.
Не знаю, есть ли жизнь после смерти, но мне почему-то показалось, что Танька видит и слышит нас. Интересно, как бы она отреагировала на наши с папиком отношения? Наверное, порадовалась бы. Во всяком случае, я бы много отдала, чтобы получить одобрение подруги…
Папик несколько раз перекрестился. Я не стала спрашивать его о том, действительно ли он верит в бога. Сейчас многие молятся, крестятся, посещают церковь. Я знаю массу людей, которые ходят в церковь только потому, что это модно. Но папик не из тех. Он никогда не был дешевым фраером и пижоном, а ведь Вадим, убивший Таньку, носил на шее массивный крест, посещал храм и держал в кармане пиджака небольшую икону. Я не люблю ходить в церковь. Мне противно смотреть на злобных бабок, целующих иконы и тушащих грязными пальцами свечи. Терпеть не могу, когда прямо в храме подходят нищие и нагло выпрашивают деньги, дыша в лицо устоявшимся перегаром. Мне всегда хотелось дать в рожу тем, кто цеплялся ко мне с просьбой одеться в церковь попроще и повязать голову платком. Противно смотреть, как батюшка свои речи по бумажке читает. Мог бы сделать вид, что наизусть их помнит. Церковь не успокаивает душу, там невозможно сосредоточиться и подумать о своем…
- Мы ее отпевали, - перебил мои мысли папик. - В Богоявленском соборе. Пришлось хорошо заплатить. Сама понимаешь, в наше время без денег ничего не получишь.
- Не люблю церковь, - вздохнула я. - Да и Танька, наверное, при жизни ее не очень жаловала. Терпеть не могу этих грязных бабок, распоряжающихся в храме так, словно они у себя дома. Диктуют свои правила, не считаясь с тем, что нормальный человек приходит в церковь покаяться, подумать о своем. Господу все равно, в чем ты одет и все ли каноны соблюдаешь. Глупо молиться чужими словами, не вкладывая своего.
- Да, Дашенька, ты права. Я тоже не понимаю, почему кто-то должен стоять между людьми и богом. Попы берут деньги за то, что должны делать бесплатно.
- И кладут эти деньги явно не в церковную казну, - вздохнула я.
- Спи спокойно, моя девочка, - прошептал папик, наклонился и поцеловал Танькину фотографию.
Я вытерла слезы и проделала то же самое. На душе было гадко и муторно. Мы вот сейчас уйдем, а Танька останется одна. За что ей такое наказание?!
- Уходить с кладбища намного тяжелее, чем приходить, - сказал папик. - Может, охрану поставить? Пусть стоит, чтобы ей веселее было.
- Она умерла. - По моим щекам потекли слезы. - Гриша, она умерла. Понимаешь, ее больше нет. Мертвым не нужна охрана. От кого ее охранять? Я долго не могла поверить, что умер мой отец. Его закололи пикой. Наверное, ему было больно… Я постоянно ревела, потому что это был единственный человек, который меня любил. Каждый день я приходила на кладбище и часами сидела на могиле, а потом поняла, что так нельзя. Отцу бы не понравилось мое настроение. Человек не умирает, пока о нем помнят близкие, он живет в их памяти…
- Мне больно оттого, что я не могу быть рядом с ней…
- Она не одна. Она с матерью. О ней позаботятся, не беспокойся! - Я взяла папика под руку, и мы пошли к выходу.
После кладбища папик повез меня в автомобильный салон и купил мне "линкольн". По-детски завизжав, я чмокнула папика в щеку и стала носиться вокруг машины как ненормальная. Папик от души смеялся, дал мне ключи от нашей квартиры и уехал по срочным делам. Выехав из салона на собственном автомобиле, я помчалась по горячо любимой Москве.
Глава 19
На следующий день я отправилась на Птичий рынок и купила себе щенка ротвейлера. Это так, чтобы не скучать. Решив порадовать папика, я позвонила ему прямо из машины и попыталась узнать, где его можно разыскать. Папик сказал, что находится за городом, и продиктовал адрес. Выжав из "линкольна" все возможное, я помчалась в Сергиев Посад.
Подъехав к небольшому одноэтажному дому, я увидела Женьку. Тот сказал:
- Пахан уехал по срочным делам. Сказал, что вернется через пару часов. Велел тебя встретить и напоить горячим кофе.
- А я ему щенка купила. Надо сделать песику прививки. А что, у пахана случилось что-нибудь серьезное? - В присутствии Женьки я не решилась называть папика Гришей.
- Да нет, обычные дела.
- Ему кто-то угрожает?
- Даша, у нас жизнь такая, что нам всегда кто-то угрожает. Мы уже к этому привыкли. Погибнуть может любой из нас. Пацаны смерти не боятся.
- Вы уж старайтесь, берегите пахана. Он мне живым нужен, - постаралась улыбнуться я, но улыбка получилась какой-то неестественной.
Мы прошли с Женькой в дом. Он налил мне кофе, сел рядом и положил на стол пистолет.
- Ты, наверное, даже спишь с пистолетом?
- Я без него как без рук.
Я пустила щенка на пол. Женька достал из холодильника пакет молока и налил полную миску.
- Собака, пей, - засмеялся он. - А у него имя есть?
- Я еще не придумала.
- Это кобель?
- Мальчик. Мы с паханом вместе ему имя придумаем.
- Даш, ты есть хочешь?
- Нет.
- Ты не против, если я себе яичницу поджарю - голодный, как черт!
- Жарь, конечно!
Попивая кофе, я задумалась о том, какая нелегкая занесла папика в этот дом? Обычный дом, никаких наворотов… В таком живут рядовые колхозники, но никак не крутые. Совсем не во вкусе пахана!
- Жень, а кто здесь живет?
- Никто, - улыбнулся он, разбивая яйца на сковородку.
Да, все-таки неплохо быть женщиной пахана… Мордовороты сразу становятся как шелковые, даже и не подумаешь, что такие запросто могут убить!
- Тогда зачем вы сюда приехали?
- Здесь у нас камера пыток находится.
- Какая еще камера пыток?
- Для коммерсантов. Для тех, кто деньги нам в срок забывает отдавать.
- Есть и такие?
- Больше, чем хотелось бы. Вот и приходится их перевоспитывать.
- Совсем страх потеряли эти коммерсанты! Распустились, - покачала я головой и, наклонившись, погладила щенка.
Женька поставил сковородку на стол и улыбнулся:
- Будешь?
- Нет. Я в ресторан заскочила.
- А я не успел. Вчера привезли этого поганого коммерса. Меня поставили его охранять. Я тут с ночи торчу. А он, падла, не говорит, где деньги хранит. Он уже за три месяца нам задолжал. Если к вечеру не расколется - придется грохнуть, а на его место поставить более сговорчивого.
Где-то внизу послышались глухие стоны.
- Что это? - вздрогнула я.
- Коммерс мается. Нам пришлось с ним немного повозиться, - засмеялся Женька.
- Можно мне на него посмотреть? - осторожно спросила я.
- Можно. Если хочешь, отнеси ему воды. Он там наручниками к батарее прикован. Ты его не бойся. Только пахану не рассказывай, что я тебе разрешил вниз спуститься, а то он мне голову оторвет.
- Само собой, - сказала я, поднялась со стула, набрала полную кружку воды и отправилась смотреть на непослушного пленника.
Спустившись в подвал, я с трудом разглядела в углу в кровь избитого человека. Боже мой, да это Глеб! Увидев меня, он широко раскрыл глаза от удивления и с трудом прошептал:
- Даша, откуда ты взялась?
- Глеб, что с тобой? - Достав платок, я стала вытирать кровь, сочащуюся из его уха.
- Ты потрясающе выглядишь, - грустно улыбнулся Глеб и опять застонал. - Ты стала еще красивее, чем раньше.
От этих слов у меня закружилась голова. Захотелось прижаться к его груди и позабыть обо всем на свете. Поставив кружку на пол, я провела рукой по его волосам.
- Что у тебя болит?
- Почки отбили и, кажется, несколько ребер сломали…
- Платить надо вовремя. Почему ты не заплатил?
Глеб вздрогнул:
- Ты с ними?
- Так почему же ты не платил? - повторила я свой вопрос.
- Я готов отдать установленную сумму, но они говорят, что теперь этого мало. Они поставили меня на счетчик. Помоги мне выбраться отсюда, Даша. Прошу тебя, помоги.
- Твоя жена родила?
- Да, вчера ее выписали из роддома. Девочка, как и обещали, - равнодушно ответил Глеб, наклонился и поцеловал меня в щеку. - Даша, станцуй мне перед смертью. Меня все равно убьют. Станцуй прямо здесь, ведь ты танцевала для меня не только на сцене. Пожалуйста, станцуй.
- Ты что, умирать собрался? - испугалась я.
- Меня по-любому убьют. У меня, ей-богу, нет таких денег. Я звонил знакомым, никто не хочет за меня платить. Все врут, говорят, что сами задолжали, а я же знаю, что у них деньги есть, просто никто не хочет давать. Они ждут, что меня убьют. Одним конкурентом по бизнесу станет меньше.
- А как же богатый и влиятельный папа твоей жены?
- Я поссорился с ее родней. Заказал проститутку, а в это время приперлась теща. У нее были ключи от квартиры. В общем, она увидела то, что ей видеть не следовало. Веронике не сказали, чтобы ее не расстраивать, но теперь со мной не разговаривают.
- Я не дам тебя убить, - резко произнесла я. - У девочки должен быть отец.
Я отправилась к Женьке, моющему посуду.
- Пришла? - обернулся он. - Что-то долго ты его водой поила. Твой песик сделал лужу. Молоко пошло ему на пользу!