Глава 11
Я проснулась от приглушенного стона и, открыв глаза, быстро вскочила и закричала от ужаса. Четверо девчонок накинули Таньке на шею полотенце и пытались ее задушить. Даже при тусклом свете было видно, что Танька начала синеть, она хрипела. Не раздумывая, я схватила табуретку и принялась молотить ею всех без разбора. Девчонки, не выдержав такого напора, разбежались. Танька лежала без движения.
- Убью, суки! - кричала я, брызгая слюной. - Замочу, гадины, мне терять нечего!
- Мы хотели эту интеллигенточку замочить, чтобы ей не западло было с нами из одной кружки пить, - сказала рослая деваха, вытирая кровь.
- Я вас сама быстрее замочу! - прошипела я и бросилась к Таньке.
Девчонки отошли в сторону и стали шептаться. Не обращая на них внимания, я склонилась над подругой. Она была без сознания.
- Танька, ты жива? - потрясла я ее за плечо.
Танька молчала. Я взяла ее за запястье - пульс прощупывался с трудом. Почувствовав, как на лбу выступил холодный пот, я бросилась к двери и стала стучать изо всех сил.
- Что надо? - лениво спросил дежурный, открывая глазок.
- Быстрее, тут девочка умирает! - истошно закричала я.
Дежурный вызвал санитаров, и Таньку унесли. Я с трудом сдерживала слезы. Вскоре пришел начальник и попросил нас объяснить, что произошло. Я понимала, что если выдам девчонок, которые душили Таньку, то мне присвоят звание "стукач". Это в колонии хуже смерти. Меня будут бить на каждом шагу и подстраивать всякие гадости. Конечно, тех, кто хотел убить Таньку, накажут, но за стукачество я пострадаю ничуть не меньше.
- Ну что же вы молчите? - посмотрел на меня начальник. - Рассказывайте, что произошло?
- У Тани, наверное, астма. Ей не хватало воздуха. Я проснулась от того, что она громко стонала. Я испугалась за ее жизнь и позвала дежурного.
- Странно, - прищурил глаза начальник. - Врач установил, что осужденную душили. На шее остались синяки. Я хочу знать, кто ее душил.
Девчонки опустили глаза и напряглись, искоса посматривая на меня. Я постаралась сделать удивленный вид и растерянно пожала плечами:
- Извините, ничем не могу вам помочь. Я рассказала то, что видела сама. Может, кто-то и вправду ее душил, но я не знаю, кто это сделал. Мне очень жаль.
Начальник хмыкнул и вышел из секции, громко хлопнув дверью. Следом за ним вышел дежурный. Девчонки молча легли спать. Я лежала и думала о Таньке. Где она и что с ней? На этот вопрос мне никто не ответит. Здесь вообще не принято задавать вопросы, это я поняла с первого дня пребывания в колонии.
На следующий день мне разрешили свидание. Удивившись, я прошла в специально оборудованную комнату и увидела… Верку.
- У нас всего час. Долгосрочное свидание мне не дали, ведь я не мать и не муж, - вздохнула она.
Я не произнесла ни слова.
- Я привезла целую сумку вещей, - продолжала Верка. - Еды набрала на всю зарплату. Приехала рано утром, но очень долго простояла в очереди. Затем прошмонали меня по полной программе - делали досмотр, проверяли, нет ли спиртного. Повыбрасывали половину того, что я тебе привезла. Даже вязаный шарф выкинули, сказали, что в колонию вязаное вообще привозить нельзя. Мол, заключенные могут распускать нитки и вить веревки. Фланелевый халатик тоже не разрешили. Не знаю почему. Я слышала, что в колонию можно передавать только темные вещи, светлые нельзя. Я специально съездила на базар и купила темный фланелевый халатик. Твой размерчик. Сорок четыре. Темно-синего цвета. Не взяли, заразы! Теплые сапожки не взяли. Зима на носу. Они что у вас, сдурели, что ли?
- Мне и в казенной одежде неплохо, - тихо сказала я и исподлобья посмотрела на Верку. - Телогрейку и валенки дадут. Перезимую.
- Дашенька, ты так похудела! Сама на себя не похожа… - На Веркиных глазах показались слезы. - Стала как жердь, взгляд бегающий, словно ты чего-то боишься…
- Посиди тут, я посмотрю, какой у тебя взгляд будет.
- Я тебе суп привезла, курицу, пирожки, колбасу. Наверное, пока до тебя передача дойдет, половину съедят, тебе самый мизер достанется. Дашка, ты уверена, что выдержишь свой срок?
- Постараюсь. Здесь тоже жить можно. Ты с мужем приехала или одна?
- Одна.
- Скажи, Верка, вы ходили в милицию, ведь я так и не нашла денег? - в упор спросила я сестру.
- Нет. Какая, к черту, милиция… Мы туда и не собирались идти. Просто хотелось тебя немного припугнуть, и все. Хотели, чтобы ты с Глебом помирилась и нам деньгами помогла. Неужели ты думаешь, что у нас хватило бы подлости пойти в милицию? Ты что, Дашенька! - залилась краской Верка.
- Попугать, говоришь, - усмехнулась я. - Хорошо же вы меня попугали, что я на три года в колонию общего режима загремела! Пугачи! Так напугали, что до сих пор трясусь!
- Извини, мы не знали, что так получится…
- Макса нашли?
- Нет. - Веркины глаза как-то странно забегали, и я поняла, что она что-то явно недоговаривает.
- А мать его ищет?
- Ищет, только никак не может найти. Он пока числится без вести пропавшим.
- А почему меня о нем никто не спрашивает?
- Кто тебя спросит, если ты здесь сидишь? - смутилась Верка.
- Ты мне все говоришь или что-то скрываешь?
- Все, - тихо сказала Верка.
- А как мать Макса отреагировала на то, что меня посадили?
- Да никак. Она тебя знать больше не хочет.
- Моя квартира закрыта?
- Закрыта. В ней никто не живет. Дашенька, ты только не волнуйся, про Макса мы никому не расскажем.
- А я и не волнуюсь. Ладно, Верка, мне пора. Нам больше не о чем говорить. Семейного тебе счастья и побольше денег. Все-таки нехорошо как-то получилось. Я-то, дура, думала, что вы всерьез меня на пушку взяли, а вы, оказывается, просто попугать решили… - сквозь слезы улыбнулась я.
- Подожди. Мы говорим еще только двадцать минут. У нас еще сорок минут осталось.
- Хватит и двадцати. Сорок минут - это слишком много.
- Ты прости меня, если можешь. За все…
- Я не злюсь. Я вас с Кириллом давно уже простила. Что мне на вас злиться? Вы для меня чужие люди. У вас своя жизнь, а у меня своя. У нас ничего не может быть общего. Я рада, сестренка, что у тебя неплохо идут дела. Извини.
Я встала и направилась к выходу.
- Даша! - окликнула меня Верка. - Стой. Я хочу, чтобы ты на меня не обижалась.
- Я уже не в том возрасте, чтобы на кого-то обижаться. Я просто не хочу тебя больше знать.
Вернувшись в секцию, я села на кровать и смахнула слезы. Ближе к вечеру мне принесли передачу. В колонии есть такой закон. Передачами нужно делиться даже с теми, кто тебе неприятен. Пожадничаешь - изобьют. Кроме того, процветает натуральный обмен. За пачку дешевого чая можно получить приличные джинсы или неплохую юбку. Впрочем, хорошие вещи забирают себе надзиратели, а нам отдают те, что похуже. Вот и халат отобрали только потому, что он новый. "Зря сестрица потратилась", - злорадно усмехнулась я.
Раздав часть передачи девчонкам, я стала думать о Верке. Она что-то недоговаривает, но что? Макса до сих пор не нашли, это точно. Я в этом не сомневаюсь. Если бы его нашли, то ко мне в колонию давно бы уже прикатил следователь. В этой истории что-то не так. Верка упорно молчит, но я-то знаю свою сестру. Может, мать Макса до чего-то докопалась? Хотя в принципе мне нечего бояться. Нужно еще доказать мою причастность к этому делу.
Через несколько дней в отряд вернулась Танька. Я бросилась к ней на шею и радостно прошептала:
- Ну, слава богу, все обошлось!
- Я тебе обязана, - вздохнула Танька. - Если бы не ты, еще неизвестно, чем бы все это закончилось. Я умею быть благодарной, поверь.
- Какие, к черту, благодарности, главное, что ты осталась жива. Ты лежала в санчасти?
- Да. Доктор сказал, что я чудом выжила. Ты меня, Дашка, с того света вытянула. Еще немного - и все, пришлось бы папочке гроб отсюда увозить. А так - ничего, полежала под капельницей и отошла. В санчасти здорово! Можно спать сколько хочешь, и никто не стоит над душой.
- Танюш, я передачу получила. Правда, тут осталось немного, но кое-что я для тебя припасла.
Я заварила некрепкий чай, вытащила печенье с конфетами, и мы с Танькой с удовольствием перекусили.
- Не представляю, как это бабье пьет чифирь? - пожала плечами я. - Ведь так можно не только сердце посадить, но и все остальное тоже.
- Эти твари ничем не брезгуют. Кстати, они не сделали тебе ничего плохого, пока меня не было?
- Нет, побоялись.
- Даша, а кто тебя так драться научил?
- Никто, - засмеялась я. - До колонии в жизни не дралась. Даже и подумать не могла, что мне придется научиться.
- Ты такая хрупкая на вид, а дерешься, как Синди Ротрок. Откуда в тебе столько силы? - улыбнулась Танька.
- Теперь нужно быть начеку. Давай поступим так: полночи будешь спать ты, а полночи я. Обоим засыпать нельзя, иначе может повториться та же самая история.
Так мы и сделали. Спали по очереди. Дни тянулись медленно, убивая однообразием. Примерно через месяц пришел дежурный и пригласил Таньку с вещами на выход. Танька улыбнулась, пожала мне руку и сказала:
- Вот видишь, я же тебе говорила, что меня скоро освободят. Скорее всего, папику удалось доказать мою невиновность.
- Я очень рада за тебя, - с трудом произнесла я, глотая слезы.