Глава 5
Прожив практически двести лет в браке, Тор по себе знал, как протекал спор между упрямым воином и вспыльчивой женщиной. И это глупо – испытывать ностальгию, наблюдая, как Джон и Хекс сверлят друг друга взглядами.
Боже, он и его Велси тогда немало спорили.
Еще одна вещь, о которой Тор будет скорбеть.
Вернув свой истощенный разум к происходящему, он встал между ними, посчитав, что ситуацию необходимо разбавить реальностью. Будь на их месте кто-то другой, Тор не стал бы тратить время. Романы – не его дело… и не важно, все в них гладко, или нет… но ведь это Джон. Он был… сыном, которого Тор когда-то надеялся иметь.
– Пора вернуться в особняк, – сказал он. – Вам обоим нужно лечение.
– Не вмешивайся…
"Не вмешивайся…".
Тор вытянул руку и обхватил затылок Джона Мэтью, сжимая, пока мужчина, наконец, не посмотрел на него.
– Не будь придурком…
"А тебе, значит, можно им быть…".
– Верно, сынок. Это привилегия старших. А теперь захлопнись и садись в гребаный транспорт.
Джон нахмурился, словно только что заметил Бутча, подъехавшего на "Эскалейде".
– А ты, – произнес Тор более мягким тоном, – окажи всем услугу и позаботься о плече. После можешь назвать его идиотом, болваном, да как тебе вздумается… но прямо сейчас твоя рана срастается неправильно в нескольких местах. Тебе нужно как можно быстрее показаться нашим хирургам, и поскольку ты – женщина разумная, я знаю, ты видишь смысл в моих словах…
Тор ткнул Джону в лицо указательным пальцем:
– Заткнись. И нет, она вернется в особняк. Не так ли, Хекс. Она не сядет во внедорожник с тобой.
Джон начал что-то показывать, но остановился, когда Хекс сказала:
– Ладно. Я отправляюсь на север.
– Хорошо. Давай, сынок. – Тор толкнул Джона к автомобилю, приготовившись потащить его за волосы, если придется. – Пора прокатиться.
Боже, Джон был так взбешен, что на его лбу впору было жарить яичницу.
Ничего не попишешь. Тор распахнул дверь с пассажирской стороны и усадил бойца на переднее сиденье как спальный мешок, сумку с клюшками для гольфа или пакет с покупками.
– Будешь большим мальчиком и сам пристегнешься… или же мне помочь?
Джон приоткрыл рот, обнажив клыки.
Тор просто покачал головой и уперся рукой о черный корпус внедорожника. Боже, он чертовски устал.
– Послушай меня… человека, бывавшего на твоем месте миллионы раз, вам двоим нужно побыть порознь. Разные углы, немного успокоиться… затем вы сможете все обсудить и… – Тор охрип. – Ну, секс после ссоры грандиозен, если память мне не изменяет.
Губы Джона Мэтью произнесли пару вариантов "черт". Затем он ударился макушкой о подголовник. Дважды.
Памятка на будущее: попросить Фритца осмотреть сиденье на предмет повреждений.
– Поверь, сынок. Время от времени вам придется проходить через это, и можно уже сейчас разрешать споры с умом. Я добрых пятьдесят лет делал все только хуже, но затем обнаружил лучший способ урегулирования разногласий. Учись на моих ошибках.
"Я так сильно люблю ее. Я умру, если с ней что-нибудь случ…", – произнес Джон, повернув голову.
Когда он вдруг остановился, Тор сделал глубокий вдох сквозь боль в груди.
– Я знаю. Поверь… я знаю.
Захлопнув дверь, он подошел к стороне Бутча.
– Езжай медленно и выбери долгий маршрут, – сказал он, когда окно опустили. – Попытайся приехать, когда в хирургии уже все закончат. Незачем ему капать Мэнни на мозги в операционной.
Коп кивнул.
– Хэй, тебя подвезти? Херово выглядишь.
– Я в норме.
– Ты уверен, что знаешь значение этого слова?
– Ага. Давай.
Развернувшись, он не увидел Хекс, прекрасно зная, что она наверняка отправилась туда, куда сказала. Даже если она была так же зла, как и Джон, вряд ли она не позаботится о своем здоровье или их будущем.
Женщины, в конце концов, – не только слабый пол, но и самый разумный. Лишь поэтому расе удавалось выживать так долго.
Когда "Эскалейд" тронулся с черепашьей скоростью, Тор представил себе, сколько "радости" ждет Бутча по дороге домой. Сложно не посочувствовать бедному ублюдку.
Ииииии, затем он встретился со своими зрителями. Похоже, коп из Бостона не единственный услышал их разговор, и, разумеется, каждый набросился на него с его же собственными фразами:
– Пора возвращаться в тренировочный центр.
– Тебе нужно показаться врачу.
– Ты разумный мужчина, и я знаю, ты видишь смысл в моих словах.
– Не будь придурком.
Рейдж подытожил "отрыжки" тремя словами:
– Чья бы корова мычала.
Гребаный ад.
– Вы что, спланировали это?
– Да, и если ты не будешь сопротивляться… – Голливуд раскусил виноградный "Тутси Поп" – мы это повторим… только с плясками.
– Избавь меня от этого.
– Ладно. Но если ты не согласишься вернуться домой, мы зажжем. – В доказательство этого придурок соединил ладони за головой и начал делать нечто непристойное своими бедрами, сопровождая движения словами вроде "Аха, аха, оооооодаааааа, ну и кто теперь круууучеее …".
Остальные смотрели на Рейджа, словно у того вырос рог на лбу. Ничего необычного. И, несмотря на эту нелепую диверсию, Тор знал, что если он не сдастся, ему не слабо достанется.
Также ничего необычного.
Рейдж развернулся, качнул задом и начал шлепать себя по ягодицам словно по тесту.
Единственный плюс заключался в том, что бред, который он выдавал, было плохо слышно.
– Ради дражайшей Девы-Летописецы, – пробормотал Зи, – избавь нас от этой муки и отправляйся домой.
– Знаешь, – вставил кто-то еще, – никогда не думал о преимуществах слепоты…
– Или глухоты.
– Или немоты, – добавил кто-то.
Тор огляделся, надеясь, что из тени выпрыгнет нечто, пахнущее трехдневным сэндвичем с мясом.
Не повезло.
А дальше Рейдж начнет изображать робота. Или "Cabbage Patch"[1]. Или "Twist and Shout".[2]
Братья никогда его не простят.
***
Полтора часа…
На обратную дорогу ушел один час и тридцать гребаных минут.
Джону казалось, что они могли ехать дольше, только если бы Бутч решил заехать по пути в Коннектикут. Или Мэрилэнд[3].
Когда они, наконец, подъехали к большому каменному особняку, он не стал ждать, когда Бутч припаркует "Эскалейд"… или даже сбавит скорость. Он открыл дверь и выпрыгнул из внедорожника, пока тот еще был на полном ходу. Побежав со всех ног, он перепрыгнул сразу все каменные ступени перед главным входом, и, ворвавшись в вестибюль, с такой силой прислонил лицо к камере безопасности, что чуть не пробил своим носом стекло.
Массивная бронзовая дверь открылась довольно быстро, и он понятия не имел, кто оказал ему такую честь. Потрясающее разноцветное фойе с мраморными и малахитовыми колоннами и высокий окрашенный потолок не производили совсем никакого впечатления. Равно как и мозаичный пол, по которому он пробежал сломя голову, или звук его имени, исходивший от черт знает кого.
Ударив по двери, скрытой под главной лестницей, Джон ворвался в подземный туннель, соединявшийся с тренировочным центром, ввел код с такой злобой, что чудом не сломал клавиатуру. Войдя через заднюю часть шкафа в офисе, он перепрыгнул через стол, пронесся через стеклянную дверь и…
– Ее сейчас оперируют, – произнес Ви на расстоянии пятидесяти ярдов[4].
Брат стоял около двери в главную смотровую, с самокруткой в зубах и зажигалкой в руке, укрытой перчаткой.
– Еще минут двадцать.
Ви щелкнул зажигалкой, и, когда появился огонек, поднес ее к концу сигареты. Он выдохнул, и запах турецкого табака медленно наполнил коридор.
Джон потер раскалывающуюся голову, ему казалось, что он находится в метафорическом "перекуре".
– С ней все будет хорошо, – сказал Ви, выдыхая дым.
Врываться внутрь не было смысла, и не только потому, что она лежала на хирургическом столе. Тупому ясно, что Ви поставили в коридоре в качестве живого, дышащего дверного замка: Джон не попадет в кабинет, если Брат ему не позволит.
Скорее всего, это разумный ход. Учитывая его настроение, он был вполне способен выломать дверь, как в каком-нибудь мультфильме, оставив в панели лишь дыру в форме собственного тела… и естественно, сделать это посреди операции – как нельзя кстати.
Лишившись цели, Джон потащил свой жалкий зад к Брату.
"Они сказали тебе стоять здесь, не так ли?".
– Не-а. Просто перекур.
"Ну да, разумеется".
Прислонившись к стене рядом с мужчиной, Джону хотелось хорошенько удариться головой о бетон, но он не хотел рисковать и создавать шум.
Слишком рано, подумал он. Слишком скоро он вновь оказался в коридоре, ожидая, когда над ней закончат работать медики. Слишком рано они начали ругаться. Слишком рано для напряжения и злости.
"Можно мне одну?", показал он.
Ви выгнул бровь, но не попытался урезонить его. Брат просто вытащил кисет и бумагу для сигарет.
– Сам сделаешь?
Джон покачал головой. Да, он бессчетное количество раз видел, как Ви закатывает самокрутку, но никогда не пытался сделать что-то подобное. К тому же он сомневался, что его руки достаточно тверды в настоящий момент.
Ви за пару секунд позаботился обо всем, и, передав сигарету, поднес зажигалку.
Они оба наклонились. И как раз перед тем, как Джон соединил сигарету с пламенем, Ви произнес:
– Небольшой совет. Они очень крепкие, так что не затягивайся слишком сильно…
Святая гипоксия, Бэтмен.