Можно поставить мебель, создать домашний уют. И все же трудно примириться с мыслью, что все его вещи – только что из магазина. Может быть, поэтому он и выбрал Хобокен. Этот район напоминал ему место, где он вырос, Вейлсбург в Ньюарке.
– Мы тут составили маленькую брошюру, где указаны магазины, рестораны, службы быта, школы, места развлечений... – Миссис Карлсон открыла свой дипломат на перегородке, отделявшей кухню от гостиной, и принялась рыться в бумагах. Тоцци не обращал на нее никакого внимания. Он снова смотрел в окно, теперь уже в переднее, на крепко сбитую молоденькую мексиканочку в кожаной куртке с бахромой – девушка сидела на крыльце многоквартирного дома и играла с ребенком. Тоцци решил, что это ее малыш. Он как раз учился ходить – переваливался на нетвердых ножках по растрескавшемуся тротуару, ступая, как Франкенштейн, в неуклюжих белых башмачках на шнуровке. Такие башмачки надевали на малышей и в его время, только тогда они были красно-коричневые. Малыш ликовал – личико его озаряла широкая, слюнявая, беззубая улыбка. Девушка тоже смеялась. Вот она схватила ребенка на руки и крепко прижала к себе. Лицо ее дышало счастьем. Тоцци заулыбался тоже.
– Вот, – произнесла миссис Карлсон, тяжело стуча по голому полу своими несуразными каблуками и протягивая Тоцци брошюру. – Это вам очень поможет, когда...
И тут передатчик Тоцци запищал, что чертовски удивило его. Ему положено было носить передатчик, но он и думать не думал, что кто-то будет связываться с ним из офиса. Наверное, там нешуточные проблемы. У Хайеса, должно быть, кончились большие скрепки.
– Извините, – сказал Тоцци, – этот телефон подключен?
– Ну... я не знаю, как прошлый жилец... Но не думаю...
– Не беспокойтесь. Оплату я возьму на себя. – Тоцци снял трубку с белого аппарата, что висел в кухне на стене. В трубке послышались гудки.
– Кстати, мистер Тоцци, я забыла спросить – каков ваш источник дохода?
На секунду Тоцци уставился в пустую стену, раздумывая, как бы поприличнее соврать.
– Я работаю в ФБР, – заговорил он быстро, надеясь, что она не заметила минутного колебания. – В службе информации, – добавил он. – Я отвечаю за информацию в Манхэттенском оперативном отделе.
– А... понятно.
Инстинктивно он забеспокоился, не бросается ли в глаза утолщение под левой подмышкой. Но никакого утолщения не было. Он пока не носил оружия. Приказ Иверса.
Тоцци набрал номер оперативного отдела, назвал себя дежурному, и тот подключил его к другой линии.
– Тоцци, – назвался он несколько саркастическим тоном. Так он представлялся всегда.
Он удивился, услышав голос Гиббонса на другом конце провода. За последние два месяца он почти не виделся с прежним напарником. Ни для кого не было секретом, что Иверс держал их подальше друг от друга.
– Ну, как дела, Гиб? Не жалеешь, что вернулся из отставки?
– А ты не жалеешь, что вернулся?
– Нет.
– Так сейчас пожалеешь. У меня для тебя плохие новости.
Гиббонс говорил таким тоном, что у Тоцци так и стояла перед глазами его крокодилья ухмылка. Он сам улыбнулся, еще не зная, в чем дело.
– И какие же?
– Ты возвращаешься на оперативную работу. Со мной.
– Ты это о чем?
– Сегодня утром у меня был разговор с Иверсом. Я все уладил. Твой испытательный срок завершился.
– Какого хре... – Тоцци вдруг вспомнил, что миссис Карлсон стоит за его спиной. – Объясни все по порядку.
– Тут нечего объяснять. У нас сейчас не хватает людей, а нью-йоркская полиция еще спихнула на нас это убийство. Со мной же никто из наших работать не хочет.
Тоцци хрипло расхохотался в трубку.
– С этого бы и начинал.
– Я выложил Иверсу все начистоту. «Если вы не дадите мне хоть сколько-нибудь приличного напарника, я опять ухожу в отставку.