- Нет, не знаю.
- Это стихи Джузеппе Парини, великого учителя и великого поэта.
- А кто такой поэт? - заинтересовалась Саулина, уже не впервые слышавшая это слово.
- Человек, необходимый другим людям, - терпеливо объяснил старик.
- Необходимый?
- В душе каждого из нас живет скрытая музыка. Поэт ее открывает.
- А вы его знали, этого господина поэта?
- Да, я его знал, - заверил ее дед Чампа. - Он такой же старик, как я, но у него душа ребенка. Он ценит искусство акробатов. Эту книгу, из которой ты читаешь, мне подарил он. Он говорит, что мы тоже по-своему творим поэзию.
Они сидели на гладком, отполированном временем валуне в тени раскидистой ивы. В нескольких десятках шагов от них Икар собирал камешки на берегу и яростно швырял их в воду, ожидая, когда на колокольне церкви Святого Зенона прозвонят третий час пополудни. В этот час ему предстояло проводить Саулину на виллу Альбериги. Мальчику казалось, что он видит отраженные в воде лица хозяев виллы. Он безжалостно побивал их каменьями. Почему именно ему велели сопровождать его милую подружку на эту проклятую виллу? Эта мысль мучила его и всю прошлую ночь не давала ему уснуть.
- Ты почему не спишь? - спросила его Саулина, когда они улеглись в фургоне.
Икар не ответил. Он много чего хотел ей сказать, но в горле у него стоял ком. Ему казалось, что Саулина, которую он только что встретил и мгновенно полюбил со всем пылом отроческого чувства, больше не вернется в лагерь бродячих циркачей.
Сама Саулина тоже спала мало и плохо, хотя и по другим причинам. Она думала, что ей, пожалуй, повезло: она встретила нужного человека. В тонком, аристократическом лице прекрасной маркизы Дамианы было что-то внушающее доверие, и Саулина, ни на минуту не оставлявшая надежды разыскать Джузеппину Грассини, решила довериться маркизе Альбериги. Дамиане можно будет рассказать о своих злоключениях в надежде, что та поверит и поможет ей.
Саулина всем сердцем привязалась к бродячим акробатам, но чувствовала, что за ближайшим поворотом ее ждет нечто таинственное, не поддающееся описанию, но крайне для нее важное. Она решила, что никакие привязанности или долг благодарности не заставят ее свернуть с избранного пути. Благодарность, привязанность, искренние чувства - все это было роскошью, которой она пока не могла себе позволить. Она должна выполнить свое предназначение.
Конечно, она думала не такими словами, но смысл ее размышлений был примерно таков.
Саулине стало ясно, чего ей больше всего в жизни не хватает: настоящего дома, надежного укрытия, теплого гнезда, куда не задувал бы ледяной ветер прошлого. Контрада Сант-Андреа и стоявший на ней особняк певицы - вот что было пунктом назначения, к которому устремлялись ее тайные помыслы и желания.
- Что с тобой, Саулина? - спросил дедушка Чампа, встревоженный ее внезапной мрачностью.
- Ничего, я просто задумалась.
Даже этот мудрый старик не смог бы ее понять, хотя был знаком с самим Парини, знал грамоту и порой философствовал. Саулина стремилась вернуться в тот мир, который так необдуманно и поспешно покинула. В доме синьоры Грассини она оставила свое сердце, и в этот дом, наполненный неповторимым, не выветривающимся с годами запахом сытной пищи, добротности, изобилия, благополучия, она должна была непременно возвратиться.
- Ну, пора тебе собираться, - посоветовал дедушка Чампа, бросив взгляд на солнце.
- Я уже готова, - сказала Саулина, проворно вскакивая на ноги.
Старый циркач позвал Икара.
- Иду, - неохотно откликнулся мальчик и швырнул в реку сразу целую горсть камней.
- Ты должна вести себя очень осмотрительно, - напомнил старый Чампа.
- Да, конечно, - Саулина оправила платье и светлые волосы, локонами падавшие на плечи.
Икар подумал, что никогда в жизни не видел более прелестного создания.
- А мне-то с какой стати туда идти? - проворчал он.
- Ты ее проводишь, как настоящий кавалер, - строго приказал дед Чампа.
А Саулина уже была бесконечно далеко от советов старого акробата и печалей его внука. Она вспоминала, как Джузеппина Грассини сидела рядом с ней на каменной скамье возле деревенской церкви и пела своим волшебным голосом старинную песню. Этот день вспоминался ей как первый подлинный момент счастья в ее жизни.
- Ты меня хорошо слышала? - переспросил дедушка Чампа.
- Да, синьор, - солгала она.
- Иди, - сказал он. - И если встретишь свой счастливый случай, смотри не разминись с ним.
Он погладил ее по голове своей сильной широкой рукой, словно прощаясь навсегда.
- Ну ладно, пошли! - вдруг заторопился Икар.
Саулина обняла старого Чампу и пошла по дороге рядом с Икаром.
- Благослови тебя господь, - сказал ей вслед цирковой патриарх.
Дети шли быстро.
- Ты довольна? - спросил мальчик после продолжительного молчания.
- Очень.
- А я хотел, чтобы мы играли вместе.
- Ты такой большой, а думаешь только об играх, - упрекнула его Саулина.
Он вновь умолк и пошел вперед, в ярости вырывая и подбрасывая в воздух пучки травы.
- Здесь начинаются господские огороды, - предупредила она его, когда они взобрались на насыпь.
- Мне зайти за тобой вечером? - спросил Икар.
- Не знаю.
- Чего ты не знаешь?
- Не знаю, в котором часу госпожа маркиза меня отпустит, - с важным видом заявила Саулина.
- Ну так спроси у нее сама!
- И что я должна ей сказать?
- Что завтра мы уезжаем, - торжественно объявил Икар. - И что у нас еще куча дел. Что надо уложиться перед дорогой.
Ходили слухи, что генерал Бонапарт вновь отступил от Мантуи, а это означало, что дорога на Бергамо и Брешию относительно свободна от войск, следовательно, продвижению каравана ничто не помешает.
- Ну, если на то пошло, я могу запросто вернуться одна, без провожатого, - успокоила мальчика Саулина. - Не беспокойся обо мне.
Икар как будто и не слыхал ее.
- Можно тебе кое-что сказать? - спросил он, вдруг погрустнев.
- Ну конечно.
- Я боюсь, - признался Икар.
- Ты боишься? - засмеялась девочка. - Ты же мужчина! Ты не должен бояться.
- Я боюсь, что ты больше не захочешь вернуться к нам.
- Да что это тебе в голову взбрело?
- Скажи мне, что я ошибаюсь.
У Саулины не нашлось слов для ответа: его преданность растрогала ее. Она крепко сжала его руку.
- Икар, - сказала она наконец, - ты акробат, умеющий летать. Тебе не хватает только крыльев, чтобы стать ангелом, но когда-нибудь они у тебя появятся. И в этот день ты улетишь от меня.
- Значит, ты точно решила не ехать дальше с нами?
- Я этого не знаю. - Ей не хотелось рассказывать о своих желаниях и надеждах. - Но я уверена, что когда-нибудь мы еще встретимся.
- Саулина, я… - он не договорил и еще крепче стиснул ее руку.
- Мне пора.
Они молча дошли до ворот виллы.
- Прощай, Саулина, - сказал он.
- До свидания, Икар, - солгала она.
Мальчик был уверен, что больше никогда ее не увидит. Он сделал то, чего никогда не делал прежде: неуклюже обхватил обеими руками личико Саулины и поцеловал ее в губы с торопливой жадностью вора, берущего чужое. Потом он вспыхнул до корней волос и пустился наутек.
Саулина смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
- Прощай, Икар, - прошептала она, потом повернулась и позвонила в колокольчик.
- Тебе чего? - спросила женщина с недовольным и угрюмым лицом. Это была жена сторожа.
- Меня пригласила маркиза Дамиана, - скромно, но твердо объяснила Саулина.
- Это еще зачем? - недоверчиво прищурилась женщина.
- Чтобы составить ей компанию.
- Ты та девчонка, что была со скоморохами?
- Я Саулина Виола, - с достоинством ответила девочка.
- Да, меня предупредили, - подтвердила жена сторожа. - Но впустить тебя я не могу.
- Почему? - встревожилась Саулина.
- Это вход для господ.
- И что же делать?
- Что делать? Обойди вокруг дома и войди со стороны конюшни, где слуги ходят.
Если не считать хамского тона, в словах женщины, всего лишь напомнившей ей об освященной веками традиции, не было ничего обидного. Слуги и господа всегда ходили разными дорогами. Однако Саулина вспыхнула от гнева.
- Я не служанка, - твердо заявила она, глядя прямо в глаза женщине.
- Я этого и не говорила, - опешила сторожиха, получив столь решительный отпор и уже не зная, кем ей считать эту дерзкую девчонку.
Саулина почувствовала ее растерянность.
- Если ты собираешься мне открыть - открывай, - продолжала она столь же решительно, без колебаний переходя на "ты". - Если нет - я ухожу. А ты пойди объясни маркизе, почему я не пришла.
И она сделала вид, что уходит.
Женщина вытаращила глаза, машинально обтерла загрубевшие от работы руки об широкий фартук в синюю и зеленую полоску, а затем поспешила скинуть цепочку.
- Прощения просим, - забормотала она, - госпожа маркиза не предупредила, что вас положено впустить с господского входа. Прощения просим.
Ей даже подумать было страшно, какая головомойка ее ждет, если девчонка на нее нажалуется.
Но у Саулины, выигравшей первый бой, было на уме совсем другое. Она гордо прошествовала мимо почтительно посторонившейся сторожихи, небрежно бросив на ходу:
- Я знаю дорогу.
Это была очередная неправда: на самом деле она ни разу не переступала порога господского дома.