Очередь страждущих истощилась, толпа разошлась, а сам Анастазио Кальдерини начал складывать свои инструменты и мази.
- А тебе разве не пора домой? - удивился он, видя, что Саулина стоит, словно ожидая дальнейших распоряжений.
- Сейчас я уйду, - вздохнула она.
- Такая красивая, - вкрадчиво заговорил он, - такая нарядная - и совсем одна. Ты ведь здесь одна, верно? - спросил Анастазио.
Саулина промолчала, а знахарь ломал себе голову, пытаясь разгадать загадку хорошенькой девочки (сразу видно, что из благородных!), которая бродит по городу одна в сгущающихся сумерках.
Анастазио смотрел на нее исподлобья, стараясь не выдать взглядом разгорающегося желания.
- Вот возьми, - сказал он наконец, вынимая из кармана панталон пять чентезимо и протягивая их ей на ладони.
- Зачем? - попятилась девочка.
- Ты их заработала.
Она и в самом деле сослужила ему хорошую службу. Благодаря ей в этот день его выручка удвоилась.
- Я не хочу денег, - обиделась Саулина.
- А чего же ты хочешь? - спросил он, чувствуя, что еще немного - и беды не миновать, так действовало на него ее присутствие.
- Хочу вернуться домой, - призналась Саулина, и слезы выступили у нее на глазах.
- Никто тебе не запрещает, - пожал плечами Анастазио.
Он еще не совершил ничего предосудительного и мог себе позволить насладиться этой волнующей игрой.
- Да я дороги не знаю.
- Ты хочешь сказать, что не знаешь, где живешь?
- И да, и нет.
Она с легкостью нашла бы дорогу в лесу, но в городе все было совершенно по-другому. Разве разберешься в этом дьявольском сплетении улиц?
Знахарь подумал, не лучше ли передать эту странную маленькую бродяжку одному из патрулей.
- Ты, верно, посмеяться надо мной захотела?
Саулина отрицательно покачала головой. Она вдруг поняла, что тоска по дому влечет ее вовсе не в нищую Корте-Реджину, а в богатый городской дом Джузеппины Грассини. Сцена, толкнувшая ее на побег, уже выцвела и поблекла в ее памяти. Острый гвоздь ревности был выбит из сердца тяжелым молотом одиночества.
- Я живу на улице Сант-Андреа, - сказала она.
- Контрада Сант-Андреа? Так почему бы тебе не вернуться туда?
- Говорю же, я дороги не знаю.
Костоправ Кальдерини стал задумчиво поглаживать свою козлиную бородку. Он знал, что на этой улице живут влиятельные графские семейства: Верри, например, и Марлиани.
- В твоем-то возрасте и не знать дорогу до дому? - спросил он вслух, продолжая аккуратно складывать инструменты.
- Все дело в том, что я не здешняя, - призналась Саулина. - Я родом из дальних мест.
В это он готов был поверить. Возможно, она гостит в каком-нибудь зажиточном доме, и, если он, Анастазио Кальдерини, проводит ее домой, его за это щедро отблагодарят. И все-таки кое-что его смущало: по некоторым бесспорным признакам он понял, что девочка не умеет читать. Не исключено, что она дочь какой-нибудь служанки, и тогда прощай вознаграждение. Стоило выяснить это не откладывая.
- Как тебя зовут?
- Саулина Виола.
- Твоя мать прислуживает в одном из богатых домов?
- Моя мать никому не прислуживает, - обиделась Саулина.
- Прошу прощения у синьорины за свою дерзость, - полушутливо поклонился дантист.
Неужели он ошибся, и перед ним действительно юная представительница высшего света?
- Я вас прощаю.
- И в какой же семье ты живешь?
- У госпожи Джузеппины Грассини.
- Отлично, отлично, - пробормотал он, а сам подумал: "Так-так… Шлюха французского генерала держит у себя в доме этакий розанчик! Интересно, зачем ей это понадобилось?"
И опять его похотливый взгляд устремился на де-вочку.
- Так вы проводите меня домой? - встревожилась она.
- Ну конечно, моя малютка, - поклонился он, взяв ее за руку. - Но сначала зайдем ко мне в таверну "Медведь", я там остановился. Тут недалеко. Мне надо оставить там инструменты. Ну а потом я к твоим услугам.
- И вы отведете меня к синьоре Грассини?
- Ну конечно! Я почтенный лекарь, а не какой-нибудь проходимец!
- Только давайте поскорее!
Саулине захотелось немедленно вновь увидеть контраду Сант-Андреа.
- Мы мигом, - заверил ее Кальдерини.
Вскоре они углубились в темную контраду Каппеллари. Здесь внимание Саулины привлекла жестяная, покрытая эмалью вывеска в виде штандарта с изображением медведя.
- Наконец-то мы на месте! - обрадовалась она. Не надо было уметь читать, чтобы понять эту вывеску. - Это ведь и есть гостиница "Медведь"?
- Это и есть гостиница "Медведь", - с раболепным поклоном подтвердил Анастазио Кальдерини, - но мы-то направляемся в таверну "Медведь". Придется синьорине проделать еще один небольшой переход.
Они продолжили путь по темным и зловонным переулкам. Таверна "Медведь" вывески не имела. Факел, торчавший из кованой железной подставки на стене сбоку от двери, бросал красноватый свет на вход. В неподвижном и разогретом за день воздухе висел неописуемо тошнотворный запах. Даже около сточной канавы, проложенной позади дома Джузеппины, пахло не так. Саулине стало страшно.
- Я хочу домой, - проговорила она дрожащим голосом, остановившись на пороге гнусного притона.
В эту минуту она не думала о богатом доме певицы, оказаться бы хоть на соломенном тюфяке в старой сыроварне отца в Корте-Реджине.
- Мы же договорились! - Лекарь пытался отечески улыбнуться ей, но улыбка вышла плотоядной.
- Мы договорились, что вы проводите меня до дому.
- Ну конечно, синьорина. Мне бы только оставить здесь свои сумки. Вы же не хотите, чтобы я в такое беспокойное время бродил по Милану ночью в обществе юной барышни, нагруженный вещами, да к тому же еще без фонаря?! Какой-нибудь злоумышленник, а тут таких много шляется, может решить, что я несу бог весть какие сокровища, и напасть на нас! Ведь правда?
- Да, синьор.
Кальдерини открыл входную дверь и провел девочку в таверну "Медведь", эту омерзительную крысиную нору. В прихожей, слабо освещенной масляной лампой, острый запах нечистот чувствовался еще сильнее.
- Добрый вечер, - прошамкал старик с запавшим беззубым ртом и гноящимися подслеповатыми глазами. Его голый желтый череп напоминал бильярдный шар.
- Добрый вечер, Аристид, - ответил лекарь.
Ветхий старик с трудом поднялся со столь же ветхого, набитого соломой кресла. Он не обратил никакого внимания на Саулину, возможно, даже не заметил ее. Старик зажег от лампы и сунул в руку Кальдерини сальную свечку, распространявшую сладковатый запах, после чего вновь уселся и тут же уснул.
- Будь так любезна, поднимись на минутку со мной, - пригласил девочку лекарь.
- Да, синьор, - кивнула Саулина.
Лучше уж подняться с ним, чем ждать в прихожей в компании этого ужасного старика. Она поднялась по скрипящим ступеням шаткой лестницы вслед за своим новым знакомым. На каждом шагу он оглядывался.
- Еще одно маленькое усилие - и мы дома.
Дрожащее красноватое пламя свечки рождало жуткие тени, ходившие по отсыревшим, изъеденным селитрой стенам.
- Присаживайся, - пригласил Анастазио Кальде-рини.
Он первым переступил порог тесной каморки, где почти все место занимала кишащая клопами и блохами кровать.
- Вы здесь живете? - растерянно спросила Саулина.
- Бродячий целитель, - напыщенно продекламировал он, - селится на постоялых дворах в тех местах, где занимается своим ремеслом.
- А далеко отсюда до контрады Сант-Андреа? - спросила девочка, мечтая поскорее выбраться из этого вертепа.
- Еще немного терпения, синьорина, - сказал лекарь.
Он поставил свечу на стол и опустил на пол тяжелые сумки со своим инвентарем.
Только теперь она поняла, что имела в виду Джузеппина Грассини, когда говорила: "В Милане нищеты много. Погоди, сама увидишь. Нищета тут похуже, чем в Корте-Реджине". Оказалось, что это чистая правда.
Стол, колченогий стул, кровать и трехногая железная подставка для кувшина с водой и тазика составляли всю обстановку комнаты. И это был далеко не худший из номеров в таверне "Медведь", о чем свидетельствовало покрывало из рассыпающейся от ветхости и изъеденной точильщиками парчи, застилавшее постель.
- Ну? Ты убедилась, что бояться тут нечего? - спросил Анастазио Кальдерини.
- Я хочу вернуться домой, - устало повторила девочка.
- Тебе здесь совсем не нравится, верно?
- Нет, не нравится, - ответила она искренне.
- И все же, - возразил лекарь, притушив на мгновение свой похотливый взгляд, - бывают места и похуже, поверь. - Он снял парик, под которым обнаружились редкие и сильно поседевшие белесые волосы. - Но ты права, Саулина, я знавал лучшие времена, останавливался не в такой дыре, а в лучших гостиницах.
Саулина прислушалась.
- Другие времена, - с тоской продолжал Анастазио Кальдерини, - другие гостиницы… Там, где я раньше жил, челядь что только не делает для тебя. Представляешь, постельное белье меняют раз в неделю! Но жизнь то вознесет тебя в синее небо, то сбросит прямо в уличную грязь.
- Я попрошу синьору Джузеппину помочь вам вновь подняться наверх, - пообещала тронутая его рассказом Саулина.
- У тебя доброе и милосердное сердце, - поблагодарил ее лекарь.
Во все время разговора он расставлял на столе пузырьки с какими-то снадобьями. Из одного пузырька он плеснул немного жидкости в стакан и долил его водой.
- Хочешь пить? - спросил он у девочки.
- А что это?
- Сахарная вода.