Сейчас из динамиков слышалась музыка XVII века в исполнении квинтета деревянных духовых, я пил кофе, а Уорринер прихлебывал чай «Эрл Грей» и обвинял Ричарда Термена в убийстве.
Я спросил, что говорит полиция.
— Дело пока не прекращено. — Он нахмурился. — Это как будто должно означать, что они продолжают над ним работать, но, насколько я понимаю, означает как раз обратное — они почти не надеются раскрыть убийство.
— Ну, это не совсем так, — возразил я. — Обычно это означает, что прекращен активный розыск.
Он кивнул:
— Я говорил с детективом Джозефом Деркином. Кажется, вы с ним друзья.
— Мы в дружеских отношениях.
Он поднял одну бровь.
— Тонкое различие. Детектив Деркин не сказал, что считает Ричарда виновным в смерти Аманды, но виду него при этом был такой… Вы, наверное, понимаете, что я хочу сказать.
— Думаю, что да.
— Я спросил его, не могу ли чем-нибудь помочь разобраться в этом деле. Он сказал, что по официальным каналам делается все возможное. Только через минуту я сообразил: ведь он не имеет права напрямик посоветовать мне нанять частного детектива, но намекает как раз на это. Я сказал: «Может быть, в неофициальном порядке, скажем, какой-нибудь частный детектив…» — и он ухмыльнулся, словно хотел дать мне понять, что я попал в точку.
— Он не мог сказать этого прямо.
— Нет, конечно. И напрямик порекомендовать мне вас тоже не мог, насколько я понимаю. «Что касается рекомендаций, — сказал он, — то я имею право только посоветовать вам воспользоваться телефонным справочником. Впрочем, могу еще сказать, что тут совсем поблизости живет один человек, которого вы не найдете в телефонном справочнике, потому что у него нет лицензии, и действует он совершенно неофициально». Я вижу, вы улыбаетесь.
— У вас получается очень похоже на Джо Деркина.
— Спасибо. Жаль, что на этот мой талант нет спроса. Не возражаете, если я закурю?
— Ничуть.
— Вы уверены? Сейчас чуть ли не все бросают. Я тоже бросал, а потом начал снова.
Кажется, ему хотелось поговорить на эту тему, но он просто достал «Мальборо», прикурил и так жадно затянулся, словно и минуты не мог прожить без сигареты.
— Детектив Деркин сказал, что методы работы у вас оригинальные и даже эксцентричные.
— Так и сказал?
— Примерно. Еще он сказал, что расценки у вас произвольные и непредсказуемые, — нет, это тоже не дословно. Сказал, что вы не представляете подробных докладов и не ведете учета своих расходов. — Он слегка наклонился вперед. — Я готов на это согласиться. И еще он сказал, что если уж вы вцепитесь во что-то зубами, то не отступитесь, а как раз это мне и нужно. Если этот сукин сын убил Аманду, я должен знать.
— А почему вы думаете, что убил ее он?
— Чутье подсказывает. Наверное, это не слишком научный довод.
— Из чего не следует, что он неверен.
— Нет, не следует. — Он пристально посмотрел на свою сигарету. — Этот человек мне никогда не нравился. Я старался относиться к нему хорошо, потому что Аманда его любила или была в него влюблена, называйте как хотите. Но не так-то легко уговорить себя, что тебе симпатичен человек, которому ты явно не нравишься. Во всяком случае, мне это оказалось нелегко.
— А вы Термену не нравились?
— Я ему не понравился сразу и инстинктивно. Я голубой.
— И поэтому ему не понравились?
— У него могли быть и другие причины, но моих сексуальных наклонностей достаточно, чтобы исключить меня из круга его потенциальных друзей. Вы когда-нибудь видели Термена?
— Только на газетных фотографиях.
— Вы как будто не удивились, когда услышали, что я голубой. Сразу догадались, да?
— Не сказал бы, что догадался. Но это показалось мне вероятным.
— Это из-за моей внешности. Нет, я не пытаюсь поймать вас на слове, Мэттью.