— А сзади?
— Там спермы не оставили. Может, тот, кто работал сзади, наслушался о пользе презервативов.
— Вполне современное изнасилование, — заметил я.
— Ну, ты же знаешь, что пишут в листовках, которые распространяет Департамент здравоохранения, — сексуальное воспитание населения и все такое. Во всяком случае, на первый взгляд это были двое грабителей, как он и говорил.
— А есть еще какие-нибудь вещественные доказательства, кроме спермы?
— Лобковые волосы. Похоже, двух видов — одни определенно не мужа, другие — возможно, его. Штука в том, что по лобковым волосам мало что можно узнать. Известно только, что и те и другие принадлежали лицам мужского пола белой расы, — пожалуй, больше ничего. К тому же если даже выяснится, что какие-нибудь из них действительно принадлежали Термену, то и это ничего не доказывает. Он же, черт возьми, был ее муж — ничего удивительного, если женщина день-другой носит в собственных зарослях мужний волосок.
Я задумался, потом сказал:
— Для того чтобы Термен мог проделать такое в одиночку…
— Это исключено.
— Ничуть не исключено. Все, что ему для этого было нужно, — чья-то сперма и клочок волос.
— Откуда он мог их раздобыть? Отсосать у какого-нибудь матроса и сплюнуть в презерватив?
У меня в памяти на мгновение всплыли слова Лай-мена Уорринера о Термене, забившемся в шкаф.
— А хоть бы и так, — сказал я. — Я просто перебираю все варианты — что хоть мало-мальски возможно, а чего не могло быть никак. Допустим, он так или иначе раздобыл чужую сперму и волосы. Потом отправился с женой в гости, вернулся домой…
— Поднялся на четвертый этаж и попросил ее подождать минутку, пока он не взломает дверь в квартиру Готшальков. «Смотри-ка, золотце, я научился открывать дверь без ключа».
— Дверь была взломана?
— Ломиком.
— Это могли сделать после.
— После чего?
— После того, как он ее убил, и до того, как вызвал полицию. Скажем, у него был ключ от квартиры Готшальков.
— Они говорят, что не было.
— Они могли не знать, что у него есть ключ.
— У них на двери два замка.
— У него могли быть два ключа. «Погоди-ка, золотце, я обещал Рою и Ирме поливать их цветы».
— Их зовут не так. Альфред Готшальк — это адвокат. А как зовут его жену, не помню.
— «Я обещал Альфреду и как-ее-там поливать их цветы».
— В час ночи?
— Какая разница? А может, он сказал, что хочет взять у Готшальков какую-нибудь книжку почитать. Может, они оба были немного под мухой после гостей, и он предложил ей тайком залезть в квартиру Готшальков и потрахаться на их кровати.
— «Вот здорово будет — точь-в-точь как тогда, когда мы еще не поженились».
— Что-то в этом роде. Он заманивает ее туда, убивает, инсценирует изнасилование и подбрасывает вещественные доказательства — сперму и волосы. У нее ничего не нашли под ногтями? Может, она царапалась?
— Нет, но он и не говорил, что она от них отбивалась. К тому же их было двое — один мог держать ей руки, пока другой получал удовольствие.
— Давай-ка еще раз покрутим тот вариант, в котором он все делает в одиночку. Он убивает ее и инсценирует изнасилование. Потом приводит квартиру Готшальков в такой вид, как будто она была ограблена. Вы привезли сюда Готшальков, спросили, что у них пропало?
Он кивнул:
— Приезжал он, Альфред. Сказал, что его жена больна и ей лишний переезд противопоказан. Они держат пару сотен долларов в холодильнике — на непредвиденные расходы, и эти деньги исчезли. Еще пропали какие-то драгоценности — фамильные, запонки и кольца, которые достались ему по наследству и которых он не носит. Ее драгоценности тоже исчезли, но он не смог их описать, потому что не знает, что они взяли с собой во Флориду и что хранится в банковском сейфе.