Туалетный столик Миа сверкал чистой полированной поверхностью, на нем не было ни единой пылинки. Баночки, скляночки и бутылочки аккуратно выстроились в ряд. Постель выглядела так, словно на ней и не спали. Нигде не валялись ни туфли, ни предметы одежды.
- Ты любишь аккуратность и чистоту? - спросила Данни, принимая из рук Миа бокал белого вина.
- Да, - пожала Миа смуглыми плечами. - А разве это плохо?
Она присела на край кровати, стараясь не помять белое атласное покрывало. Данни подумала, что и ей пора приучиться к порядку и перестать вечно торопиться: в конце концов, жизнь не так уж и коротка, чтобы не обращать внимание на порядок в жилище.
- Хорошее вино, - сказала Данни, не придумав ничего получше. - А ты давно живешь в Англии?
- Три года, - ответила Миа. - Но в цирковое училище я поступила только полтора месяца назад. И за это время успела слетать в отпуск домой, на остров Маврикий.
- А что тебе здесь больше всего по душе? - спросила Данни.
Миа сверкнула глазами и улыбнулась уголками рта.
- Свободный секс! - ответила она, ничуть не смутившись. - В нем вся моя жизнь! - Миа взмахнула руками, едва не выплеснув вино на покрывало.
Данни внимательно посмотрела на лицо собеседницы и поежилась от странного предчувствия. В этой смуглокожей красавице с невинным лицом ощущалась дикая, животная чувственность. Казалось, что секс сочится из всех ее пор. Она напоминала гладенькую кошечку с блестящей шерсткой, на призывные вопли которой сбегаются коты со всей округи. Похоть исходила от нее, когда она сидела, ходила и даже молча смотрела на Данни.
Ее полные груди беспокойно вздымались под белой хлопчатой блузкой, а ноги в коротеньких шортах, казалось, вот-вот широко раздвинутся. Миа была воплощением сексуальности, средоточением плотских пороков. Ее волнистые волосы, ниспадающие на плечи, выглядели так, словно их опутали руки любовника. Ее легкая походка наводила на мысль, что она только что выбралась из постели и еще не отошла от эротических воспоминаний. Все в ней, начиная от пальцев ног и кончая пухлыми губками и томными глазами, было преисполнено чувственностью.
Данни опустила глаза, почувствовав, что возбуждается, и притворилась, что она рассматривает витую ножку зеленого бокала. Неужели она становится лесбиянкой? Или же только экзотическая красота этой мулатки так странно подействовала на нее? Боже, что же с ней происходит? Данни нервно поскребла ногтем ножку бокала.
Миа произвела на нее сильное впечатление уже при первой их встрече, хотя тогда они даже не поговорили. Данни просто не решалась признаться себе в этом. Яркая внешность этой юной красотки, вкус ее коричневатых упругих сосков, специфический аромат возбужденного тела пробудили в Данни неукротимую страсть и лишили покоя.
И даже теперь Данни ощущала на своих губах мускусный запах соков Миа, который источал блестящий черный треугольник между ее бедер, и с легкой дрожью вспоминала ее половые губы, вызывающие ассоциации с молочным шоколадом, с сочной и вкусной малиновой помадкой, которую так и хочется слизнуть.
Данни обдало жаром, промежность ее увлажнилась, и она оттянула ворот циркового трико.
- Тебе жарко, - сказала Миа. - Может быть, разденешься?
Данни замялась: воображение нарисовало ей картину, от которой во рту у нее пересохло. Ей живо представилось, как она раздевается и ложится рядом с обнаженной юной мулаткой, гладит ее тело, целует грудь, касается языком клитора. Любопытно, каков он на вкус? Сердце Данни бешено заколотилось.
Почувствовав сухость во рту, она сделала большой глоток вина, поставила бокал на пол, встала и медленно стянула с себя цирковое трико. Когда оно упало к ее ногам, Данни подняла бокал и подошла к кровати.
Глаза Миа возбужденно сверкнули, чувственный рот с красными губами раскрылся, она привстала и, обняв Данни за талию, принялась сосать грудь новой подружки, обильно увлажняя ее слюной.
- Да, да! Боже, как хорошо! Еще, еще! - запричитала Данни, вцепившись в густые шелковистые волосы мулатки. - Пожалуйста, продолжай!
Айвен, без стука вошедший в спальню Миа, застыл от изумления в дверях, увидев их вместе на широкой кровати, мирно спящими в объятиях друг друга. Две прекрасные молодые женщины бесстыдно сплели ноги и руки, прикрытые лишь прозрачным покровом Морфея, временно занявшего место их главного бога - Эрота. Айвен успел хорошо изучить обеих красоток и знал, что их блаженный сон продлится недолго.
Темпераментная Данни вспыхивала страстью столь же мгновенно, как факел, пламя которого он этим утром учил ее глотать. Иной была смуглокожая знойная Миа, она закипала медленно, зато потом бушевала, как буря в пустыне. Ее грациозная неторопливость была сродни тропическому зною, насыщенному сладострастной негой. Порочность была у нее в крови, и Фов поняла это, едва лишь экзотическая девица перешагнула порог ее кабинета. "Что ж, - подумал Айвен, сбрасывая оцепенение, - в этом нет ничего удивительного. Никто так хорошо не разбирается в женщинах, как Фов".
Эта хрупкая француженка очень многому его научила в свое время, и он хорошо усвоил ее уроки. Они познакомились, когда Айвен был совсем молод и полон энергии, но абсолютно лишен той утонченности, которую он обрел с годами. Они с Фов объездили весь свет, и повсюду она исподволь обучала его искусству любви. Их ночи были пропитаны изысканным сексом. Благодаря им Айвен понял, как нужно наслаждаться чувственными возможностями человеческого тела.
Насытившись своим юным учеником и любовником, Фов предоставила ему возможность испытать себя с другими женщинами. Обычно это были прекрасные, но обделенные искусными мужскими ласками богатые дамы. Они слетались на молодого красавца, как осы на мед. И вскоре черный блокнот Айвена, толстый, как телефонный справочник Нью-Йорка, заполнился номерами телефонов его бесчисленных любовниц.
Порой Фов подтрунивала над ним, говоря, что он мог бы неплохо зарабатывать на своих сексуальных возможностях и стать не цирковым артистом, а жиголо.
Но Айвен только смеялся в ответ, потому что не представлял себя без цирка. Он вырос в семье актеров - акробатов, укротителей диких зверей, воздушных гимнастов, пожирателей огня. Но лишь одному ему удалось стать шпрехшталмейстером в цирке, пользующемся огромной популярностью в эстетских кругах благодаря своей уникальной эротической программе. И он чрезвычайно гордился этим.
Данни открыла глаза и сонно воскликнула:
- Это ты, Айвен?
- Да, моя сладенькая, - сказал он, присаживаясь на край кровати. - Итак, вы все-таки нашли друг друга, проказницы! - Он погладил ее голое плечо и покосился на мулатку.
Данни залилась счастливым смехом.
- Ты не ревнуешь, я надеюсь?
- Конечно, нет, глупышка! Я рад за вас. По-моему, вам уже давно этого хотелось. Или я ошибаюсь?
- Ты прав, - кивнула Данни. - Но я поняла, что без ума от нее, только сегодня.
- Выходит, наша недолгая разлука обернулась для тебя удачей! - Айвен улыбнулся.
Она легла на спину в соблазнительной позе и спросила, лукаво прищурившись:
- Как обстоят дела с жалобой местных жителей? Тебе удалось уладить это дело?
Айвен нахмурился:
- Пока нет, но Фов уже думает над этой проблемой.
Миа пошевелилась, потревоженная их голосами, и открыла заспанные глаза. Однако никакого удивления по поводу появления в ее спальне Айвена она не выказала.
- Привет! - промолвила она. - Решил к нам присоединиться?
Айвен вопросительно посмотрел на Данни. Она улыбнулась и кивнула:
- И правда, присоединяйся к нам! Втроем нам будет гораздо интереснее! Все-таки ты среди нас единственный мужчина.
- Ах, так, значит, я нужен вам лишь как самец? Ну, держитесь! - Айвен вскочил и стал раздеваться.
- На безрыбье и рак рыба! - бесстыдно усмехнулась Данни и подмигнула Миа.
Подружки встали на колени и обняли Айвена, прыгнувшего на кровать. Наслаждаясь их молодыми телами, он невольно сопоставил ту нерешительную Данни, которая только переступила порог училища, и нынешнюю раскованную искусительницу, сбросившую оковы предрассудков и комплекса неполноценности. Она даже не ревновала его, хотя поначалу наверняка бы обиделась, если бы ей предложили разделить ее любовные утехи с любовником с кем-то другим. Теперь она была полностью свободна - и телом, и духом. И это радовало Айвена.
Едва он устроился поудобнее у Данни между ног, пощекотав ей волосами промежность, как она, сладострастно застонав, принялась ласкать Миа. Упругие высокие груди экзотической красавицы притягивали ее руки, а от вида влажной и сочной розоватой плоти у Миа между бедрами у Данни участился пульс.
Вздохи и стоны, наполнявшие спальню мулатки, разносились послеполуденным ветерком далеко за пределы цирка. Белые занавески на открытых окнах колыхались и подрагивали, словно любопытные привидения, заинтригованные необычным действом, разворачивающимся на необъятной кровати.
Похотливые фантазии, одна ярче другой, сменялись перед мысленным взором Данни с поразительной быстротой. Нежные губы и пытливый язык Айвена вскоре довели ее до оргазма.
Затем Айвен переключился на Миа: он велел ей встать на четвереньки, а Данни лечь под нее и ласкать ее груди. Сам же педагог впился ртом в половые губы мулатки. Смуглокожая красавица издала сладострастный стон. Данни увлеченно сосала ей сосок, двумя руками массируя спелые груди.
Насытившись ее сладкими сосками, Данни передвинулась поближе к Айвену и взяла его пенис в рот. Постепенно он проникал все глубже и глубже в ротовую полость, она слегка сжала его основание и ввела головку в горло. Трудно выразить словами ощущение, охватившее при этом Айвена. Он был горд за свою ученицу! Такая проглотит не только пламя, но и шпагу!