Мортон так торопился и дрожал от отрасти, что прыгнул на меня, и все произошло так быстро, что я не успела ничего почувствовать. Неужели его было так просто удовлетворить? – удивилась я. Он спокойно лежал рядом, когда я сделала открытие, которое на некоторое время затмило все мысли о мести Френсису, – мужчина всегда получал то, что хотел, а потом отваливался удовлетворенный. Новость шокировала и в то же время облегчала. Жизнь продолжалась.
– Спасибо, Хелен, спасибо, единственная, дорогая, – прошептал он и нежно поцеловал меня в щеку. Это меня немного тронуло. Мне стало жаль его, и я погладила его по голове. Он был так благодарен, а ведь то, что произошло, мне совершенно ничего не стоило. Ничего!
– Надо пойти вниз, – сказала я, поправляя юбку. Он застегнул ремень.
– Пообещай, что не скажешь ни единой живой душе, – потребовал Мортон.
– Нет, конечно, нет. – Я удивилась, как такая мысль могла придти к нему в голову? Он был всего лишь мальчишкой, а я ощущала себя его старшей сестрой. Мне хотелось смеяться и плакать, и даже пришлось прикусить губу, чтобы он ничего не заметил.
Внизу было темно, несколько пар по-прежнему танцевали в гостиной. Мортон тоже потянул меня в круг, но мне хотелось побыть одной. Я боялась, что кто-то потревожит мои чувства.
– Мы еще увидимся? – спросил он беспокойно.
– Конечно. Почему нет.
– Я имею в виду – как сегодня?
– Не могу обещать. Всегда рискованно повторять прежний успех.
– Нет, Хелен, послушай. Я говорю серьезно.
– Хорошо. Замечательно, Мортон. А теперь пойди и потанцуй с кем-нибудь другим. Например, с Вибике, по-моему, она заскучала.
Он отошел, а я спряталась в заднюю комнату. Все в этот вечер было глупо и бессмысленно.
Около двух часов гости стали уходить, а в половине третьего появилась мама. Она была одна.
– Ну, как все прошло? – поинтересовалась она.
– Замечательно. Это лучшая вечеринка в нашем классе, из тех, что я помню.
Я очень рада за тебя, Хелен. Потом все расскажешь. А сейчас – сейчас иди спать. Нелли утром уберет.
– А где папа? – я специально спросила ее об отце – мне хотелось причинить ей боль.
– Папа? – она резко повернулась, подняв брови. – А, он будет с минуты на минуту. Спокойной ночи, Хелен.
Она быстро поднялась по лестнице, и я лежа в кровати, услышала, как она принимает душ. Потом пришел отец, и вода перестала литься.
Кстати, Мортон не сразу оставил меня в покое. Он стал звонить вечерами и норовил провожать меня из школы домой. Через некоторое время я пошла на какую-то вечеринку, где отчаявшийся Мортон очень глупо пытался заставить меня ревновать к Вибике. Больше я не думала о нем. Он сделал свое дело, и я не хотела с ним встречаться. Я обнаружила в себе изрядную долю цинизма и гордилась этим.
А на следующий день после вечеринки в нашем доме разорвалась бомба. Было воскресенье, я хотела поспать подольше, но Нелли разбудила меня в девять.
– Отец и мать хотят тебя видеть. Немедленно! Они ждут внизу.
Когда я спустилась вниз, папа нервно и торжественно мерил шагами комнату, а мама сидела на диване очень прямо и строго. Она сжала губы в тонкую линию.
– Подойди ко мне, Хелен, – потребовала она.
– Что случилось?
– Ты должна ответить мне на один вопрос. Только ответить честно.
– Переходи к делу, – перебил ее папа.
Мама даже не взглянула на него.
– Ты легла спать в два часа ночи, когда все ушли, а чуть позже мы с папой поднялись в свою комнату. Но сегодня, когда я спустилась утром сюда, то нашла вот это…Этот предмет валялся между диваном и креслом.
Двумя пальцами она держала пару белых трусиков, будто это была грязная тряпка. Последовала пауза.
– Для начала я хочу знать – они твои?
– Нет, – ответила я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Вот все и открылось.
– Ты говоришь правду?
– Да. У меня таких никогда не было, – ответила я, и это было правдой.
Мама посмотрела на свои безупречные ногти, а потом снова на меня.
– Тогда, может быть, ты будешь любезна объяснить, как они здесь оказались?
– Н-нет. Не могу. Просто не представляю.
– Но они же не сами собой пришли, дорогая.
– Думаю, что нет.
– Чьи они?
– Не знаю. Наверное, они принадлежат одной из моих одноклассниц.
В комнате было очень тихо. Ни звука. Папа остановился у окна, а потом резко повернулся.
– Ты хочешь сказать, что твои школьные подруги…
– Спокойно, оставь это мне, – перебила его мама. – Хелен, ты понимаешь, какие подозрения возникают при виде этого предмета? Это очень интимный предмет туалета, который девушка могла снять только в том случае…
– Только в случае, если на этом диване происходил интимный акт, – драматически воскликнул папа. – Здесь – в моем доме!
Снова последовала выразительная пауза, я просто не знала, что им сказать. Все произошло так неожиданно, что у меня не было времени продумать тактику защиты.
– Позволь задать тебе еще один вопрос, – сказала мама, снова рассматривая руки. – Что происходит на этих ваших вечеринках? Ведь мы оказали тебе доверие, ушли…
– Мы танцевали и развлекались.
– И что еще?
Я сидела на подлокотнике дивана, но тут встала. Коленки у меня начали дрожать, потому что я боялась слов, которые собиралась произнести. Собиралась бросить им в лицо – их лицемерие разозлило меня.
– Естественно, некоторые девчонки спят с ребятами, если обстановка позволяет.
Это простое заявление потрясло моих родителей. Но больше всего их поразило слово "естественно". Папа с мамой окаменели.
– Хелен, – мама с трудом подыскивала слова. – Ты понимаешь, что говоришь?
– Да, отлично понимаю.
Папа подошел ко мне. Никогда прежде он не казался мне таким высоким. Он просто возвышался надо мной, как стена.
– А ты сама? – спросил он. – Ты поступаешь так же?
Я смотрела прямо в верхнюю пуговицу его жилета. "Надо поднять глаза", – подумала я, и взгляд медленно пополз наверх через его шею, бритый подбородок, нос, и уперся в его возмущенные глаза.
– Да, – ответила я.
И тут наступил хаос. Комната закрутилась вокруг, мне не хватало воздуха. Папа что-то сказал маме, но я не расслышала его слов. Через полчаса я обнаружила себя на диване в комнате. Может, я упала в обморок, – не помню. Нелли принесла мне стакан воды, я отпила и закрыла глаза. Наступил Судный день.
Глава 8
Больше часа я лежала на диване и никак не могла собраться с мыслями. Из столовой слышались голоса – папа и мама разговаривали. Весь остальной дом погрузился в тишину. Неужели это все сделала я? Казалось, что в доме кто-то тяжело болен. Неужели то, что я сказала, значило так много? Ведь я была членом семьи, которого меньше всего принимали во внимание. Они никогда не пытались понять моих чувств, да и не очень-то ими интересовались. Зато сейчас они обсуждали меня. Решали, как со мной быть.
Потом мама пришла и села на краешек дивана. Очевидно, они выработали план сражения, и мама должна была его начать. Женщине всегда легче понять чувства девушки – наверное, они пришли именно к этому выводу.
– Тебе лучше? – спросила она.
– Да, все в порядке, – ответила я. – Со мной ничего не случилось.
Мама старалась говорить спокойно.
Ты уверена? – снова спросила она.
– В чем?
– В том, что с тобой ничего не произошло?
– Да, конечно.
Снова последовала пауза.
– Хелен, я думаю, ты понимаешь, что я имею в виду. Я твоя мать, и ты можешь рассказать мне все – все! Я надеюсь, я хочу надеяться, что с тобой не случилось несчастья из-за того молодого человека, с которым ты…
– Я не жду ребенка, если это именно то, что ты хочешь знать, – ответила я.
– Ты уверена? Мне стало противно.
– Уверена. Если хочешь знать – уверена с сегодняшнего дня.
Мама встала и посмотрела на дверь столовой.
– Лучше попроси папу войти, чтобы он перестал подслушивать у двери, – заметила я. – Это пошло.
– Никто и не подслушивает, – обиделась мама. – Если тебе будет так легче говорить, то я закрою дверь. – Бедный папа – ему не удалось услышать конец нашего разговора, потому что мама захлопнула дверь перед его носом и продолжила. – Значит, дорогая Хелен, мы знаем, что ты не попала в беду, и то спасибо. Но ты должна мне рассказать о своих романах.
– Должна? Почему? Зачем?
– Надо во всем разобраться. Ведь ты понимаешь, что мы с папой потрясены, и, наверное, не забудем этот шок до конца своих дней.
– Да почему? Я ведь взрослая. Было бы гораздо страннее, если бы я все еще была девственницей.
Я знала, что говорю грубее и резче, чем думаю. Но это было моей единственной защитой. Какие еще слова можно было отыскать в ответ на ее бестактные вопросы?
– Скольких мужчин ты знала? – спросила она снова.
– Я не стану отвечать на этот вопрос. Это никого, кроме меня, не касается.
– А когда.., когда это случилось впервые?
– Давай прекратим разговор, мама. Это допрос. Я не стану тебе отвечать.
– Почему ты не пришла ко мне, когда поняла, что между тобой и мужчиной может произойти… Это?
– Потому что я не верю людям, когда они начинают обсуждать свои, а тем более твои чувства. Это во-первых, а во-вторых, – у тебя никогда нет времени. Ты всегда занята собственными делами.
– Что ты хочешь сказать, Хелен? Ты имеешь в виду что-то конкретное?
– Мама! Я больше не ребенок. Сколько раз это нужно повторять? Я не забыла ссору, которая была у вас с папой в Тисвильде. Ты что, думаешь, что все проходит просто так, не оставляя никаких следов?