Уже в первые дни своей дружбы организмами с Катей он при помощи пульта "попросил" ее рассказать, сколько у нее было мужчин до него. Катя, сказав, что ей очень стыдно, призналась, что он у нее уже четвертый. О достоверности судить Максу было тяжело. Как он уже сам догадался, при помощи словесного меню пульт мог лишь вывести на разговор о чем-либо без всякой гарантии, что сказанное будет правдой, даже если он поставит тысячу восклицательных знаков в сообщение: "скажи мне правду". Поэтому он задействовал меню физиологических функций, введя таким образом Катю в состояние транса. Лежа на диване, как на кушетке у дядюшки Фрейда, она охотно и с удовольствием описала все свои прегрешения с восемью сексуальными партнерами. Уже во время истории о потере девственности с учителем по МХК, Макс боролся с сильным желанием треснуть ее по башке чем-нибудь очень тяжелым, что заставило бы ее замолчать навсегда. Но, постепенно успокоившись, он вспомнил, что сам пожелал узнать правду. Правду Катя изливала легко и приятно, как в известном Булгаковском романе. Из этой правды Макс узнал для себя, что минет не является полноценным сексуальным актом и поэтому не считается за "раз". С "простоминетом" у Кати набралось десять партнеров. Он успокоил себя, что для двадцатиоднолетней девушки, живущей в большом городе, сегодня это норма. Однако его не могло не уколоть то обстоятельство, что его сексуальный опыт был куда скромнее, несмотря на то, что он был старше на четыре года.
Поведала Катя и о том, как позволяла ухаживать за собой сразу двум парням, водя их за нос. С одним она ходила в кино и в кафе, а с другим просто целовалась у него дома. Сие известие снова привело Макса в бешенство. Но когда он удостоверился, что кроме поцелуев с тем ухажером действительно дело дальше не зашло, то успокоился и погрузился в состояние тихого злорадства по отношению к своему сопернику. Впервые в жизни его обуяло чувство превосходства над другим самцом. Когда он вывел Катю из транса, та ничего не помнила.
Макс мысленно пел дифирамбы создателям пульта. Однако, конечно же, не обошлось без обломов, иначе Макс не был бы Максом. Когда после своего эксперимента с "сывороткой правды" он спросил Катю, уже находившуюся в сознании бодрствования, что стало с тем ухажером, с которым по ее словам она начала встречаться, когда отшила его, Макса, несколько месяцев назад, она сказала, что тогда все выдумала и что никого у нее не было все это время. Видя негодование в глазах Макса, Катя поспешила заверить его, что по отношению к нему она никогда бы так не поступила, чтобы лгать. Потому что он, Макс, особенный. С трудом скрывая свою злобу, он вывел "либидо" на максимум, а затем скромно ввел в поле текстового меню "оральный секс", сгорая от желания сладкой мести за явную ложь. Ведь до сих пор, он не решался на такое, наивно полагая, что Катя до сего дня лишь скромно посасывала коктейли из соломинки. Но вместо "неполноценного сексуального акта", о котором несколько минут назад она рассказывала, лежа на кушетке, Катя стянула с себя трусики и, смущенно поглядывая на Макса, раздвинула свои ножки. Она поманила его пальцем и откинулась на кухонном столе, уставившись в потолок с загадочной улыбкой Моны Лизы.
– Я… такого еще никогда не… – растерялся Макс.
– У тебя получится, дурачок, – прикрыв глаза, она замерла в предвкушении, – у меня тоже это будет впервые. Ну… по крайней мере, еще никому не удавалось довести меня таким образом, – она развязала поясок халата и распахнула его, – поцелуй меня в животик.
Первый раз Макс видел так близко то, из-за чего произошло большинство убийств и всех кровавых конфликтов на земле. Оно было аккуратно, как с картинки и полностью эпилировано при помощи воска. На теле у Кати вообще не было ни единого лишнего волоска. И с мыслью о том, что нет повести печальнее на свете, чем повесть об упущенном минете, Макс принялся открывать для себя новое.
****
Тем не менее, уже в тот же вечер при помощи пульта ему удалось конкретнее "разъяснить" ей, что он подразумевает под оральными ласками. Первый раз в жизни его член испытал все прелести минета без презерватива. И хотя по уверениям Кати она была скромна и неопытна, ее горячий язычок и влажные губы работали так, как будто от них, а не от голосовых связок и диафрагмы, зависело Катино поступление в венскую школу вокала. Макс лишь тешил себя той мыслью, что это врожденный сосательно-хватательный рефлекс, который по утверждению его тети акушера у девочек развит лучше, чем у мальчиков. А сам он где-то читал, что именно умение сосать сыграло важную роль в выживании млекопитающих. Его размышления прервало ощущение приближающегося сильного оргазма, как раз на той самой мысли, что утиные губы на фотографиях одиноких девушек не такой уж и глупый способ попытаться выйти замуж. Макс честно пытался высвободиться, чтобы избежать семяизвержения, но Катя одной рукой взяла его за зад, а другой нежно за мошонку, доведя дело до конца.
Теперь каждый день после работы, он буквально летел к ней домой, будучи уверенный в том, что счастье – это когда идешь к любимой девушке в гости и знаешь, что сейчас стопроцентно будет секс. Все остальное теперь, по мнению Макса, было лишь иллюзией счастья. Как-то давно, когда он гостил у своего деда в деревне, тот сказал ему, что большинство мужчин до конца своей жизни имеют только лишь образ своих идеальных отношений с девушкой. В этом образе ему и ей по семнадцать лет. И всю жизнь мужчина пытается добиться этого образа из своего воображения, забывая о том, что семнадцать лет ему больше никогда не будет. Сначала он считает, что не достоин своего образа пока не подарит девушке красивые сережки. И он вкалывает, чтобы заработать ей на эти сережки, или чтобы сводить ее в ресторан. Потом он много работает, чтобы купить квартиру, в которой он будет заниматься сексом с этой девушкой и машину, чтобы возить ее в эту квартиру. Но вся беда в том, что сережки, квартира и машина приходят много позже, когда идеальная девушка из его образа заменяется на реальную. Та идеальная теперь с другим и сильно постаре ла, да и он сам уже не молод. Конечно, дед имел ввиду не квартиру, а избу. А о машине во времена его молодости и не мечтали. Лишь только под конец жизни он ездил на старой шестерке. В рестораны же деревенских девушек никто не водил, ограничиваясь походами в сельские клубы и кино. Но смысл его слов Макс интерпретировал верно.
– Вот ты все свои книжки читаешь, а Машка, вон, соседская по тебе росой исходит, – говорил ему его добрый подвыпивший дед, вставляя "Приму" в мундштук.
– Деда… перестань, ну…
– Эх, внучара ты глупая моя… Если бы мне сейчас твою молодость! – Дед добродушно засмеялся, причмокивая, когда раскуривал дымную сигарету.
– О… Не начинай опять мозгосверлений с высоты прожитых лет.
– Могу гордиться, что прожитых не понапрасну, между прочим! Пойми, Максимка, мужик в материальном плане начинает цениться только после тридцати пяти, когда жизнь начинает приносит денежные плоды. Многие всю жизнь пашут, чтобы только поиметь бабу. И часто все мимо. Они могут прожить насыщенную жизнь, стать героями, раздавать люлей врагам и подлым, быть спортсменами, играть на гитаре и петь. Глядь, в сорок у них уже все есть. Даже пузо и лысина. А бабы то и нет. Впрочем… бабы тоже порой всю жизнь тренируются ловить венок на чужих свадьбах, но не готовятся стать женой… Но я не об этом… – Дед, хорошо, захмелев, встал покачиваясь со скамейки, чтобы пойти спать. Перед тем, как уйти он сказал:
– Нельзя жить мимо. В семнадцать у тебя, конечно, ни шиша нет за душой, пока твой хренок жалобно скулит. Но в этом возрасте к тебе еще нет особых финансовых претензий со стороны девок. Молодость побеждает. Используй это, а то потом и вспомнить то нечего будет, когда только на семью пахать станешь. После того, как твой отец далдон появился на свет, у меня уже времени и сил не было. Гуляй! Тока это… побочные эффекты в виде ребенышей тебе сейчас не нужны. Аккуратнее будь, не дури. – И известный во всей округе ветеринар, которого жители сел, звали "добрый доктор Айболит" ушел спать, так и не дожив до того момента, когда внук стал мужчиной.
Вспоминая слова деда, Макс посмотрел на спящую Катю. У него дома лежала самая милая девушка в на свете. Он имел над ней власть при помощи пульта и осознавал то, что никакой он не альфа. Поедая мед, хочется чувствовать, что имеешь на него право. Поэтому некоторые мысли назойливо гудели, как комары в темноте и не давали ему уснуть. Он решил позвонить Тому.
– Да, чувак. Чего стряслось опять? – голос Тома был настороженным.
– Взял.
– А я то уже думал поменять тебе девку на другую, посговорчивее. Шучу, конечно. Ну, поздравляю тебя! Красава! На самом деле, я в курсе, что все у вас хорошо. Индикация работает.
– Чего же ты сам не позвонил?
– Если я буду после каждой первой палки своих клиентов звонить им с поздравлениями, то когда-нибудь кто-нибудь из них просто убьет меня.
– Чувак, я на седьмом небе! Она кончает как…
– Бррр… Избавь меня от подробностей. Не забывай, что у меня все ее биологические показатели и все твои команды. Мне дела до них нет, пока все идет как надо хорошо и все счастливы.
– Да я понимаю…
– Поздравляю тебя. Правда. Слушай, если это все, то я сам сейчас не один…
– Извини, просто… Хотел сказать… Я, наверное, верну пульт.
В телефоне послышался усталый вздох Тома.
– Слушай, мужик, не ты первый, кто после пары дней кайфа считает, что теперь больше не нуждается в наших услугах. Поверь мне, еще рано. Без пульта ты – ноль.
– Да в том-то и дело… Не хочу я так. Другие имеют власть над своими девушками при помощи каких-то своих естественных качеств. Понимаешь меня?