Громкий звук заставил меня вздрогнуть - Вернер включил магнитофон, который стоял на столе. Современный магнитофон плохо сочетался с покрытыми пылью атрибутами старинной легенды. Звучала музыка Вагнера. Вернер торопливо подошел к двери, запер замок и спрятал ключ в карман.
- Вернер, не будьте идиотом! Откройте дверь, немедленно!
- О, мисс Фредди, не сердитесь на меня, пожалуйста. Вы даже не представляете, как мне хочется обнять такую нежную и красивую девушку, как вы, - уныло произнес Вернер. - Конечно, принцесса принадлежит к знатному роду, но она холодна и бесчувственна, как камень. Ее подбородок выступает вперед, как у всех Габсбургов. Каждый день она жует чеснок, чтобы очистить кровь. Даже моя лошадь симпатичней принцессы. Когда я думаю о первой брачной ночи, то мне хочется покончить с собой. - Вернер глубоко вздохнул, поднял руки, после чего они безвольно упали. - Мисс Фредди, позвольте мне поцеловать вас, прижать к себе ваше прекрасное тело…
- Нет!
- Хо-хо, не стоит стесняться, прекрасная Liebling!
Вернер приблизился ко мне и раскрыл руки для объятия. За моей спиной раздался приглушенный шум, он доносился из-за раздвижной двери. На секунду мне стало страшно. Вдруг дверь открылась и в комнату вошел Вер.
- Проваливай отсюда, Вернер! - Чтобы не удариться головой о притолоку, Веру пришлось наклониться. - Мадам дю Вивьер жаждет услышать твое пение. Она даже согласилась аккомпанировать тебе на фортепиано. Давай, пошевеливайся! - добавил Вер, увидев, что мой незадачливый кавалер раздумывает.
Вернер вошел в лифт, который только что покинул Вер. Раздался уже знакомый приглушенный звук работающего мотора. Лифт поднялся.
- А что, если мы выключим музыку?
- Вы не любите Вагнера?
- Нет, не люблю. Не люблю, когда музыка слишком сильно воздействует на меня.
- Спасибо за то, что спасли меня. Я поступила необдуманно, последовав за Вернером в эту западню.
- Думаю, что вы были в абсолютной безопасности. Вернер всего лишь романтично настроенный мальчишка. Вот его мать - совсем другое дело.
- Обычно я вступаюсь за матерей, которые попадают под огонь критики, но мне совсем не хочется защищать баронессу.
Вер улыбнулся и посмотрел по сторонам.
- Когда-то здесь был превосходный винный погреб. Вам повезло - я только сегодня утром обнаружил этот лифт.
- Дом очень изменился с тех пор, как вы его покинули? - спросила я, испытывая некоторое волнение.
Нечто в облике Вера говорило, что он не любит праздных вопросов.
- Почти не изменился, - Вер, хмурясь, уставился в пол.
Наступила тишина. Я уже собиралась предложить ему подняться и присоединиться к другим гостям, как вдруг Вер, не поднимая глаз, сказал:
- Я надеялся на перемены, надеялся… - Вер не закончил фразу. - Очевидно, я ожидал слишком многого. Люди не меняются с возрастом. Наоборот, их недостатки усугубляются. Отец… - Вер вновь замолчал.
Так как по роду своей работы мне довольно часто приходилось выслушивать исповеди, я знала, как можно разговорить молчуна. Теперь я должна была перейти к самому главному. Нельзя было позволить Веру вновь замкнуться.
- Почему ты вернулся домой?
- Ностальгия, - засмеялся Вер. - Банально, не правда ли? Я не был дома целых двенадцать лет. Не было и дня, чтобы я не вспоминал родные места, их особенную красоту. Я видел почти все чудеса света, но ни одно не могло сравниться с Падвеллом. Думаю, что никакие красоты мира не могут сравниться с родиной. Здесь я впервые узнал, что такое надежда, страсть, вера, радость. - Вер взглянул на меня и передернул плечами. - Как глупо, должно быть, звучат мои слова.
- Нет, не глупо. Грустно.
- Грустно? - Вер растерянно улыбнулся, повернулся ко мне спиной и принялся рассматривать портрет Гитлера.
- Ты ведь не собирался возвращаться? - продолжила я, осмелев.
- Когда я покинул Англию, то сказал себе, что не вернусь никогда. Это была та цена, которую я должен был заплатить за боль, причиненную близким. - Вер неожиданно засмеялся. - Гай сказал, что ты рисуешь. Что ты думаешь об этом уродстве?
Мы обсудили зализанную челку, короткий нос и абсурдные усики.
- Ужасно, хотя, вероятно, это и послужило толчком для массового сумасшествия и всего, что за этим последовало, - я указала на крохотные безумные глаза. - Он словно играет на сцене. Пытается избавиться от ненавистного образа маленького, серого, скучного, некрасивого человечка.
- Ты считаешь, что низкая самооценка послужила причиной безумных поступков?
- А что еще остается думать о человеке, который возводил гигантские арены, устраивал грандиозные парады, страдая гигантоманией? Многие полагают, что Гитлер мог гениально манипулировать толпой, но когда я вижу его лицо, то понимаю, что безумная эйфория не имеет ничего общего с расчетливым манипулированием. Он на самом деле верил в то, что говорил. До тех пор, пока не остался наедине с таблеткой цианида.
- Если б только нельзя было так легко обманывать себя!
- В этом случае ты бы вернулся домой гораздо раньше?
Вер обернулся и с удивлением посмотрел мне в глаза.
- Да, именно об этом я и подумал.
- Что же изменило твою точку зрения?
- Не знаю, на самом деле не знаю. Шесть месяцев назад я занимался тем, что высаживал саженцы красного дерева: ровные ряды маленьких деревьев под палящим тропическим солнцем и высоким прозрачно-синим небом. Я думал о величественных дубовых лесах, поросших влажным мхом, о небе Англии, затянутом низкими свинцовыми тучами, - темное грозное небо, которое через мгновение преображается и начинает мягко светиться. Я вспоминал реку, мою реку. Я жаждал увидеть холмы, долину; услышать пение птиц по утрам. Желание вернуться не оставляло меня ни на секунду. Мне понадобилось немало времени, чтобы продать дом, завершить накопившиеся дела и попрощаться с друзьями. Путешествие на ледоколе стало последней попыткой доказать себе, что именно я являюсь хозяином своей судьбы, что я никуда не тороплюсь, ничто меня не гонит. Но все это время единственным моим желанием было… - Вер сделал паузу. - Знаешь, нацистам не помешало бы привлечь тебя на свою сторону. Им не понадобились бы пытки и жестокие допросы. Ты смогла бы разговорить и спартанца, - когда Вер иронизировал, его сходство с Гаем было разительным.
- Спартанцы? Это не те ли спартанцы, которые выражали свои мысли лаконично?
- Спартанцы знамениты содержательной и краткой манерой разговора. Филипп Македонский угрожал им в послании: "Если я вторгнусь в Лаконию, то разрушу ее до основания". Спартанцы ответили одним словом: "Если". - Веру удалось отвлечь мое внимание. - Кажется, я отнимаю у тебя время. Пора выбираться из этой духовной Голгофы, - голос Вера был почти не отличим от голоса Гая, лишь немного глубже.
- Но мне на самом деле интересно.
- Я слишком много говорил о себе. Ты, должно быть, замерзла, и я тебе наскучил. Воспользуемся лифтом?
- У нас нет выбора - ключи у Вернера в кармане.
Так как лифт был очень тесным, мы стояли, прижавшись друг к другу. Жемчужная пуговица на груди Вера находилась на уровне моего носа. Мне пришлось поднять голову и смотреть в потолок, чтобы пуговица не отпечаталась на коже. Вер смотрел поверх моей головы.
Я почувствовала, что должна продолжить разговор.
- Ты собираешься остаться здесь надолго?
- Надеюсь, навсегда. А ты, ты собираешься остаться надолго?
- Не знаю, честное слово, не знаю. Поначалу я планировала переждать здесь лишь несколько дней. Я все еще не могу собраться с мыслями.
- Ты не выглядишь растерянной.
- Да. - Воцарилась тишина. Вер опустил глаза, а потом быстро взглянул на меня. Я подумала, что будет справедливо немного рассказать о себе. - Я потеряла веру в то, что способна принимать решения.
- Неужели?
- Я гордилась тем, что решительна и хорошо разбираюсь в людях. Ошибка, которую я совершила, - не хочу утомлять тебя деталями - до основания разрушила уверенность в себе.
- Думаю, ты прошла через мучительный процесс духовной эволюции. Честертон как-то сказал: "Только сумасшедший абсолютно уверен в себе". В этих словах я часто находил успокоение.
- Надеюсь, что я не выгляжу сумасшедшей?
- Не более, чем я.
Лифт медленно поднимался, мотор тарахтел. Я заметила, что Вер оставил часть подбородка небритой. Треугольник колючей щетины контрастировал с воротником накрахмаленной рубашки. Вер, очевидно, почувствовал мой взгляд. Он поднял руку и прикрыл подбородок.
- Я уже позабыл о подобных вещах. Последние несколько лет я провел в Венесуэле, помогал создавать сельскохозяйственный кооператив. Смокинг, цилиндр и галстук-бабочка не являлись там предметами первой необходимости.
- Тебе понравилось в Венесуэле?
- Прекрасные люди, замечательная страна, но было нелегко.
- Чем ты собираешься заняться дома?