- Вероятно, - согласился я.
- Маме стало лучше, а папа вернулся на работу. И Дез тоже подыскивала себе жилье в городе…
Я понимал, к чему она клонит.
- Киса, ты пытаешься сказать, что хочешь в поместье Кроуфордов?
На лице у нее появилось виноватое выражение.
- Это плохо, да? Я должна хвататься за шанс жить поближе к родителям?
- Вовсе нет. Ты ведь можешь навещать их, когда захочешь. К тому же у нас здесь будет собственный тихий уютный домик, и можно будет здесь проводить Рождество, Пасху или летний отпуск. Нам не придется искать повода, чтобы все бросить и приехать сюда.
- К тому же в Чикаго у нас не будет шумного любопытного соседа. И тебе не придется увиливать от своих обязанностей в "Алом лотосе".
- Эй, это уже оскорбление! - игриво воскликнул я и пощекотал ее по боку.
- Я шучу, шучу, - рассмеялась она.
- Значит, Чикаго? - спросил я, желая услышать последнее слово.
Она кивнула.
- Чикаго.
- Хорошо, - сказал я, довольный ее решением.
Я заставил ее скатиться с меня, чтобы привстать на локте и нависнуть над ней с многозначительной улыбочкой.
- А теперь давай начинать делать детей.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она вставила палец между наших губ.
- У меня контрацептивный укол, ты не забыл? Сейчас я не смогу забеременеть.
Я пожал плечами.
- Попытка не пытка.
Она засмеялась и уступила, позволив мне долго и увлеченно целовать себя под треск камина. О таких отношениях я всегда мечтал: счастливых и свободных, полных беззаботного смеха и романтического секса. В которых нет пронырливых бывших и друзей, готовых ударить в спину, в которых нет ощущения, что только ты можешь спасти жизнь любимого человека и должен ради этого решиться на отчаянные шаги. Об отношениях, в которых ты не испытываешь гнетущего чувства одиночества.
Нельзя сказать, что это мечта всех остальных здоровых американцев, но в основном мы хотим одного и того же: чтобы рядом был человек, которого любишь, человек, о котором заботишься; человек, для которого самое большое счастье - относиться к тебе так же, который, несмотря ни на что, всегда прикроет твою спину.
Для нас мечта эта исполнится.
В этом я не сомневался. Я не был настолько наивным, чтобы полагать, что у нас все будет идеально. У нас будут свои взлеты и падения, битвы и драки, но в конце концов мы победим в этой войне.
И будем мы, как в сказке, жить-поживать и добра наживать.
ЭПИЛОГ
СЕКСУАЛЬНАЯ ПОПКА
Лейни
Был канун второй годовщины дня, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову, вывернулась наизнанку и закружилась, отправляя меня в неведомые дали. Два года прошло с того дня, когда я выставила себя на аукционе в ночном клубе "Прелюдия", где богатым и могущественным мужчинам за большие деньги продавали женщин.
Остальные девушки в моей группе пошли на это по разным причинам. Я это сделала, чтобы спасти жизнь. Жизнь своей мамы, если конкретнее.
За это я получила два миллиона долларов и была продана покупателю, сделавшему самую большую ставку. Им оказался Ной Патрик Кроуфорд, генеральный директор компании "Алый лотос". Он получил право владеть мною два года и пользоваться моим телом для удовлетворения любых сексуальных желаний.
Этот человек научил меня правильно делать минет. С этим человеком я впервые испытала оргазм. Он познакомил меня с моей внутренней Суперкиской, а она познакомила меня с такими персонажами, как король Пальцетрах и Чудочлен. Этот мужчина лишил меня девственности, превратил в распутницу и сотряс основы моего маленького уютного внутреннего мира. Этот мужчина приводил меня в бешенство - в спальне и не только, - но потом появлялся на белом коне и все исправлял.
Этот мужчина стал моим мужем.
И отцом нашей дочери, Скарлетт Фей Кроуфорд.
Скарлетт была папиной отрадой. Она родилась меньше чем через год после нашей свадьбы. На свадьбе я уже была беременна, только не знала этого. Но я уверена, что дочь мы зачали в ту ночь, когда Ной подарил мне обручальное кольцо.
Кольцо, принадлежавшее его матери.
Та ночь, во всем ее ослепительном совершенстве, навсегда врезалась в мою память. Вместе с драгоценным кольцом он отдал мне свое сердце, свое все. Он принадлежал мне, а я принадлежала ему.
В окружении стен дома моей мечты (о котором я мечтала еще в детстве) наша жизнь началась заново. Мы поделились друг с другом своими желаниями и мечтаниями, и, да, мы занимались любовью так, будто будущего для нас не существовало. Это было страстно. Это было волшебно. Это было совершенно.
В ту ночь он признался, что мечтает, чтобы у него было много детей. И я была только рада помочь. Скарлетт стала первенцем, и у нее будет еще много братиков и сестричек.
Да, она росла испорченным ребенком. У нее было все, о чем только можно мечтать: одежда, игрушки, книжки, но гораздо важнее этих материальных вещей то, что она была любима. Любима людьми, которые с нее пылинки сдували и старались исполнить каждое ее желание, каждый каприз. Миндалевидные глаза цвета драгоценного сапфира окаймляли пушистые темные ресницы. Кремовую нежную кожу все время хотелось целовать, к густым шоколадного цвета локонам, украшенным лентами и бантами, руки тянулись сами, а улыбка могла заставлять толпы падать к ее ногам. Все мы оказались очарованы ею в тот самый миг, когда она сделала первый вдох.
Но Скарлетт была папиной дочкой.
Поймите меня правильно, она любила маму, но папа был ее героем. Он мог из нее веревки вить, так же как она из него. Та же история произошла с моим отцом, Маком. Я даже не возьмусь описать, какая война бушевала между этими двумя мужчинами, как они сражались за внимание маленькой девочки. Мака она называла "дада", и однажды он совершенно серьезно пригрозил обратиться в суд за получением официального права навещать внучку. Тогда Ной "легкомысленно" надумал повести Скарлетт в тот же самый магазин игрушек, в который собирался ее вести отец.
Было смешно наблюдать, как они воюют за ребенка. Они постоянно пытались превзойти друг друга в ее глазах: конкуренция в подарках и прогулках была очень жесткая. Я не сомневалась, что Мак готов заложить дом, в котором я выросла, лишь бы угнаться за возможностями, которые давало Ною его огромное богатство.
В конце концов мы с другими членами семьи сошлись на том, что ситуация требует вмешательства. Это случилось неделю назад. Я хочу сказать, что в маленьком сердечке Скарлетт было достаточно любви для всех. Поэтому тетя Дез, бабушка, тетя Полли и я на неделю забрали ее в Нью-Йорк к тете Лекси и дяде Брэду, оставив папу и "даду" томиться дома. Им был нужен тайм-аут.
Неделя в Нью-Йорке прошла весело, но я скучала по мужу. Да, я скучала по его многочисленным достоинствам (причем речь вовсе не идет о его громадном состоянии). Загрузившись очередной партией подарков для Скарлетт и новым гардеробом для меня (Полли, Дез, Лекси - чего вы ожидали?), мы отправились домой.
Ко времени нашего возвращения Ноя и моего отца уже сплотила общая беда - отсутствие Скарлетт. Почему-то обо мне они так не скучали. Можно подумать, я пустое место!
Моя обида продлилась не дольше нескольких секунд. После короткого приветствия и бесчисленных "дада так по тебе скучал" Мак выхватил Скарлетт у меня из рук и ушел вместе с мамой. На эти выходные она досталась им.
А я - Ною.
Не успела дверь закрыться, как я оказалась прижата к ней спиной, руки распластаны возле головы. Его лицо было в нескольких дюймах от моего, и я почувствовала, как мою кожу согрело его теплое дыхание. Его губы медленно приблизились к моим.
- Никогда больше так не делай, - сказал он и обрушился на меня в горячем, жадном поцелуе.
Он не сердился, ничуть. Просто был очень-очень на взводе, и его тело отчаянно нуждалось в выбросе накопившейся энергии. Да и со мной происходило примерно то же самое.
- Как я по тебе скучал, - пробормотал он, опускаясь на мою шею.
Суперкиска согласилась. Она тоже скучала. Я даже услышала, как где-то в глубине моего сознания заиграла фривольная музычка. Суперкиска уже смахивала пыль со своих красных кожаных сапог и синего трико, лишь на секунду задумавшись о том, не стоит ли надеть черный галстук Ноя и открытые туфли с завязками, которые, как мы обе знали, ему особенно нравились.
Как будто это имело хоть какое-то значение.
Его рука очутилась у меня под юбкой и накрыла мой уже увлажнившийся центр. Пальцы гладили и щупали меня, как это умели делать только искусные пальчики короля Пальцетраха. Вторая рука мяла грудь, перекатывая затвердевший сосок между большим и указательным пальцами. Огромный "приятель" упирался мне в бедро.
Суперкиска поманила его пальчиком и томным голосом прошептала: "Привет, здоровяк. Может, подойдешь, поболтаем о том о сем?"
Нет, она явно была самой настоящей потаскухой.
А что касается меня, я решила играть недотрогу. За время моей беременности наша сексуальная жизнь стала несколько сдержанней. Все потому, что Ной боялся навредить ребенку или мне. А потом, когда родилась Скарлетт, он остался так же осторожен, видимо, по привычке. Мы, конечно, не отказывали себе в быстрых перепихонах и сексе в душе. И каждый раз был ничуть не менее умопомрачительным, чем раньше. Но адское пламя вожделения, с которого начинались наши отношения, превратилось в ровный и, увы, спокойный, огонь. Я не жаловалась, но мне не хватало противостояния, вызова, той части, где раньше бывали такие разговоры: "Я сделаю тебе по-настоящему хорошо, потом разозлю, а потом отлюблю до дыма из ушей, чтобы ты не забывала, кому принадлежишь".
И я собиралась все это возродить.