— Не понимаю, какого черта меня арестовали? Ты ведь поддержишь меня, дружище? Его лицо осталось равнодушным.
— Мы с тобой уже давно не друзья-приятели, Майк.
— Хорошо, пусть будет так. Но где, черт побери, моя одежда?
Пат выпустил мне в лицо струйку дыма, и, если бы мне не надо было держаться за спинку кресла, я бы ударил его.
— На помойке. Там же, где должен быть и ты. Но и на этот раз тебе повезло.
— Сукин сын!
Он опять выдохнул мне в лицо, и я закашлялся.
— Ты всегда казался сильнее меня, Майк, и я не мог с тобой справиться. А сейчас ты полностью в моей власти.
— Сукин сын! — повторил я.
Я видел, как он подходил ко мне, но был не в силах даже шевельнуться — не то что отвести удар. От его резкого апперкота я отлетел к стене и растянулся пластом.
Боли не было. Только сильная слабость в желудке, а затем сухая рвота пополам с кровью из раны во рту. Мое тело сотрясали судороги от кашля и болезненных сокращений желудка, а когда все прекратилось, то наступило облегчение, подобное тому, что приносит только смерть.
Пат заставил меня самостоятельно подняться и сесть на стул.
— Спасибо, приятель, я запомню твою доброту, — угрожающе произнес я.
Пат пожал плечами и протянул стакан.
— Вода. Это успокоит твой желудок.
— Иди к черту!
Он поставил стакан на край стола. В дверь позвонили, и Пат пошел открывать. Вернулся он с какой-то коробкой.
— Новая одежда. Одевайся.
— У меня не было новой одежды.
— А теперь есть, можешь потом заплатить за нее.
— Я тебе заплачу...
Я сделал еще одну попытку подняться, снова увидел подходившего Пата, но не смог отклониться от удара. Прекрасная всепоглощающая чернота вновь приняла меня в свои объятия.
Болели челюсти, болела шея. Мне казалось, что меня вывернули наизнанку. Каждый зуб был источником молчаливой агонии, а боль в башке концентрировалась в районе ушей. Моя язык так распух, что я не мог говорить, а когда я открыл глаза, то вынужден был сразу сощурить их: свет тоже причинял мне боль.
Когда туман в голове несколько рассеялся, я сидел на кушетке, одетый в синюю морскую форму. Рубашка была чистой и белой. Даже ботинки были новыми. Я попытался вспомнить, что произошло.
— Очухался?
Я поднял глаза. Пат стоял у двери, а позади него находился незнакомый мне парень с черным портфелем в руках.
Поскольку я молчал, Пат коротко буркнул:
— Осмотри-ка его, Ларри.
Исполненный ощущением собственной значимости, парень вынул из кармана стетоскоп и повесил себе на шею.
Я начал приходить в себя.
— Все в порядке, Пат, в медицинской помощи я не нуждаюсь. Ты не так уж сильно бьешь.
— Обычная процедура. Это Ларри Снайдер, мой друг.
Доктор приставил стетоскоп к моей груди, и я не мог ему помешать. Осмотрел он меня быстро, но тщательно. Закончив, он снял стетоскоп.
— Ну что там у него? — осведомился Пат.
— Его здорово отделали. Били кулаками. Пара пулевых шрамов.
— Он их заработал давно.
— Следы от ударов кулаком свежие. Кровоподтеки. Одно ребро...
— Ботинки, — перебил его я. — Я натер себе мозоль.
— Типичное состояние алкогольной интоксикации. По внешним признакам он далеко не в лучшей форме.
— Черт возьми! — разозлился я. — Он говорит обо мне в третьем лице!
Пат проворчал что-то невнятное и повернулся к Ларри:
— Твои предложения?
— Ну что ты можешь для него сделать? — усмехнулся доктор. — Такие люди не знают, как распорядиться собственной жизнью. Он снова влипнет в историю, как только ты выпустишь его из поля зрения. Ты купил ему новую одежду, но стоит ему очутиться на улице, как он тут же обменяет ее на какое-нибудь тряпье, а на полученные деньги вновь нажрется. И возвратится в еще более плачевном состоянии.
— Между прочим, я могу охладить его на денек-другой.
— Разумеется.