- Прекрасно понимаешь, - сказала я. - Фаон, нам нужно поговорить.
- С радостью, моя госпожа.
- Не называй меня твоей госпожой. Приди ко мне попозже в библиотеку. После обеда.
- С величайшим удовольствием, моя госпожа Сапфо.
Он захватил с собой всю свою красоту и удалился в яблоневую рощу, чтобы продолжить сбор веток.
Дика и Аттида, коленопреклоненные, остались со мной. Я поймала взгляд Дики, мечтательно смотревшей вслед Фаону. Она опустила глаза и принялась крутить новое золотое колечко у себя на пальце.
Завершив жертвоприношение, мы оставили Клеона и Кастора присматривать за огнем и жарить мясо для трапезы. Я обняла Дику и повела ее в дом. Аттида вернулась в свою комнату в гинекее.
В библиотеке, у другого костра из яблоневых веток, я спросила у робкой Дики:
- Моя девочка, что это у тебя за кольцо?
- Сапфо… я рада, что ты спросила! Фаон любит меня! Мы собираемся пожениться.
С любовью и сочувствием смотрела я на глупую Дику.
- И с чего ты это взяла?
- Он сам мне сказал! Он поклялся мне в верности. Сказал, что любит меня, как ни одну смертную женщину. Что прекраснее меня только Афродита.
Я посмотрела на Дику, на ее красивые рыжеватые локоны, перевязанные сардской лентой с золотой нитью. Я отметила ее округлые, упругие груди, румянец, появившийся на ее щеках, когда она заговорила о любви. Нежность в ее голосе, когда она назвала имя Фаона. Я не знала - то ли мне плакать, то ли смеяться. Бедняжка! Бедная милая девочка! Я вспомнила себя, когда впервые воспылала любовью к Алкею. Я увидела весь сонм женщин, начиная с Геры. С Лето, матери Аполлона. Я увидела Европу, покоренную быком, и Леду, соблазненную лебедем. Я хотела обнять и поцеловать эту девочку. И одновременно отвесить ей пощечину.
- Дика, Дика, Дика, - сказала я.
- В чем дело, Сапфо?
- В чем дело? В чем дело? Дело в Афродите. Дело в любви и безумии. Дело в Эросе с его отравленными стрелами. Дело в юности. Дело в огне, который горячит кровь.
- Я не понимаю тебя, моя наставница, моя мать, моя возлюбленная поэтесса.
- Конечно не понимаешь. Нужно еще лет двадцать, чтобы ты начала понимать.
- Сапфо, мне страшно. Он что - не любит меня? Он подарил мне это колечко. Оно из чистого золота.
- А он тебе не сказал, где взял это колечко?
- Зачем бы я стала спрашивать. Это было бы неприлично.
- Дай мне это колечко, - попросила я.
- Я поклялась никогда не снимать его, - испуганно ответила Дика. - Фаон сказал, что снимать его нельзя - это плохая примета.
- Не волнуйся. Чары не так легко разрушить.
Она неохотно дала мне колечко. Я посмотрела на внутреннюю его сторону. Там маленькими буковками было выгравировано: "Панен сделал меня для великой Артемисии, которая клянется в верности прекрасному Фаону, возлюбленному Афродиты".
- Дика, ты читала, что здесь написано?
- Прочитать было бы плохой приметой!
- Это было бы умным поступком. Дай я тебе прочту.
И я разборчиво прочла вслух ужасную надпись. Дика смотрела на меня недоумевающим взглядом. Потом изумленным. Потом она начала плакать.
- Но это невозможно, - сквозь слезы проговорила она. - Теперь он любит меня.
- Тогда почему же он дал тебе кольцо, которое подарила ему Артемисия, и даже не взял на себя труд затереть эту надпись? Уж это-то можно было сделать.
- Так значит, он не любит меня?
- Боюсь, он не любит никого, кроме себя самого.
- Сапфо, я, кажется, беременна. Что мне делать?
Я обняла девушку и принялась баюкать, как маленького ребенка.
- Мы позаботимся о ребеночке. Но сначала ты должна выплакать все слезы.
- На это нужны будут годы! Я никогда не перестану плакать.
- Несомненно перестанешь. И скорее, чем ты думаешь. Ты перестанешь плакать и начнешь смеяться. Любовь - это не роковое заболевание, а хороший урок. С ее помощью познаешь себя. Тебе нужно только немного подождать.
- Отец убьет меня, если я вернусь домой беременная!
- Значит, ты не вернешься беременная!
- А что же мне делать? Я не могу убить ребенка. Я его люблю!
- Ты можешь поступить с ним так, как считаешь нужным. Он твой - Фаону он не принадлежит. Если ты его родишь, то никогда об этом не пожалеешь. Если ты его потеряешь, то по воле богов. Всему свое время. И в свое время мы узнаем, что нам уготовано.
- Как ты можешь оставаться такой спокойной?
- Это потому, что я старая. Я пережила много кораблекрушений. Я знаю то, что знаю. Когда-нибудь и ты сможешь сказать то же самое. Дай-ка я расскажу тебе историю. Когда мне было столько, сколько теперь тебе, я тоже влюбилась в прекрасного молодого человека.
- В кого?
- Он был великим поэтом и великим воином. Это Алкей с Лесбоса.
- Тот, кто сочинил знаменитые песни?
- Он самый.
- И что случилось?
- Я влюбилась - без памяти, без ума, забыв обо всем на свете.
- И что случилось потом?
Дика перестала плакать. Теперь ей хотелось узнать мою историю.
- Ах, Дика, я тебе все расскажу, если ты вытрешь свои хорошенькие глазки. Я расскажу тебе все… но не сейчас.
- А когда, Сапфо, когда?
- Я тебе расскажу, когда разберусь с одним делом. А теперь иди и успокойся. Доверься могущественной Афродите. Я скоро к тебе приду и расскажу все.
Дика с сухими глазами побежала на женскую половину.
После обеда, за которым мы ели телятину, рис, оливки, запивая все это вином с нашего виноградника, я, как и обещала, встретилась с Фаоном. Он пришел ко мне в библиотеку. И был, как всегда, прекрасен.
- Ты звала меня, моя госпожа Сапфо?
- И я думаю, ты знаешь зачем, - сказала я.
Фаон уставился на меня, словно не подозревал, о чем речь. Сама невинность. Она была написана на его лице.
- "Что может быть за жизнь, за радость без Афродиты золотой", - сказала я, цитируя его, цитируя Мимнерма.
- Я не понимаю, о чем ты, - солгал мальчишка. - Я почитаю тебя, моя госпожа, превыше всех женщин в мире.
- Брось, Фаон. Правда - вот та единственная любовь, которую мы должны друг другу. Мы делили с тобой постельные радости - один из величайших даров Афродиты. Давай же не будем оскорблять друг друга ложью после такой близости.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сказал Фаон, и его длинные черные ресницы дрогнули.
Я хлестнула мальчишку по щеке.
- А теперь вспомнил? - спросила я.
От моего удара осталась красная отметина. Он плакал крупными слезами, от которых его глаза стали еще прекраснее. Он рыдал, как Дика. Ах, это было ужасное зрелище - видеть плачущим взрослого мужчину!
- Это не твоя вина, Фаон. Все это воля Афродиты. Она царица безумия и вожделения, неугомонности фаллоса и пустоты в вагине. Она поднимает фаллос и расслабляет разум, подчиняя его себе. Я не могу всю вину возлагать только на тебя. Но я могу взыскать плату. Я могу потребовать справедливости.
- Какой справедливости, моя госпожа?
- Ты больше никогда не увидишь ни Дику, ни меня, ни Артемисию. Ты покинешь это место, но будешь связан моими желаниями, пока я не освобожу тебя.
Фаон испуганно посмотрел на меня. Я что - собиралась сделать его рабом? На мой собственный манер - да.
- Ты отправишься в Митилену и соблазнишь мою дочь Клеиду. Ты останешься при ней, пока она не родит красавицу дочь. После этого ты привезешь ко мне Клеиду, ее дочку и моего внука и исчезнешь навсегда?
- И никогда больше не видеть тебя? Я этого не вынесу!
- Как-нибудь обойдешься. С помощью Афродиты.
- А что мне делать со всеми этими переписанными папирусами?
- Оставь их мне. Это самое малое, что ты мне должен.
- Но я люблю тебя. Люблю всем сердцем.
- Тогда докажи свою любовь покорностью.
Теперь Фаон понял, что выбора у него не осталось. Он сел в лодку и еще до захода солнца, подгоняемый ветром, отбыл в Митилену.
28. Родня
Злопамятство мне чуждо.
Добра я сердцем.
Сапфо
После того как Фаон уехал в Митилену, заявился мой брат. Харакс с годами подурнел. Он стал таким же дряблым, как его жена Родопис. И старым. Неужели я выглядела так же, как он? Я была старшей сестрой, но чувствовала себя моложе. Наверное, песни не дают стареть. А может, все дело в любви.
Афродита вдохнула горячее дыхание в мою жизнь и поддерживала в ней тепло.
АФРОДИТА: Вот что правда - то правда!
ЗЕВС: Ах ты, доверчивая душа!
АФРОДИТА: Почему доверчивая? Никто не может надолго ускользнуть из-под моей власти. Даже ты, отец, подвластен желаниям.
ЗЕВС: Если бы я взял тебя силой, ты была бы более сговорчивой и менее самоуверенной.
АФРОДИТА: Ты вызываешь у меня отвращение.
- Родопис просила меня прийти к тебе, сестра. Она сказала, чтобы я помог тебе всем, что будет в моих силах.
- Ну и ну, какие перемены!
- Ты недооцениваешь Родопис, Сапфо. Она повзрослела. Она уже больше не та Родопис, которую мы знали в Навкратисе. Теперь она порядочная женщина. Я думаю - сказывается мое влияние.
- Она явно выросла, - сказалая. - Вернее, раздалась.
- Это, наверно, после родов. Беременность не пошла ей на пользу. Со временем она станет прежней. Я уверен.
Я посмотрела на брата. Неужели боги отдали все мозги женщинам, а мужчинам не оставили ничего? Или, может быть, весь ум у них выходит через фаллос? Нет. Алкей был умен. Эзоп был умен. Даже Хирон был умен. Только вот мой брат весь свой ум пустил коту под хвост.