- Мама, ты прерываешь заклинание! - зашипела Клеида. - Помолчи наконец!
Артемисия дважды повторила заклинание. Я знала, нам придется заплатить за него втройне.
Когда с этим было покончено, Клеида взяла гнездо с яйцами и спрятал под хитоном. Она должна была положить его под подушку на семь ночей.
Артемисия отвела меня в сторону.
- Хочешь узнать известия об Алкее? - спросила она
- Буду счастлива!
- Тогда приходи ко мне одна.
- Когда?
- Как можно скорее!
- Я только провожу дочь домой и вернусь.
Артемисия подмигнула мне. Нет, она явно была похожа на змеиную богиню Герпецию. Кровь застыла у меня в жилах. Может быть, она превратила моего дорогого Алкея в змею? Но я хотела получить его назад в любом виде!
26. Проклятие красавцев
Кто-то говорит, что строя кораблей
Прекрасней нет
На темной земле…
Но я говорю: прекрасней нет того, что любишь ты!
Сапфо
Узнать известия об Алкее! Я хотела тут же вернуться к Артемисии. Но сначала мне пришлось исполнить свои обязанности бабушки. Клеида была расстроена и хотела, чтобы я занялась Гектором. Я, конечно же, согласилась. Мне доставляло удовольствие гулять по Митилене с моим пятилетним внуком.
Мы отправились в гавань посмотреть на корабли со всего мира - из Египта, Финикии и Лидии, с Самоса, Хиоса и Крита. Мы смотрели на моряков, работавших на хлестком ветру, и я вспоминала свои морские путешествия. Я тосковала по моим милым друзьям и попутчикам - Алкею, Праксиное и Эзопу. Но еще я понимала, что мне повезло прожить такую богатую событиями жизнь. Я вспоминала мои путешествия и улыбалась про себя. Поэту нужен материал для песен, и боги с избытком одарили меня любовью и приключениями. Ах, если бы я только сохранила Алкея! Чем больше времени проходило, тем сильнее я тосковала по нему. Фаон был неоперившийся птенец. Он был умел в постели, но ему не хватало ума, чтобы увлечь меня. Он был не Алкей. Алкей был философ и поэт, но еще и любовник. Фаон был всего лишь зеленый юнец. Когда любовные игры заканчивались, мне становилось с ним скучно.
АФРОДИТА: Ну, ты видишь: женщине вроде Сапфо нужно кое-что большее, чем восставший фаллос.
ЗЕВС: Ей нужен удар моей молнии. Вот все, что ей нужно. Дочку я возьму, а мать слишком стара для меня!
АФРОДИТА: Ты старый козел! С чего ты взял, что ты нужен ее дочери? И потом, Сапфо любит Алкея. Она больше никогда не обманет его. Об этом я позабочусь.
ЗЕВС: Мы с Гефестом знаем, как высоко ты ценишь верность!
АФРОДИТА: Яблоко от яблони!
Могли ли мы где-нибудь, как-нибудь снова встретиться с Алкеем? Не могла же наша великая любовь закончиться вот так? У великой любви есть крылья. Великая любовь крепка. Она не может просто так взять и раствориться. Великая любовь не кончается из-за зеленого юнца или зеленой девицы. Великая любовь не проходит. Так, по крайней мере, говорила я себе.
Мы гуляли по берегу под порывами ветра, и Гектор не мог оторвать глаз от кораблей.
- Когда я вырасту, буду плавать по морям! - сказал он.
Его слова прозвучали не как младенческий лепет, а как речь уже большого мальчика.
- Я могу прочесть стихи о море. Хочешь послушать?
- Да, мой дорогой мальчик.
Гектор высоко поднял голову, не сгибаясь перед яростным морским ветром, и прочел:
Каждая волна предыдущей вторит,
Улягутся
Они не скоро!
Укрепим же борта корабля
И поспешим в безопасную гавань!
Пусть липкий страх
Не хватает нас за сильные сердца!
Пусть каждый будет стоек!
И наши благородные отцы,
Что под землею спят,
Что спят, спят, спят…
Тут он сбился и снова перешел на детский лепет:
- Бабушка, я забыл!
- Замечательно! Я просто заслушалась! А знаешь, как кончается эта песня?
Он отрицательно тряхнул кудрявой головой. И тогда я закончила за него:
Не опозорим благородных мы отцов,
Что под землею спят.
Они воздвигли город наш и души наши!
Так не склонимся ж мы пред тиранией!
- А ты знаешь, кто сочинил эту песню о доблести и о море?
Гектор покачал головой, так что задрожали его детские щечки.
- Ее сочинил…
И тут я, испугавшись, замолчала. Должна ли я сказать Гектору, что это был его собственный дед Алкей, или это может навлечь на мальчика беду? Я решила подождать, когда Гектор станет постарше, - тогда уж и расскажу ему всю историю. Может, к тому времени Питтака не будет у власти. Да, но ведь Питтак сказал, что простил Алкея. Хотя Алкей так и не вернулся. Может быть, он знал что-то, чего не знала я.
- Ее сочинил великий поэт эолийской Греции… вот только имя его я запамятовала. А ты откуда узнал эту песню, мой родной мальчик?
- От няньки! Она научила меня этой песне, когда мы в первый раз плавали в Пирру.
Значит, люди и в самом деле помнят песни Алкея! Слава богам!
Мой дорогой мальчик уже готовился стать мужчиной. На следующий год он покинет женскую половину дома и начнет учиться, как полагается митиленскому аристократу. Он будет виночерпием, как мои братья, станет учиться государственной мудрости и военному делу, умению быть красноречивым на симподиях и народных собраниях, искусству защищать полис и покорять женщин! Неужели этот ласковый маленький мальчик может со временем стать тираном?
- Гектор, ты знаешь, как сильно я тебя люблю? - спросила я.
- Как? - спросил он.
- Сильнее, чем солнце и мед!
- Сильнее, чем рыбу?
- Гораздо сильнее, чем рыбу!
- Даже сильнее, чем угрей, что привозят из-за моря?
- Гораздо сильнее, чем угрей!
Я взяла его на руки и прижала к себе. Какой у меня дорогой маленький мальчик!
В этот момент я увидела Фаона - он выходил из дома Артемисии в гавань. Он пригнул голову и попытался избежать встречи со мной, но я смело пошла ему навстречу с Гектором на руках.
- А ты что здесь делаешь? Я думала, ты приглядываешь за моими ученицами.
- Я принес оболы, а сейчас - прямо в Эрес.
Я с сомнением посмотрела на него.
- Как же ты сумел добраться до Эреса и обратно при таком ветре?
- На крыльях любви, моя госпожа, - сказал Фаон.
- Любви? Или скорее долга? - спросила я не без цинизма.
- Того и другого в равной мере.
- Отлично. Что ж, вернемся в дом Артемисии и проверим, правду ли ты говоришь.
Что это было с моей стороны - ревность? Как я могла ревновать Фаона, когда он так мало значил для меня? Он уязвил мою гордость своей ложью. Он явно думал, что может увиваться за Артемисией и моими ученицами втайне от меня. Наверно, я разозлилась, потому что меня принимали за дурочку.
Мы вошли в ее дом, и я попросила, чтобы меня немедленно провели к Артемисии. Поначалу ее рабы возражали, но потом, разобравшись, что это я, впустили меня с ребенком на руках. Фаон шел рядом.
Артемисия была удивлена столь скорому нашему возвращению.
- Покажи мне оболы, которые тебе принес Фаон. Я хочу быть уверена, что это хорошие оболы!
Артемисия, не колеблясь, предъявила мне оболы.
- Отлично, - сказала я. - Я рада, что Фаон настолько исполнителен.
- Он хороший мальчик, - заметила Артемисия без малейшей иронии.
- Возвращайся в Эрес, - велела я Фаону, - и скажи моим ученицам, что я скоро вернусь. Заберешь меня через неделю.
- Хорошо, моя госпожа.
Фаон низко поклонился и вышел.
- Красивый парень, - сказала Артемисия.
- Слишком красивый.
- Он похож на курос, высеченный великим скульптором.
- Согласна, - кивнула я. - Беда только в том, что ему самому это известно слишком хорошо.
- Да-да, - подтвердила Артемисия, - красивые мужчины - это не только благословение, но и проклятие. Если мы их находим красивыми, то и все остальные тоже. Говорят, что и Алкей в молодости не избежал этой судьбы.
- Что тебе известно об Алкее? Ты обещала сказать мне.
Артемисия несколько мгновений молчала, разглядывая меня. Я слышала, как в голове у нее щелкают костяшки счетов. Продать ли новости, как воробьиные яйца, или отдать бесплатно, рассчитывая на еще большую прибыль в будущем. Она задумалась. И остановилась на втором варианте.
- Одна моя клиентка только что вернулась из Дельф, где она видела Алкея. Он говорил, что горит желанием вернуться на Лесбос. Он говорил о тебе, Сапфо. Говорил с большой тоской.
- Правда?
- Правда. В Дельфах его видели с двумя друзьями - один темнокожий, бывший раб, сочинитель притч, и еще бывшая рабыня, которая говорит, что она царица амазонок и ей нужно узнать будущее ее народа. Говорят, их сопровождал кентавр. Но это, похоже, вранье. Кентавры если и существуют, то только в легендах.
- Я знаю нескольких очень мудрых кентавров - они мудрее, чем люди.
- Удивительно, - сказала Артемисия.
Она явно решила, что я сумасшедшая, но предпочла не спорить на эту тему, поскольку на кону стояло еще сколько-то оболов.
Сердце мое затрепетало, как пойманная птица. Пот катился из-под мышек. Я покрылась гусиной кожей. Дрожь прошла по всему телу.
- Говори дальше.