Майра побежала к своему египетскому моряку.
- Пока он меня любит и ходит за мной как собака с высунутым языком! Если это кончится, я снова стану амазонкой. Сражаться я могу не хуже, чем он. А может, и лучше. Я не боюсь его. Никого из них не боюсь!
Она убежала, а ее смех эхом отдавался в моих ушах.
Я была зла на амазонок. Неужели нет такой земли, в которой не было бы насилия и боли? Или Майра лгала насчет младенцев мальчиков, чтобы оправдать свое бегство от амазонок? Может быть, больше всех она обманывала себя? И что станет с Праксиноей? Неужели я освободила ее из рабства только для того, чтобы она стала рабыней Антиопы?
На море было неспокойно, но команда сидела на веслах. Бесконечные дни и ночи шли мы на веслах и под парусами. Мы видели снежно-белые острова в туманном море, но пристать к ним не могли: там, судя по рассказам, обитали свирепые чудовища.
- Злые духи с головами хищных птиц и когтями тигра - вот кто живет на этих островах, - сказал один из моряков.
- Змееголовые богини, - сказал другой. - Они обращают людей в камень.
Так оно и было. За нами летели прожорливые птицы, они с угрожающими криками парили над нашим кораблем. Мы видели окровавленные части тел морских обитателей, которые торчали в их острых желтых клювах. Иногда капли темной крови падали на нашу палубу или оставляли пятна на наших парусах. Сама пучина морская таила в себе опасность.
Мы гребли без перерыва. Часто туман был таким густым, что было непонятно - по небесам мы движемся или но воде. Качка была такая сильная, что приходилось привязываться к поручням веревками, чтобы не выпасть за борт. Мы потеряли трех моряков, которых смыло в море, и в ужасе смотрели, как падали на них с высоты хищные птицы, чтобы выклевать глаза.
- Никогда я не видела такого, - крикнула я Эзопу.
- Боги сердятся, - ответил он.
Наконец у нас кончились запасы пресной воды, и нам пришлось причалить к берегу, каким бы негостеприимным он ни казался.
Над попавшимся нам островом возвышался вулкан, извергающий дым и лаву. В воздухе висел серый пепел.
- Лучше туда не соваться! - сказали моряки.
Но, подплыв ближе, мы увидели, что берег острова такой же зеленый, как на Лесбосе. Небо на некоторое время прояснилось, и мы увидели огромную лагуну, окруженную зелеными холмами. На острове росли тенистые деревья самых разных пород. Поначалу я и в самом деле подумала, что это мой родной остров, и сердце екнуло у меня в груди: а вдруг я увижу Клеиду? Пусть Питтак приговорил меня к смерти, но хотя бы перед уходом в царство Аида я увижу мою девочку. Но я ошибалась - это был не Лесбос. Воображение шутило надо мной.
Мы отправили разведчиков на поиски пресной воды, рассчитывая провести здесь одну ночь, а потом отправиться дальше, в Дельфы.
Разведчики вернулись почти на заходе солнца и сообщили, что на берегу все спокойно: ни хищников, ни чудовищ, ни мифических животных. Похоже, остров был необитаем. Но моряки и девы, напуганные тем, что им довелось увидеть в море, отказались присоединиться к нам. Пока не было дождя, они играли и плавали вокруг корабля, как морские нимфы и дельфины. Но потом небо снова потемнело, и они вернулись на корабль и не поддавались ни на какие уговоры сойти на берег.
Мы с Эзопом отправились на сушу вместе с водоносами, и тут небеса разверзлись и полил дождь.
Струи воды несли пепел и песок - это были не капли, а почти твердое вещество, которое, попадая на наши лица, обжигало кожу. Мы завернулись в плащи, но они промокли, а головные накидки отяжелели от этой влажной пыли. Впереди забрезжил просвет, в котором мы увидели последние лучи заходящего солнца. Мы побежали в том направлении, словно там можно было спастись от этого песчаного дождя. Наконец мы добрались до узкой тропинки на ослизлом вулканическом склоне, образованном пемзой, которая скользила у нас под ногами. Мы петляли по склонам вулкана и наконец совсем потеряли ориентацию. Потом дорога вдруг резко пошла вниз, и мы словно оказались под горой, хотя и на ее вершине. Не знаю, как это возможно. Я вцепилась в руку Эзопа. Быстро опустилась темнота, потом словно ниоткуда у нас под ногами появилась быстрая речка. Мы пошли по ней вброд - вода доходила до пояса. Перед нами возник мрачный паромщик, загородивший нам путь веслом.
- Садитесь, - сказал он.
Это был Харон, а его лодка была битком набита душами.
- Я лучше пешком, - сказала я, полагая, что если откажусь от услуг Харона, то смогу вернуться к живым.
Он рассмеялся, услышав мои слова.
- Не имеет значения, идешь ли ты пешком, плывешь или едешь на лодке, - сказал Харон. - Если не веришь мне, спроси у своего проводника.
Я повернулась к Эзопу, который садился в лодку. Он пожал плечами.
- Я здесь тоже в первый раз, - сказал он, - а Гомер не остерегал меня против лодки с душами или лодочника, который их перевозит.
Вдруг рыже-золотистый кот - один глаз у него был голубой, а другой - агатовый - прыгнул мне на колени, плача, как человеческое дитя.
- Сесострис! - воскликнула я, узнав по описанию Исиды ее любимого умершего кота.
Но когда я попыталась его погладить, мои пальцы не нащупали ничего, кроме пустоты.
У меня на коленях сидел тот самый волшебный кот, которого я искала по всем Сиракузам, а я не могла погладить его по красивой шерстке.
Я посмотрела в черную воду. Из-под ее темной ряби на меня смотрел мой маленький брат Эвригий. Розовые пальчики потянулись кверху, чтобы ухватиться за борт лодки.
- Эвригий! - крикнула я.
Харон грубо опустил весло, ударив по маленькой ручке. Я закричала так, будто удар пришелся по моей руке.
- Он ничего не чувствует, - сказал Харон. - Но может оставить тебя здесь навсегда.
Мой брат исчез в черной воде.
Мы добрались до противоположного берега. Навстречу бросились какие-то фигуры, словно надеясь перебраться назад - к живым. Я вспомнила, как Одиссей в царстве Аида поил теней кровью, чтобы они могли говорить с ним.
- А где пруд с кровью? - спросила я.
- Какой еще пруд с кровью? - не понял Харон.
- С той кровью, что позволяет душам говорить. Харон горько рассмеялся.
- Гомер был слеп. Он думал, что это кровь, но это была только вода - густая холодная вода быстрой реки, вязкая из-за душ.
Я с удивлением услышала, что Гомер ошибался. Если ошибался великий Гомер, то возможно все. Души ринулись вперед. Они окружили меня, и я разглядела несколько знакомых лиц.
- Если хочешь вернуться к живым, не обращай на них внимания, - предупредил Харон.
Но я не могла не обращать на них внимания. Первым был мой отец Скамандроним.
- Сапфо, маленький вихрь, - сказал он, - что ты здесь делаешь? Только не говори, что ты мертва. Я этого не вынесу.
Я бросилась вперед, чтобы обнять отца, из боевых ран которого еще сочилась алая кровь, но он оттолкнул меня.
- Не обнимай мертвых, если хочешь жить, - предостерег он меня. - Аид воспримет это как знак того, что ты хочешь остаться. Я не искал смерти. Питтак отправил меня сражаться с афинянами в Троаду. Домой вернулись только он и его приближенные. Если бы я погиб, сражаясь за свободу Митилены, я бы так не скорбел, но я погиб из-за него и его гнусной ненасытной похоти. Иногда я думаю, что он и твоя мать запланировали эту осаду, чтобы избавиться от меня.
- Нет! Это невозможно!
- Все возможно. Мужей с начала времен отправляли на войну, чтобы избавиться от них. Чем я лучше других? Так было предначертано судьбой, а любовник моей жены только помог осуществиться предначертанному.
- Но она так тебя любила… Ты был ей верен?
- Я всегда был ей верен… до самой смерти, если не считать нескольких не имеющих никакого значения рабынь, наложниц и хорошеньких мальчиков. Любовь к твоей матери была главной страстью моей жизни. Я любил ее, как ты любишь отца твоего единственного ребенка.
Его слова пронзили меня, словно лезвие ножа. Алкей! Откуда он узнал? И ведь он с рабынями и мальчиками, не имеющими никакого значения, предавал мою мать точно так же, как Алкей предавал меня.
- Я наблюдал за тем, как складывается твоя жизнь, не в силах никак повлиять на нее. Я бы никогда не выдал тебя замуж за старого пьяницу, и не забрал бы твоего единственного ребенка, и не позволил бы твоим братьям, которые пошли на поводу у своей похоти, попасть в беду в Египте. Твоя мать всегда в первую очередь думала о себе и о том, как ей устроиться наилучшим образом. Но не вини ее. Женщины идут на странные сделки с властью, и Питтак послужил ей лучше, чем я. Старые законы чести мертвы. Сегодня миром правит золото. Твоя мать в такой же мере уловила перемену ветра, в какой я был ослеплен древними представлениями о славе. Но не забывай, что у тебя есть верные друзья. Один из них - Алкей. Другой - Эзоп. Праксиноя всегда будет тебя любить. Она может быть очень полезна тебе в будущем в качестве царицы амазонок. Цени своих друзей. Они приведут тебя домой. Не изменяй своей богине-хранительнице Афродите. Она хитроумна и переменчива, но доставит тебе непреходящую славу. Прощай, дочь. Я наблюдаю за тобой. Я не позволю тебе умереть, пока не придет твое время.
- Не уходи! - закричала я, но его образ стал быстро таять. - Останься! - воскликнула я, обнимая воздух там, где он только что стоял.
Но его уже не было. Я стала вглядываться в холодные черные воды в надежде увидеть какие-нибудь следы Эвригия, но ни его, ни моего отца нигде не было видно. Исчез Эзоп. Не было и Харона с его лодкой, полной душ.