Сложность этого действа была в том, что надо было не только создать переход, но и удержать проход открытым не пару мгновений, достаточных для перехода нескольких человек, а значительно дольше, чтобы хватило на отвязывание и проход Вика. Это чем-то напоминало процесс рождения: вроде выйти их одного, пройти коротким путем и войти в другой. Может получиться быстро, а может и растянуться изрядно. Собственный резерв я изрядно истратила для проходов по точкам Вика, а в родном мире такие штуки даются тяжело.
– Слушай, – задумчиво начал Иэль, внимательно смотря на меня, – может смотаешься минут на десять-пятнадцать куда-нибудь в очень высоко магичный мир, а то что-то меня ваши резервы не радуют.
– Дело говорит, – согласился Саул. – Давай здесь всех оставим немного нас подождать, а сами, втроем, в Сказку на тихую полянку…
– А Аэль? – спросила я. – Ему сегодня тоже пришлось потратиться.
– Мы сами восстановимся. После вас тут еще фон останется – нам точно хватит, – закрыл тему Иэль.
Мы забрали все шоколадки, прихватили с собой мясных бутербродов, сделанных заботливым Итримом и эльфами, пока мы скакали по порталам, и отправились отдыхать.
Сказка – это такой дивный мир, в котором всегда есть место любому чуду. В этом его прелесть, в этом же и подстава. Уютная лужайка на берегу прекрасного лесного озера, тихий летний день, щебет птиц и звон насекомых. Вот, казалось бы, на кой нам чудо, а? А оно приперлось.
Сначала мы услышали шум, потом различили стук копыт, какое-то громыхание и неразборчивую речь. Нам стало совсем любопытно и, расположившись удобнее, мы приготовились наблюдать шоу. Буквально через пару минут на поляну вползла заморенная кляча, лишившаяся уже всякой надежды на избавление от седока и мечтавшая, по тихим комментариям оборотня, о тихой и быстрой смерти. Верхом на кляче сидел немытый и ободранный детина. Наверное, он пытался изображать грозного воина, но очень не вышел лицом, которое выдавало в нем полное отсутствие интеллекта. Выкатившись на видное место эта скульптурная группа замерла и вытаращилась на нас, а мы на них. У нас вообще пикник с бутербродами и шоколадками.
– Ой, вы гой еси… -начал речетатив детина, но тут же заткнулся, потому как Саул недобро, но клыкасто улыбнулся, и спросил у нас:
– Это он нас сейчас обозвал? Или просто ущербный?
– Не гей, – пояснила я Саулу, – а гой. Вот если бы обозвал геями – ты мог бы обижаться, но только в том случае, если б ни разу в жизни и не при каких обстоятельствах не бывал и не хотел побывать с мальчиками, а гой – это вообще что-то мутное и до сих пор никто не выяснил: то ли это просто форма обращения, то ли это про высокий статус.
Детина хлопал глазами и застыл с неприлично открытым ртом. Выручила лошадь. Она как-то очень по-собачьи отряхнулась и скинула ездуна на землю. Видимо, удар пятой точкой просветлил голову этого придурка, или он думал той самой точкой же, но он ожил, вытянул руку и пальцем указал на Саула.
– Ты нежить!
– Сам ты нежить, – обиделся Саул. – А я честный вампир!
– Упырь, – возвопило это недоразумение, – кровопивец! Люди, глядите, упырь! Бей его!
– Уважаемый, – подал голос Ервер, – а ты сейчас перед кем так стараешься?
– Ась? – вытаращился на говорящего кота этот болван.
– Ты кому сейчас орал? – решила я спасти ситуацию. – Кого звал? Кому глядеть предлагал?
– А-а-а, – он оглянулся назад, но там никого не было, лишь пара белок с любопытством наблюдала за ним с веток ближайших деревьев, – так это клич такой, богатырский! – нашелся он.
Тут от озера раздался глубокий бархатистый голос:
– Любуйтесь, господа маги: Иван-дурак в худшей ипостаси.
Мы обернулись и поздоровались с водяным, облокотившимся на крупный камень, торчавший из воды где-то в паре метров от берега.
– Мучение с ним одно: тупой, горластый и абсолютно бесполезный.
– А утопить? – спросил Ервер, глядевший всегда в корень проблемы.
– Ни в коем случае, – заволновался водяной. – Я после него водоем годами отчищать буду! Вот ежли хотите его топить – тащите в Гнилое болото. Судя по запаху – оттуда он к нам и явился.
– Не-а, – ввернул в разговор этот придурок. – Я из Высоких Ржищ.
– Там высоко ржут? – уточнил Саул.
– Не знаю, – парень громко поскреб давно немытые патлы, – но там моя деревня. И топить меня не надо. Я на подвиги поехал и наконец нашел: упырь, оборотень, нечисть водяная! И девицу захватили – наверняка царевна украдетая! Вот я вас всех сейчас убью, царевну освобожу и женюсь на ней. И будем мы жить долго и счастливо.
К концу этого феерического монолога Ервер уже выл от смеха, а Саул скрутился в комочек и пищал на одной ноте. Ржали они так. Даже от озера были слышны подозрительные звуки, в которых легко можно было распознать сдерживаемый смех.
– Кто царевна? – решила уточнить легенду я.
– Та ты и есть, – убежденно ответил он мне.
– Откуда украли?
– Так ты все забыла?! Вон оно как… Ироды, издевались над девицей?! Обрядили еще в срамное мужическое! Или она уже не девица?
Тут я поняла, что, кажется, осталась одна в поле боя. Вампиру было плохо, оборотень вел себя вообще неприлично, а водяной прослеживался только дорожкой пузырей над водой – ушел ржать на дно.
– Слышь, болезный, брал бы ты своего одра и ехал бы отсюда, пока мы тут добры, а ты здоров, – посоветовала я этому недоразумению.
– Какого бобра брать? – уставились на меня абсолютно голубые и совсем тупые глаза.
– Клячу свою седлай и уходи отсюда быстро, пока я еще добрая, – ведь дело же советовала человеку, правда!
– Значит уже не девица… – грустно протянул придурок.
Нет, я вот интересуюсь: и где логика, а? Я ему говорю, чтоб валил, а он мою давно потерянную девственность оплакивает. А эти, которые вроде как мужики, а еще и высшие маги, совсем в неадекват впали и только ржать способны.
– Вот в чем логика? Где связь, я тебя спрашиваю?!
– Ну, как же, – начал медленно рассуждать недогерой. – Вот была бы ты девицей и в полной памяти, то сейчас, когда я напугал злодеев, кинулась бы мне на шею, облобызала меня и клялась бы в вечной любви. А коли уже надругалась над твоим белым телом нечисть, то ты память всякую потеряла и теперь нет тебе дороги назад. Есть, правда, одно средство. Говорят, что поцелуй доброго молодца способен творить чудеса и даже избавляет от злого колдовства.
И после этих слов он вытаращился на меня, словно решая: стоит или не стоит меня целовать и будет ли результат. А Ервер свалился в озеро и сейчас, отфыркиваясь, пытался выползти на берег. Не особо успешно, но направление он, кажется, видел. Саул грыз березку не хуже все тех же бобров, прогресс был уже заметен.
Я поняла, что перспектива быть обцелованной этим пугалом чревата потерей съеденных шоколадок, не говоря уже о том, что я рисковала задохнуться еще до его подхода.
– Что, и девственность восстанавливается? – провыл Саул.
– Любое злое колдовство убирает поцелуй добра молодца или красной девицы, – убежденно ответил ему придурок.
– Я тебе последний раз предлагаю тихо исчезнуть отсюда. И я постараюсь сделать вид, что тебя тут и не было. Даже проветрится скоро… – разозлилась я.
– Придется целовать, – задумчиво протянул детина. – Хотя костлявая и чернявая, да и приличиям не обучена. Да и не девка уже… А вдруг уже понесла?! И что я буду делать, если она мне в подоле упыреныша принесет? Может не расколдовывать и поискать другую.
Я офигевала от его мыслительного процесса. Коллеги бились в судорогах. Саул подвывал что-то про упыреныша, Ервер кивал и пытался выйти из воды. Где-то на другом берегу заливисто ржал водяной.
– А вот если я его сейчас резко умнее сделаю, – пригрозила я особо смешливым.
– Не-е-е, – с трудом смог выговорить Ервер, – весь резерв положишь, а он только узнает о существовании алфавита.
– Тогда прямо сейчас открою портал и пойду обратно, а вы тут сами будете искать извилины в его голове.
– Не надо мою голову трогать! И искать в ней ничего не надо, – тут же возмутился болван.
– Во-о-от, – стонал Саул, – не ищи того, чего нет…
– Послушайте, уважаемый, – заорала я водяному и тот достаточно быстро оказался уже у нашего берега, правда рожа была не бледной с синеватым отливом, а изрядно порозовевшей – видать и у него истерика. – Как вы с этим бедствием справляетесь?
– А никак, – признал водяной. – Обходим стороной и надеемся, что сам шею свернет. Вон, леший, закружил его и что? Теперь ходит кругами, а все одно: пристает ко всем и не замечает, что кружит.
– Эй, чудик, тебя головой, случайно, не роняли? – задала я риторический вопрос
– Не знаю, но граблями по лбу получал каженный день, – ответил он. – Токмо я все так и не пойму: тебя надо расколдовывать или так оставить?
– Слышь, водяной, – ко мне в голову пришла удачная мысль. – Если я это чудо отсюда отважу и больше никогда он сюда не придет, то что мне за это будет?
– А чего хочешь?
– А чего есть? – тут же приступила к торговле я.
– Злато, серебро, сарафаны… – начал перечислять водяной.
– Ой, сарафанами бери, – вклинился Саул. – Будешь в своем университете щеголять – равнодушных не будет!
– Иди к черту, – отмахнулась от него я.
– Ой, мне тут только высших вампиров не хватает, – тут же раздался голосок из кустов. – Благодарствую, но не надо мне такого счастья.
Саул взвыл еще громче и резвее принялся точить березку. Ервер, кажется, опять хлебнул воды.
– Это кто же там пищит? – удивился детина.
– Сходи, проверь, – злобно посоветовала я.
– Ой, не надо, – тут же заверещало в кустах. – Готов участвовать в откупе!