- В тот день ничто не предвещало резкого изменения погоды. Прогноз был самый благоприятный. А на закате внезапно начался шестибалльный шторм, впрочем, не нанесший нам вреда. Тяжелое судно хорошо держалось на волне. Но все же нас снесло в территориальные воды Перу. Шторм так же внезапно стих, как будто его выключили, но на воду спустился густой туман… И вдруг на судне остановилась силовая установка. Нам грозили большие неприятности - ведь на всем побережье Южной Америки имелись военно - морские базы США, а вся примыкающая акватория была для них все равно, что пролив Ист - Ривер…
Я и мой друг Сергей Ивашов, исполняющий на судне обязанности медика и представителя КГБ одновременно, вышли на мостик, чтобы оценить обстановку.
Вокруг судна вдруг стал резко редеть туман, а в машинном отделении по - прежнему стояла тишина.
Я и Сергей внезапно испытали тревогу, казалось, все вокруг насыщено непонятной энергией.
Туман вокруг судна продолжал редеть и среди его рваных клочьев мы увидели большой обломок кормовой части роскошной яхты… И… среди давящей тишины мы услышали плач ребенка. Что еще было очень странно - место разлома яхты как будто кто - то специально поддерживал над водой, чтобы ребенка не смыло.
Я дал команду спустить шлюпку и через несколько минут принял у матроса младенца, завернутого в легкое одеяльце.
Было достаточно одного беглого взгляда на монограмму, вышитую на шапочке, чтобы понять, чья рука это сделала. А сам младенец был копией моей незабвенной Верочки… Это была ты, Мариночка…
Как только я взял тебя на руки, в ту же секунду заработал двигатель судна.
Как потом утверждали механики - они в тот момент не прикасались к машине, а совещались - что еще предпринять для ремонта двигателя. Как будто чья - то неведомая сила сначала остановила машину, а потом вновь запустила ее…
Сергей осмотрел тебя, определил возраст - не более полугода. В одеяльце мы нашли носовой платок с вышитыми английскими буквами "Л. Д "и по диагонали "В. Д. "- по - русски. На твоей одежде, Мариночка, были инициалы "М. Д "и мы с Сергеем стали перебирать иностранные женские имена на букву "М". В ответ ты недовольно морщилась и возилась. С отчаяния я назвал имя Марина и ты сразу довольно заулыбалась. Сергей отошел в сторону и тоже произнес имя Марина. Ты сразу повернула голову в его сторону. По твоей адекватной реакции на нашу русскую речь, мы убедились, что ты понимаешь русский язык…
На борту был запас сухого молока, мы покормили им тебя с ложечки и ты, довольная, заснула…
Сергей хоть и был КГБэшником, но не знал историю моей любви. И я не стал рссказывать ему о том, на кого ты похожа как две капли воды…
Ивашов ушел к себе, ты спала на моей койке. Я сел рядом с тобой, смотрел на тебя и наконец осознал, что моей Верочки больше нет. Я заплакал, сдерживая рыдания. Я плакал, а в голове рождался план, как попытаться оставить тебя в моей семье…
Судно тем временем благополучно вышло в нейтральные воды и взяло нужный курс. Когда я был занят, тобой занимался Сергей. Ты оказалась приученной к горшку и у нас не было проблем со стиркой твоих вещей, которых Сережа нашил тебе из простыней.
Я рассказал другу о своем желании удочерить тебя. Он меня поддержал, обещал содействие перед КГБ, взял с экипажа подписку о неразглашении, предложил свою часть плана по оставлению тебя в моей семье.
Прошел месяц. Ты ползала, стояла на ножках, даже пыталась делать первые шаги, держась за что - нибудь. А когда ты назвала меня папой, я растрогался почти до слез. Сергей утверждал, что по развитию ты намного опережаешь своих сверстников. Я же, хоть и был многодетным отцом, но из - за постоянных многомесячных походов не успевал отслеживать, кто когда пошел и начал говорить…
Занимаясь тобой, я одновременно писал о плавании подробный отчет в КГБ, а накануне прибытия в порт приписки - Кронштадт я убрал постиранные и отглаженные вещи с монограммами, вышитыми Верочкой, в сейф - к носовому платку и единственной нашей совместной фотографии…
Первым на борт поднялся представитель госбезопасности, принял наши отчеты и закрылся в командирской рубке. Изучив отчеты, он вызвал Сергея. Как и обещал, друг доложил высшему чину КГБ о моем желании, удочерить тебя, изложил ему наш план…
Затем КГБэшник вызвал меня, посоветовал отдать спасенного младенца в детский дом, но я заявил, что привязался к тебе за время похода и по - прежнему хочу удочерить тебя.
Безопасник усмехнулся:
- План вы придумали оригинальный, но я ничего не решаю…
Сжав зубы, я повторил:
- Я прошу вас только об одном - доложите мою просьбу высшему руководству, чтобы я смог сойти на берег с ребенком на руках…
КГБэшник выставил меня за дверь, я прошел в свою каюту, ты спокойно спала, разметавшись по койке.
Не буду рассказывать, что я чувствовал в тот момент. Но я хотел только одного - чтобы ты была рядом со мной, Ангел…
Скорей всего снова вмешались некие высшие силы, но мне позволили оставить тебя в своей семье, сообщили, что оформят на тебя документы в соответствии с придуманной мной легендой, но экипажу я должен объявить, что найденный младенец будет сдан в детский дом…
Я был счастлив…
Поскольку я выполнял спецзадания, Анне никогда не сообщали о конце моего очередного похода. Наше судно на берегу никогда никто не встречал… Я привез тебя домой, объявил Андреевне, что ты моя внебрачня дочь и, что твоя мать - моя любимая женщина - погибла… Самым неприятным для бывшей было то, что она не могла пожаловаться на меня в КГБ и партком, так как они узаконили мои "похождения", разрешив мне оставить тебя в семье…
С того самого дня нейтралитет между мной и Анной был нарушен раз и навсегда…
Судно поставили в док на текущий ремонт, я взял два месяца отпуска, чтобы заниматься тобой, Мариночка. Удивительно, но мне снова пошли навстречу. Вот тогда я и понял, что такое осознанное отцовство. Каждая минута, проведенная рядом с тобой, доставляла мне удовольствие и… счастье… Как всегда, рядом со мной был Костик. Он полюбил тебя сразу, целовал, пытался кормить тебя, играть с тобой… Я и Костику дарил свою любовь… Анна же тебя возненавидела, настроила против тебя Володьку и девок…
За те два месяца, что я был рядом с тобой, Ангел, ты начала говорить, ходить и даже бегать. Играла ты только с Костиком, но чаще брала книги и рассматривала картинки. Иногда у меня складывалось впечатление, что ты уже умеешь читать…
Отпуск закончился. Мне нужно было выходить на работу и я просто пригрозил Андреевне, что если с тобой что - то случится, то я посажу ее в тюрьму, а Володьку и девок отдам в детдом.
Пока шла подготовка к очередному походу, Сергей предложил отдать тебя в ясли. Я согласился - пусть за тобой там будут ухаживать чужие люди, но тебя не будут морить голодом и твоя жизнь будет под контролем…
- Мне там было очень одиноко и все время хотелось плакать…
- Я чувствовал это, но у меня не было другого выбора - я очень боялся за твою жизнь, но и отдавать тебя в детский дом тоже не хотел…
Начиная со школы, я пытался дать тебе аристократическое образование - языки, музыка, а способность к рисованию была у тебя в крови - и учить не нужно было… И всегда и везде рядом с тобой был Костик - мужчина и рыцарь с большой буквы…
Ты росла Принцессой, резко отличалась от других девушек и с каждым днем все больше и больше я узнавал в тебе Верочку - те же жесты, тот же поворот головы, те же печаль и радость…
После окончания института ты стала такой красавицей, что Анну и девок это бесило до крайней степени. Костя поговорил со мной о том, что намерен снимать квартиру для вас двоих. Я разрешил, ведь Костя стал служить по контракту, а ты начала работать сразу в двух гимназиях.
После того, как вы уехали на съемную квартиру, Андреевна не стала ко мне добрее.
Между тем вы накопили денег на первый взнос, взяли кредит и купили квартиру. Еще мечтали купить домик в деревне, ведь Андреевна не разрешала бывать тебе здесь без меня…
Глядя на ваши теплые отношения окружающие принимали тебя и Костю за возлюбленных. Я решил открыть Косте правду твоего появления в нашей семье, но не успел…
Вскоре после гибели Кости я ушел в отставку, стал преподавать в нахимовском училище. До этого времени дорогие для меня вещи, - Денисов взглядом указал на фотографии, - хранились в сейфе на судне. Вместо того, чтобы после отставки отвезти их сразу в банк, я привез их домой и хранил их в своем кабинете в письменном столе… Когда Андреевны не было дома, я доставал артефакты, смотрел на них, уходил в воспонинания и убирал снова…
Летом прошлого года мы с Андреевной в очередной раз крепко повздорили из - за того, что я отдал ей не все деньги, так как часть их оставил для тебя, Мариночка…
Возможно это было неоправданной жестокостью с моей стороны, но с первого дня твоего появления в семье я не скрывал, что продолжаю любить Верочку, что ты для меня дороже всего на свете. Но с первых месяцев моей жизни с Анной я понял, что она корыстный и бездушный человек. Она следила за своим телом, но нам не о чем было поговорить, у нас не было общих интересов, а взгляды на жизнь были круто противоположными. "Приземленность "и ограниченность Анны удручала. Над моим увлечением философией она откровенно издевалась. А уж как скандалила из - за каждой появлявшейся в доме книги и все время упрекала меня деньгами, потраченными на тебя…
После этой "разборки "я решил отвезти памятные вещи в банк - от греха подальше, но не нашел их в ящике стола…
Анна открыла дверь в кабинет, нехорошо усмехнувшись, спросила, что я ищу.