Супругам Петерсен было немного за тридцать, и эта пара не перестала радоваться жизни, как с гордостью сообщила Терезе Мими. Исследуя спальню, девочки обнаружили обширную коллекцию "Пентхауса" и журнальчики меньшего формата с названием "Вариации", где печатались коротенькие эротические истории и безумные письма издателю. Два ящика в гардеробной миссис Петерсен были заполнены очень сексуальным, соблазнительным нижним бельем. Мими и Тереза отбирали себе крошечные кружевные трусики, подвязки и тонкие чулки, вызывающие бюстгальтеры, прозрачные шифоновые ночные рубашки и быстренько утаскивали добычу в комнату Мими. Там они бросались примерять все подряд. Для полного триумфа надевались старые выходные туфли на высоких каблуках, тоже позаимствованные у миссис Петерсен.
Но, разумеется, даже Мими пришлось признать, что в двенадцать лет они были еще слишком малы и неразвиты, чтобы выглядеть должным образом в сексуальном нижнем белье. Но если подвести глаза, поднять крохотные грудки вверх и отклячить зад, то можно было представить, как ты будешь выглядеть через пару лет.
Что же касается "Пентхауса" и "Вариаций", то девочки обнаружили, что некоторые сюжеты завораживают, от них начинает сильнее биться сердце. Тереза все время думала о тех запретных, в высшей степени возбуждающих вещах, которыми мужчина и женщина могут заниматься вместе, за исключением тех минут, когда ей приходило в голову, что за это она непременно попадет в ад после смерти.
Удивительно, размышляла Тереза, с каким хладнокровием ей удается лгать священнику на исповеди. Она рассказывала лишь о незначительных грешках, стараясь не дышать спертым воздухом крошечной, обитой красным плюшем будки-исповедальни в старой церкви. Но сама-то Тереза знала правду. Вне всяких сомнений, она предавалась греху вожделения, обжорства и неумеренного питья и согрешила против чистоты. Когда они с Мими надевали белье и любовались собой в зеркале, она совершала грех гордыни… Их поведение никак не укладывалось в рамки того, что монахини называли "нормальной гордостью за аккуратный внешний вид".
Неделю за неделей Тереза не признавалась в этих грехах, совершая тем самым еще один - она не исповедовалась, поэтому ее прегрешения не прощались, а всей тяжестью лежали на ее плечах. Терезе было тяжело, но все же признаться в грехах оказалось еще тяжелее. Если бы она попыталась рассказать священнику обо всем, ей бы пришлось выстоять на коленях в церкви много часов, замаливая грехи, прежде чем она получила бы отпущение. А так как мать всегда отвозила ее в церковь и обратно домой, то такое наказание не смогло бы пройти незамеченным.
Тереза больше не сомневалась, что ее ожидает ад. Вспоминая о том, с какой радостью и чистым сердцем она, восьмилетняя, шла в красивом длинном белом вышитом платье к своему первому причастию, Тереза заливалась слезами. Тогда она была уверена, что ее ожидает рай.
Реальная возможность в будущем отправиться в ад представилась Терезе в тот самый день, когда она познакомилась с Мими. До этого она признавалась священнику во всем: ну, завидовала кому-то, сердилась или бездельничала. Тереза выходила из исповедальни с чистой душой.
Но как же быть теперь? Она часами разглядывает голых мужчин и женщин на страницах журналов, читает занятные истории о том, как люди занимаются сексом всеми возможными способами. Да еще и умалчивала о своих грехах на исповеди.
Прошел год, Терезу ожидала конфирмация.
- Что же я буду делать? - жаловалась она Мими. - Я должна исповедаться во всем до конфирмации, и если даже я признаюсь - ну, ты знаешь, в чем, - моя мать обязательно узнает, что я сделала что-то плохое.
- А что, если тебе пойти в другую церковь, одной, без мамы и там исповедаться перед конфирмацией? - Мими пришла в голову блестящая идея. - Я пойду с тобой, мы возьмем такси, и никто ни о чем не узнает. По-моему, отличный план! Потом ты перестанешь грешить. Ну, если только так, по мелочи. Может, выругаешься когда. И отправишься на исповедь перед конфирмацией. Как тебе это? Разве я не умница? Я думаю, что у меня хватит мозгов, чтобы дать дельный совет такой плохой девчонке-католичке, как ты, - она дружески ущипнула Терезу.
- Но я все же должна верить, что больше не согрешу, искренне верить. Господи, ну почему я родилась не у твоих родителей?
- Действительно жаль, мы тогда и в самом деле были бы сестрами. Ого, мы заболтались, пора чистить зубы, а то мама через полчаса вернется.
Тереза воспользовалась планом Мими, поэтому в день конфирмации под взглядами всего семейства Райли она спокойно прошла по центральному проходу церкви - высокая, изящная, исполненная достоинства девочка. Ее длинные черные волосы безжалостно заплели в косы, открыв суровый, неулыбчивый, но удивительно красивый профиль под простой тонкой вуалью. Ее черты дышали благоговением, а зеленые глаза под высокими выразительными бровями смотрели ясно и открыто. Тереза шла медленно, плавно, в простом, ничем не украшенном платье, которое она выбрала сама, к огромному разочарованию матери. Перед конфирмацией Тереза наотрез отказалась участвовать в негласном соревновании на самое вычурное платье.
- Уж не собирается ли она в монастырь? - спросила одна из сестер Агнес, рассматривая племянницу. Терезу окружали девочки в пышных нарядах, улыбающиеся и исполненные простодушного восторга. Она выглядела намного старше их, и губы ее ни разу не дрогнули в улыбке.
- Никогда, - рассмеялась Агнес. - А платье - это всего лишь дело вкуса. Последнее время Тереза на свои деньги покупала журнал "Вог". При чем тут монастырь?
- "Вог"?! Господь всемогущий! Но это же для богатых, светских женщин. Для нее это не по возрасту и слишком модно. Чем ей не понравился журнал "Семнадцать"?
- Представь, она утверждает, что там одни глупости. Ах, Милли, мне кажется, что девочка растет слишком быстро.
- Дети всегда быстро растут. Уж поверь мне, Агнес, ведь у меня их шестеро.
2
Мими и Терезе исполнилось по четырнадцать лет. Подруги держались особняком и никому не доверяли своих секретов.
В течение всего прошедшего года они без устали работали над своей внешностью. Обе девочки обзавелись множеством длинноволосых париков, уложенных в прическу. Они обе были ярыми сторонницами туши для ресниц и теней для век от черных до бирюзовых. Им принадлежала дюжина тюбиков с губной помадой - от темно-красной до серебристой бледно-розовой, - а также кисточки и карандаши для губ. Они до тех пор учились ходить в модной обуви, которую купили и спрятали в глубине платяного шкафа Мими, пока не почувствовали себя на каблуках совершенно свободно. Они не забыли о чулках в сеточку и колготках всех цветов радуги. Навыки в шитье пригодились для того, чтобы сшить темные микро-мини-юбки, которые следовало надевать с джемпером в обтяжку. Груди их выросли настолько, что они вполне могли носить бюстгальтеры миссис Петерсен. Но девочки приобрели для себя модели подешевле, на что ушла часть карманных денег Мими.
- Мы выглядим в точности как шлюхи, - объявила Тереза как-то субботним вечером в сентябре. Ей как раз разрешили остаться у Мими на ночь. В ее голосе прозвучали нотки восторга. Она явно восхищалась собой. Девочки пребывали в "боевой раскраске" и соответствующих нарядах, потому что были в доме одни. Старшие Петерсены отправились на ужин в загородном клубе.
- Ты не права. Мы просто божественны. Ты выглядишь, как Джин Шримптон и Вивьен Ли в пору расцвета, но ты красивее и шикарнее их, - уверенно сказала Мими. - Я бы могла сойти за Верушку, если бы она не была такой огромной.
- А на самом деле мне все еще запрещают ходить на свидания. Ведь мне еще не исполнилось шестнадцати, как говорит мой отец. Да никто меня и не приглашает, - мрачно буркнула Тереза и бросилась ничком на кровать Мими.
- У меня есть идея, - вдохновенно пропела Мими.
- Нет уж, избавь меня, - вздохнула Тереза.
- Нет, ты все-таки послушай! Мы отправимся на вечеринку к Марку О'Малли! Не понимаешь? Вечеринка сегодня вечером, мы одеты, и мои родители ничего не узнают, если мы вернемся вовремя. Ой, Тереза, не будь такой занудой!
- Никакая я не зануда.
- Да брось! Мы всего лишь отправимся на вечеринку. Это ведь не один из смертных грехов, о которых ты все время вспоминаешь!
- Позволь тебя поправить. Мы собираемся тайком пробраться на чужую вечеринку, а это совсем не одно и то же, что "пойти на вечеринку".
- Ну и что с нами может случиться плохого? - настаивала Мими. - Нас попросят уйти? Не думаю, моя дорогая. Я ни минуты не сомневаюсь: стоит только Марку О'Малли нас увидеть, он будет просто счастлив, что мы почтили его дом своим присутствием. Он бы и сам нас пригласил, если бы знал о нашем существовании.
- Может быть, - Тереза пожала плечами. - Возможно, капитан футбольной команды школы "Гринвич" будет настолько сражен нашей красотой и очарованием, что станет умолять двух девчонок из монастырской школы не уходить с его вечеринки. Такая вероятность существует. Но почему-то его взгляд ни разу не задержался на нас, хотя мы не пропускаем ни одной игры. Так что забудь об этом и прекрати мне надоедать.
- Тереза, слушай меня внимательно. Я иду на эту вечеринку, и ты отправишься вместе со мной. Это так же очевидно, как и большой красный прыщ на кончике твоего носа. Мы проберемся в дом к Марку О'Малли. Ты давно уже влюблена в него, и мне надоело неделю за неделей выслушивать твои излияния. Ты тут изо всех сил изображаешь, как трудно тебя уговорить, а на самом деле я делаю тебе огромное одолжение. Неужели ты, лицемерка, думала, что я плохо тебя знаю? - воскликнула Мими. - Нужно только сменить эти чулки в сеточку на колготки. Чулки слишком старомодны на вкус старшеклассников. А потом нам останется только правильно себя вести. Мы же сколько лет тренировались, дурочка!