Когда Себастьян позвонил вчера в три часа, а папа сказал ему, что меня нет дома, для семьи Брэдшоу наступил черный день. Я кричала и угрожала, что выдеру волосы с корнем, но на папу это никак не подействовало. Он вынул все телефонные шнуры из розеток, а сам заперся в ванной. Тогда мы с сестрами решили украсть машину, но оказалось, что папа предусмотрительно спрятал ключи. Мы пытались вломиться в ванную, но когда нам показалось, что мы слышим, как он плачет, пошли в спальню и легли втроем на одну кровать, как испуганные сироты. В конце концов, когда отец пришел к нам в комнату, Мисси сдалась и сообщила, что сожалеет обо всем, после чего разрыдалась. Папа сказал: "Это не твоя вина. Просто я слишком люблю своих девочек". Мы согласились попробовать стать лучше в будущем. Но на самом деле я могла думать только о Себастьяне и о том, как с ним связаться. От того, что до него можно добраться за считанные минуты, но я не могу его увидеть, у меня появилось чувство, словно я проглотила крысу, которая теперь грызет мои внутренности. Устав от бесплодных усилий, я ушла наверх, достала коробку со своими старыми рассказами и постаралась забыться в мечтах о лучшем будущем, в котором я нахожусь в Нью-Йорке, пишу книги и у меня совершенно другая жизнь. Я думала о своем будущем, как о бриллианте, сокрытом где-то в глубине моего существа. Драгоценность нельзя просто так достать, даже будучи заключенной Балькатраса на всю оставшуюся жизнь. Пока я предавалась грустным размышлениям, в комнату незаметно вошел папа.
- Я не хотел так жестоко поступать с тобой, - сказал он.
Пожалуй, если я буду разумной и спокойной, подумала я, у меня есть шансы на освобождение.
- Да, я понимаю, папа.
- Я просто стараюсь быть справедливым. Если я выпущу тебя и Мисси, мне придется выпустить и Доррит. А что, если она снова задумает побег?
- Да уж, пап, - ответила я, чтобы успокоить его.
- Это не навсегда. Неделя, другая, и все. Придется подождать, пока я придумаю, как поступить правильно.
- Я понимаю.
- Понимаешь, Кэрри, все дело в системе. И в нашем доме ее как раз не хватает. Если бы можно было придать поступкам людей большую систематичность… Если бы можно было вернуть людей к равенству, которое у них есть на молекулярном уровне… В конце концов, мы все состоим из молекул, электронов и тому подобного. А микромир управляется набором строгих правил. В общем, - заключил папа, вставая с таким видом, будто правильное решение все-таки пришло ему в голову, - я знал, что могу рассчитывать на тебя. И я тебе благодарен. Да-да.
Папа неловко обнял меня и сказал то, что он обычно говорит в подобных ситуациях:
- Помни, я не просто тебя люблю. Ты мне еще и нравишься.
- Ты мне тоже нравишься, - ответила я, составляя в уме комбинацию. - Пап, могу я позвонить кое-кому? - быстро добавила я. Мне нужно поговорить с Мышью. Я собиралась с ней встретиться.
Думаю, папе и вправду было не по себе, потому что он позволил мне это сделать.
Сегодня утром страсти улеглись, и отец разрешил телефонные разговоры, хотя и настаивал по-прежнему, что на все звонки будет отвечать сам. Мышь позвонила и поговорила с ним, а я подслушивала, стоя у другого аппарата.
Я знаю, Кэрри нельзя выходить из дома, но мы купили билеты несколько месяцев назад. Они на спектакль в хартфордском театре, и их нельзя сдать. Кроме того, посещение спектакля было рекомендовано нам на занятиях по английской литературе. Идти, конечно, не обязательно, но это может выгодно отразиться на оценках.
И вот она - свобода. Мы, покуривая, едем в "Гремлине", звук выкручен на полную, мы во всю глотку подпеваем песне группы "Би-52", которая играет по радио. От наглости совершенного бегства у меня стоит гул в ушах. Да, я готова зажечь сегодня как следует. Сегодня я неукротима.
Хотя кто знает. На полпути к тайному месту я начинаю волноваться. Вдруг Себастьян опоздает? Или вообще не появится? Хотя почему я думаю о том, что события могут развиваться по такому плохому сценарию? Кто знает, вдруг верна старая примета, согласно которой, если думаешь о плохом, все будет плохо? Может быть, мои опасения - тайный знак?
Но желтый "Корвет" на месте, он стоит в грязном проезде, ведущем к клубу. Я рывком открываю входную дверь. Он сидит у барной стойки, и я на ходу замечаю, что Лали тоже здесь.
- Эй! - кричу я.
Лали замечает меня первая. На лице ее странная вялость, все мимические мышцы словцо расслабились. Выражение разочарованное. Что-то с ней не так. Он поворачивается, и Лали ему что-то шепчет. Себастьян с ног до головы покрыт загаром и производит впечатление беспечного пляжного мальчика. Видимо, часть его существа все еще находится там, на отдыхе, и он не в состоянии пока полностью скинуть маску крутого парня, которую носил там.
Он кивает мне и натянуто улыбается. Не такой реакции я ждала от человека, которого люблю больше жизни, да еще и после двух недель разлуки. Но может быть, с ним как с собакой, которую оставил хозяин. Требуется время, чтобы он снова ко мне привык.
- Привет! - восклицаю я. Голос мой звучит слишком громко и слишком полон энтузиазма. Я заключаю его в объятия и начинаю прыгать вверх-вниз.
- Ух ты, - отзывается он и целует меня в щеку. - У тебя все нормально?
- Конечно.
- А как Доррит? - спрашивает Лали.
- А, ты про это, - отмахиваюсь я. - Это ерунда. С ней все в порядке. Я так счастлива, что я здесь.
Я пододвигаю к стойке табурет для себя, сажусь рядом с Себастьяном и заказываю пиво.
- А где Мышь? - спрашивает он.
Мышь? А как же я?
- Она в туалете. Так когда ты вернулся? - спрашиваю я нетерпеливо, хотя мне это известно, ведь он мне звонил.
- Вчера после обеда, - отвечает Себастьян, почесывая руку.
- Извини, не смогла с тобой поговорить. Но Мышь же тебе перезвонила, верно? Так что ты в курсе, что случилось с Доррит?
Лали и Себастьян обмениваются взглядами.
- Понимаешь, - говорит он. - Когда твой отец не подозвал тебя к телефону, я позвонил Лали. Она и рассказала мне, что случилось с Доррит в пятницу вечером.
- Мы с Себастьяном пошли в "Эмеральд", - продолжает за него Лали.
- Я понял, что с тобой что-то не так, - быстро добавляет Себастьян, постукивая меня по носу пальцем. - В общем, не хотелось проводить еще один вечер с родителями.
Я чувствую себя так, словно проглотила камень и он разрывает мои внутренности.
- Как прошли каникулы?
- Скучно, - отвечает он.
Через плечо Себастьяна я ловлю взгляд Лали. У нее нездоровый вид. Что-то случилось прошлой ночью? Неужели Лали и Себастьян… Нет, она же моя лучшая подруга, а он мой парень. Они и должны дружить. Не будь такой ревнивой, укоряю я себя. А то будешь выглядеть слабой.
- Привет всем, - говорит Мышь, подходя к бару. Себастьян обхватывает ее, как медведь.
- Мышь! - восклицает он.
- Эй, - отвечает Мышь, похлопывая Себастьяна по спине. Она, как и я, смущена его несдержанным поведением. Себастьян никогда себя так дружественно не вел с ней раньше. Я глотаю свое пиво. Интересно, это я сошла с ума или действительно происходит что-то странное?
- Мне нужно в туалет, - говорю я, соскакиваю с табурета и обращаюсь к Лали: - Пойдешь со мной?
Она в нерешительности смотрит на Себастьяна, затем ставит бокал с пивом на стойку:
- Пойдем.
- Мне кажется или Себастьян ведет себя странно? - спрашиваю я Лали из кабинки.
- Я ничего не заметила.
- Да? Не может быть. Он правда странно себя ведет.
Когда я выхожу из кабинки, Лали стоит возле раковины, смотрит на свое отражение в выцветшем зеркале и взбивает волосы. На меня она упорно смотреть не хочет.
- Возможно, это от того, что он был в отъезде.
- Думаешь, что-то случилось, пока он уезжал? Может, он другую девушку встретил?
- Может быть.
Это неверный ответ. Правильно было бы сказать: нет, ни в коем случае. Он с ума по тебе сходит. Или что-то в этом роде.
- Значит, вы ходили в "Эмеральд" вчера вечером?
- Ага.
- Он что-нибудь говорил по поводу другой девушки?
- Нет.
Лали очень сильно занята прядью волос на шее.
- Долго сидели?
- Не знаю. Выпили немного. Ему нужно было выбраться из дома. Мне тоже. В общем…
- Ну, понятно, - киваю я.
Меня тянет выведать все подробности. Какие песни они слушали, что пили, танцевали или нет. Я хочу устроить ей допрос, забраться внутрь ее черепной коробки и узнать, что же произошло вчера. Но не могу. Я не хочу слышать то, с чем мне не справиться. Когда мы возвращаемся, Мышь поглощена беседой с Себастьяном.
- О чем вы говорите? - спрашиваю я.
- О тебе, - отвечает Себастьян, поворачиваясь ко мне. На лице его застыло серьезное выражение, что не характерно для Себастьяна.
- О чем именно? - спрашиваю я с легким смешком.
- О том, как нелегко тебе приходится.
О, только не об этом.
- Да ничего особенного, - говорю я пренебрежительно, допиваю пиво и заказываю еще одну кружку. Потом заказываю стопку водки.
- Давайте все выпьем, - предлагает Себастьян.
При мысли об алкоголе настроение у всех улучшается. Мы подымаем стопки и чокаемся - за новый год, за предстоящее лето и за наше будущее. Обняв меня за плечи, Себастьян курит сигарету. Мышь беседует с Лали. Я прижимаюсь к Себастьяну и затягиваюсь его сигаретой.
- Что-то не так?
- Что ты имеешь в виду? - говорит он, затягиваясь. Он отворачивается от меня, и в его тоне появляется агрессивная нотка.
- Не знаю. Ты себя забавно ведешь.
- Правда? Я бы сказал, что это ты себя ведешь странно.
- Я?