Сколько месяцев прошло, с тех пор, когда он прикасался к ней так? Бережно, нежно, согревая дыханием губы, не сводя глаз. Словно она была центром вселенной. Когда подгибались колени от волнения. Когда каждый раз хотелось плакать. Разреветься как маленькой. Безотчетно, позорно. Центр. Вселенная. Пугалась когда-нибудь позволить себе так думать. "Я главная!" - как вызов всем страхам.
- Не надо, - Аля отвернула лицо. Остановила поцелуй в последнее мгновение, а у самой внутри будто все инеем покрылось. Заледенела вмиг. Заморозила себя.
- Пожалуйста, - шепотом, глухо попросил Витя.
- Прости, - девушка попыталась шагнуть в сторону.
Одно движение. Одно слово. Хватило. Глаза напротив стали затухать. Вначале дрогнули ресницы, будто от ослепляющей вспышки. Потом блестящее серебряное зеркало зрачков стало медленно превращаться в серое матовое стекло. Аля в нем больше не видела себя. Сплошной туман.
- Ясно. – Строганов склонил голову. Шрам на груди ни с того ни с сего загорелся огнем, и лишь усилием воли удалось удержать плечи ровно, не сутулясь.
- Витя, я завтра уеду. Будет только хуже, если…
Договаривать было некому. Виктор резко развернулся и, спрыгнув с палубы, быстрым шагом направился к машине. Вскоре снежная завеса скрыла его фигуру из вида.
- Витя… - Аля сжала губы. Понадобились последние крохи самообладания, чтобы не броситься вслед за ним. Остановить и навсегда запретить уходить так. Оставлять ее одну. Только не он.
Выстояла, заглушив и сердце, и разум. Ватные ноги совершенно не хотели передвигаться. Только стоять. Еще одним памятником над Невой. Совсем как в прошлый раз. Олег, Витя, она и яхта… Все повторялось, словно в какой-то жуткой игре, только уровень с каждым разом становился все сложнее.
Глава 27. Счисление пути.
Счисление пути - вычисление
координат и направления движения
яхты с учётом дрейфа и сноса.
Морской словарь
Телевизор шумел новостями.
- Уле-Эйнер Бьорндален стал победителем гонки на...
- Льюис Хэмилтон завоевал третий титул в престижной....
- Хоккейная команда Президента в очередной раз обыграла...
Елена Васильевна время от времени поглядывала на телевизор и все никак не решалась выключить. В первый день после возвращения домой Аля то и дело переключала с одного спортивного канала на другой, все пыталась увидеть или услышать какие-нибудь новости о своем моряке. Второй день пролетел точно так же. На третий дочке повезло – на экране мелькнуло-таки обветренное и сияющее лицо Сафронова. Второй вахтовый капитан российской команды, смеясь над шутками товарищей, делился впечатлениями о пройденном участке пути.
- Этот этап оказался экстремальным! – Олег округлил глаза. – Уже через неделю после старта мы порвали спинакер. Потом начались дожди, и половина экипажа слегла с простудой. Свободных рук не хватало. Бывало, стоишь: в одной руке шкаторина, в другой ведро, а яхта в это время скачет по волнам в бешеном ритме. Брр...
- Кругосветка ведь отличается от ваших прежних регат, - журналист, молодой еще парнишка, с восторгом смотрел на спортсмена. - Скучаете ли вы по дому?
- По близким и друзьям – да, а по дому... – Сафронов усмехнулся. – Стартовать сложно. Первый месяц идет ломка. А потом входишь во вкус и понимаешь, что жизнь проходит не где-то, а здесь и сейчас. Вот он, дом! Словами это не передать.
- Но не жалеете, что участвуете?
- Нет! Жалею, что не решился раньше! Это лучшее, что со мной случалось.
- Впереди у вас год до финиша. Каким он видится?
- Чертовски соленым и мокрым. - Команда за спиной вахтового капитана разразилась новой волной хохота. Олег махнул на них рукой и с улыбкой продолжил. – А что касается года – большинство из нас в кругосветке впервые. Все профи, но на такой длительный срок в море еще надо было решиться. Вначале это кажется вызовом самому себе: слабО или нет. А потом приходит понимание: сколько веревочка не вейся, а место моряка – в море. И вызов уже не вызов, а так... Жизнь. Насыщенная, трудная, но такая, какой должна быть. От судьбы не уйдешь!
Аля не сводила взгляда с экрана. Даже не моргала. До последних слов. Потом в ней словно что-то надломилось. Первые секунды Елена Васильевна думала, что дочь расплачется. От радости, что увидела своего ненаглядного, или от чего-то другого. В глазах уже стояли слезы. Губы подрагивали.
Казалось, вот-вот. Но Аля очень быстро взяла себя в руки. Смахнув из уголков глаз прозрачные капли, оделась и вышла из дома. Налегке, без фотоаппарата, что вообще было не видано. Мать не успела даже спросить, что случилось, и когда ждать, как закрылась входная дверь.
***
Аля не знала, куда идти. Миновав всего пару кварталов, потерялась в своем районе. Раньше сотни раз видела эти улицы, изучила мельчайшие детали зданий в фотообъектив, а сейчас смотрела и не узнавала. Вместо картинок сознание рождало ощущения. Покосившийся фонарный столб – сомнение. Длинный жилой дом с облупившейся краской - отчаяние. Маленький цветочный магазин - горечь.
Чувства были похожими на те, что испытала, когда ушел отец. Ледяная пустота. А ведь она так любила его, так верила... Даже когда заболела мама, до последнего надеялась, что папа вернется. Приедет, как обычно приезжал из долгой командировки. Подарит куклу с длинными золотистыми волосами и глазами цвета моря. Посадит на колени и начнет рассказывать, как скучал... Она так хотела этого, но маленький мирок семьи по-прежнему оставался мал: брошенная жена и ненужная дочерь.
За неделями шли недели, ничего не менялось. Ожидание ржавчиной разъедало изнутри, вытравливая веру в право на любовь. Она училась заботиться о матери, быть независимой и сильной. Училась смотреть на жизнь иначе: из безопасного укрытия, сквозь объектив фотоаппарата. Со временем привыкла, и все наконец наладилось.
Учеба, вечно занятой Витя, беззаботный и искрящийся как фейерверк Олег... Все было понятно, просто и привычно. А теперь... Назад в прошлое.
Ни за что не хотелось пережить его снова. Вроде и причины не было. Тишь да гладь. Ее никто не бросал, не делал больно. Даже мама смолчала, когда пару дней назад она вернулась от бывшего жениха с чемоданом в руках. Тогда почему так плохо?
Настоящее категорически не желало быть "нормальным". Вроде так ждала Витиного выздоровления, возвращения домой... А в итоге оказался пшик. Как обворовали. Неподконтрольные человеческой воле эмоции и обстоятельства – тетрис, в котором реальность вдруг оставила огромные, ничем не заполненные дыры. А ведь раньше Аля так верила, что стоит лишь увидеть Олега, сразу полегчает.
Он самый лучший! Ее моряк с озорной улыбкой. Простой, понятный, ничего не требующий. Свободный от всего и... Всех. Сегодня Олег показался чужим. Это испугало. Словно ветер осеннюю листву, что-то незримое украло у нее приятное, щекочущее нервы чувство влюбленности. Незаметное дуновение, и сказка растаяла. Исчезла радость от узнавания. Больше не замирало сердце. Осталось лишь тепло от встречи с давним другом. Тем, что когда-то учил плавать, а потом поддерживал в трудную минуту.
А влюбленность... Оказалось, без нее вполне можно жить. Нельзя было без чего-то другого. Но пока, как ни старалась, Аля не могла понять - без чего именно.
***
В офисе Виктора Николаевича Строганова с самого утра бурлила работа. Узнав о том, что явился сам "генеральный", начальники всех отделов принялись штурмовать дверь приемной.
- Да мне всего на минуточку!
- У меня срочное дело!
- Я с августа жду!
Секретарь Строганова внимательно выслушивала ходоков, понимающе кивала и даже вздыхала, но дальше собственного стола пропускала только тех, кого вызвал сам Виктор. Их были единицы, а за час до обеда кабинет генерального директора закрылся для всех.
В гости пожаловал Лев Семенович Рогозин.
- Кого я вижу! – воскликнул тот, едва переступив порог. – Витя, ты уже в строю?
Строганов протянул руку для рукопожатия.
- Подозреваю, что после сегодняшнего наплыва желающих в этом убедиться, я пожалею о возвращении.
- Ты сейчас намекнул на меня? – Лев Семенович насмешливо сощурился.
- В первую очередь!
- Злой какой стал! Может, врачи тебе сердце не подлечили, а вырезали на хрен? Чтоб не мешало?
- Вряд ли кто-то ощутит разницу, - невесело усмехнулся Виктор. - Спасибо, что согласился встретиться.
Обменявшись любезностями, компаньоны устроились в креслах у большого, от пола до потолка, окна и попросили принести кофе. Пусть встреча с Рогозиным и была не самым приятным событием с выхода на работу, но кое-какие дела стоило утрясти поскорее.
Верфи не ждали. Работу по их восстановлению нужно было начать еще "вчера". И теперь Виктор был готов на шаг, который раньше даже рассматривать не желал.
Юлия Николаевна не заставила долго ждать. Поставив перед носом озадаченного босса чашечку ромашкового чая и кофе – перед гостем, она плотно прикрыла за собой дверь, давая понять, что разговору никто не помещает.
- Секретарша у тебя – золото, - восхитился Рогозин. – Сколько лет пытаюсь сманить ее к себе – ни в какую не соглашается!
- Я тебе ее завещаю, - глядя в свою чашку, вздохнул Виктор.
- Похоже, это единственный способ.
- Договорились, - голос хозяина кабинета внезапно стал серьезнее. - Но и до этого у меня есть, что тебе предложить.
- Слушаю, - уже без улыбки сказал Рогозин.