- Только то, что они могут бесплатно кататься по разным экзотическим местам, в то время как всем остальным приходится за это платить бешеные бабки, - усмехнулась я. - Но я постараюсь справиться со своим возмущением.
- Буду очень признателен.
Пришел лифт. Симон подхватил меня под локоть и ввел внутрь. Каждый нажал кнопку своего этажа. Когда лифт остановился на его этаже, Симон наклонился, поцеловал меня в щеку и пожелал спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответила я. Поднявшись на свой этаж, я выскочила и понеслась к себе в каюту. Мне нужно было срочно позвонить. Этот звонок должен был окончательно подтвердить, кем на самом деле является Симон Пурдис.
До сих пор все попытки связаться с Гарольдом Тейтльбаумом, моим шефом, оказывались безуспешны. Но на этот раз я была твердо настроена дозвониться до него во что бы то ни стало - и не за тем, чтобы катить на него бочку по поводу продвижения Лии, а чтобы спросить его о Симоне. Гарольд - старый зубр рекламного бизнеса; в средствах массовой информации, наверное, нет человека, которого он не мог бы похлопать по плечу. Если Симон Пурдис действительно пишет для журнала "Куда глаза глядят", Гарольд должен знать о нем все, кроме девичьей фамилии его матери. Впрочем, ее он, наверное, тоже знает.
Я назвала телефонистке номер моей кредитной карточки, потом домашний телефон Гарольда и принялась ждать, молясь, чтобы он оказался дома. Через несколько секунд он ответил.
- Гарольд! - взволнованно воскликнула я.
- Не желаю об этом слушать, Элен! - с места в карьер зарычал он, видимо, предполагая, что я выдам ему речугу по поводу Лии. Гарольду хорошо известна моя способность выдавать речуги, поэтому он, наверное, и избегал меня. - У меня тут дел выше крыши! Не неделя, а сумасшедший дом!
- Понимаю. Понимаю. Но я не о Лии. По крайней мере не сейчас!
- А о чем? Ты там влюбилась в корабельного Казанову и хочешь сообщить, что уходишь с работы и уезжаешь с ним на Антигуа?
- "Принцесса Очарование" не заходит на Антигуа. - Насчет первой части фразы он оказался прав. - На самом деле я тебе звоню вот зачем. Ты знаешь кого-нибудь из журнала "Куда глаза глядят"?
- Элен, тебе следовало бы подумать, прежде чем задавать такие вопросы. Нет ни одного журналиста из солидных изданий, которого бы я не знал!
- Конечно, Гарольд. Ты самый, самый, самый! Но меня интересует один конкретный журналист.
- Кто?
- Симон Пурдис.
Я затаила дыхание, ожидая, что ответит Гарольд.
- Знаю! Высокий такой, с темной шевелюрой. У него еще была невеста, юристка, которая утонула. Ее смыло с яхты.
Я начала дико хохотать. Признаюсь, весьма странная реакция на сообщение о смерти человека, но я таким образом, видимо, разряжалась, избавляясь от своих страхов, связанных с Симоном. Смеялась я еще и от счастья. Я была счастлива оттого, что человек, в которого я влюбилась, в конце концов оказался не потенциальным наемным убийцей.
- Элен, что с тобой? Ты в порядке? - обеспокоенно произнес Гарольд, слушая мой непрекращающийся смех - за десять долларов в минуту.
- Все прекрасно! - сообщила я. - Наконец-то!
- Слушай, так насчет Лии. Я ее повысил, так как этот ребенок хорошо знает свое дело благодаря тебе, и я думаю…
- Все прекрасно! - перебила я. - И Лия, и повышение, и вообще все!
- Вот в этом я сомневаюсь. Ты что-то на себя не похожа. Больно уж ты расслаблена!
- Я действительно расслабилась, Гарольд. Особенно после разговора с тобой. - Я улыбнулась. - Ну пока, на следующей неделе увидимся!
Я положила трубку, обхватила себя обеими руками и закружилась по каюте, чувствуя полную свободу. Симон меня не обманывал. Он честный, добрый и хороший!
Конечно, на корабле все равно оставался один человек, совсем не такой добрый и хороший - настоящий убийца, - но меня это больше не волновало.
Впервые с тех пор, как мы вышли из Майами, я надеялась, что смогу спать спокойно.
Сняв платье, я уже собралась было повесить его в шкаф на плечики, как вспомнила про конверт, который сунули под дверь каюты Джеки, когда мы ужинали. Я тогда незаметно спрятала его в карман, поскольку не хотелось рассказывать подругам, что произошло между нами с Симоном. Но теперь все разрешилось, слава Богу; он - не мой потенциальный убийца, я - не его цель. Поэтому я с легким сердцем выкинула, не раскрывая, конверт в мусорную корзину.
Да, Симон, наверное, впал в полное отчаяние, пытаясь достучаться до меня этими посланиями, хихикала я, продолжая раздеваться. Могу поспорить, наверняка он там излил всю свою душу, написал, как он ко мне хорошо относится, что-нибудь нежное и душещипательное.
Чем больше я думала об этой записке, тем больше мне хотелось в нее заглянуть. В конце концов я выудила конверт из корзины, вскрыла его, достала фирменный листок бумаги и принялась читать.
Первое, что мне бросилось в глаза, - это почерк, резко отличавшийся от того, которым были написаны предыдущие послания.
Сэм был левшой и писал с левым наклоном, так что его буквы больше всего напоминали неровные каракули, которые очень трудно разобрать. Но тот, кто писал записку, находящуюся у меня в руках, обладал прямо-таки каллиграфическим почерком: все буковки были очень четкими, аккуратными, изящными, особенно заглавные "т" - с красивыми завитками. Да, это каллиграфическое искусство или, во всяком случае, близкое к тому. Не требовало большого труда понять, что автор записки - не Симон.
Во-вторых, меня удивило то, что записка представляла собой детский стишок - или нечто очень похожее на детский стишок. Выглядело это так:
Три Белые Мышки,
Три Белые Мышки
Весело бегут вприпрыжку,
Весело бегут вприпрыжку.
В круиз отправляются бывшие жены,
Отвлечься хотят от забот напряженных.
Только одной не вернуться обратно.
Ах, Белая Мышка, как неприятно!
День шестой
Пятница, 15 февраля
19
- Мне надо с тобой поговорить, - заявила я Симону, когда он ровно в половине восьмого появился на прогулочной палубе для утренней пробежки.
- Значит, мы больше не злимся? Мы теперь издеваемся? - с обидой в голосе откликнулся он.
- Издеваюсь? Почему?
- Потому что во всех записках, которые я тебе посылал, я писал - "мне надо с тобой поговорить".
- К твоим запискам это не имеет никакого отношения, - тяжко вздохнула я. - Это имеет отношение вот к этой записке.
Я вынула из кармана шортов угрожающий детский стишок и протянула Симону.
Прочитав первые строчки, он отвлекся и посмотрел на меня.
- Три Белые Мышки? Это ведь ваше с Джеки и Пэт коллективное прозвище? Вы сами себя так называете?
- Угу. Читай дальше.
Добравшись до строчки "только одной не вернуться обратно", он опять посмотрел на меня.
- Похоже, у кого-то на корабле весьма специфическое чувство юмора. Кто это написал?
- Не знаю, Симон, но кто бы это ни был, он нанят моим бывшим мужем чтобы убить меня - до того, как корабль вернется в Майами.
- Струнка! - Он закатил глаза, точь-в-точь как Джеки, когда той хотелось показать, что я снова все драматизирую. - Тебе следует перестать принимать антиаллергены!
- Я не принимала никаких антиаллергенов! Я это все придумала, чтобы не говорить тебе правду.
- Правду о чем?
- Мне показалось, что именно ты - тот самый убийца, которого нанял Эрик!
Он молча уставился на меня. И смотрел довольно долго. Похоже, он начал сомневаться в моих умственных способностях. Поэтому я решила поторопить события.
- Мне действительно надо с тобой серьезно поговорить, - насколько можно спокойней произнесла я. - Мы не могли бы сегодня пропустить утреннюю пробежку? Пожалуйста!
Он только пожал плечами.
- В твоей каюте или в моей?
- В твоей. В моей, возможно, уже прячется убийца!
- Ну вот. Сейчас я тебе расскажу все с самого начала, - заговорила я, как только мы оказались у Симона. Он сел на кровать. Я принялась ходить по каюте, машинально подбирая разбросанную по полу одежду.
- Я не ждал гостей, - извинился он, явно смущенный моим аккуратизмом, наблюдая за тем, как я складывала и убирала туда-сюда его майки и брюки. - Но знаешь, Струнка, на кораблях такого класса для этого есть стюарды. Может, тебе наняться к ним на работу?
- Может быть. Но ты будешь меня слушать или нет?
- Уже слушаю.
- Хорошо. Во второй вечер нашего круиза, примерно около десяти часов, я заказала из каюты разговор с берегом. С Гарольдом Тейтльбаумом, моим шефом на фирме.
- Потому что ты психанула из-за того, что твою помощницу двинули на повышение без твоего ведома?
- У тебя хорошая память!
- То, что ты говоришь, трудно забыть. Впрочем, может, у тебя просто такая манера.
- Спасибо! - Я восприняла это как комплимент. - Ну и если ты помнишь, в тот вечер был шторм.
- Помню. Нас буквально переваливало с боку на бок.
- Верно. Мой телевизор ничего не показывал, и я сомневалась, будет ли работать телефон. Но все равно решила попробовать дозвониться до Гарольда. Случайно получилось так, что я врубилась в разговор между двумя совершенно незнакомыми мне людьми, причем один говорил отсюда, с корабля, а другой - с берега. По крайней мере мне так показалось.
- Ты поняла, о чем они говорят?