Закончив чтение, он сел прямее, швырнул листки на стол и взглянул на Кэт.
– У тебя есть оригиналы?
– Вместе с конвертами.
– Я слышал, ты говорила Уэбстеру, что получила их за последние несколько недель
– Так и есть.
– И не нашла нужным сообщить об этом мне?
– Я считала, что тебя это не касается. Он выругался.
– Хорошо, я была не права, – призналась Кэт. – Я никому о них не говорила, пока не получила третье послание.
– И тогда кому ты рассказала? Кроме Спайсера? Не сомневаюсь, что уж кому-кому, а Дорогуше Дину ты их показала.
– Я показала их Джеффу, – ответила Кэт, игнорируя его саркастическое замечание. – Затем Биллу.
– Поскольку служба безопасности телекомпании может быть скомпрометирована, – продолжил он. – Я слышал, как ты говорила ему это. Кто еще знает?
– Больше никто. Пародия на некролог прибыла со вчерашней почтой. Это была последняя капля. Сегодня утром в восемь я встречалась с полицейским детективом. – Кэт нахмурилась. – Чрезвычайно полезная встреча. Лучше бы я потратила это время на жемчужную ванну.
– Что он сказал?
Почти дословно она пересказала свой разговор с лейтенантом Хансейкером.
– Моей жизни, возможно, грозит опасность, но его больше интересовали мои ноги, на которые он все время пялился. Во всяком случае, он пытался задурить мне голову какой-то чушью относительно профессионального риска телезвезд, как будто я ничего об этом не знаю. От него несло дешевыми сигарами, дешевым лосьоном после бритья и дешевым мужским шовинизмом. Я сразу поставила его на место, но конечный результат все же таков: пока со мной что-нибудь не случится, полиция ничего не сможет сделать, кроме как курсировать на машине мимо моего дома несколько ночей в неделю. Ты можешь в это поверить?
– К сожалению, могу. – В течение нескольких секунд он изучающе смотрел на нее. – Поэтому ты была такая нервная в ту ночь, когда мы поймали Спайсера возле твоего дома, не так ли? И ты все еще чувствуешь себя не в своей тарелке.
Кэт, поджав губы, провела по джинсам влажными ладонями. Теперь, рассказав ему о своей беде, она вдруг страшно разнервничалась, отчасти из-за того, что он так хорошо умел читать ее мысли.
Алекс сидел неподвижно, впившись в нее глазами, от которых, казалось, ничто не могло ускользнуть.
– Что тебе нужно от меня, Кэт?
– Помощь.
Он саркастически рассмеялся:
– От меня?!
– Ты – единственный из моих знакомых, кто умеет мыслить криминально. – Ее глаза сузились. – Ты проходил специальную подготовку и имел дело с преступниками. Тебе нетрудно представить себе психологический портрет того типа, который мог бы совершить нечто подобное. Мне нужны твои оценки и выводы. Что это, глупые шутки или дело рук сумасшедшего? Что ты мне посоветуешь, выбросить, весь этот вздор из головы или рассматривать его как предостережение? – Кэт вдруг замолчала, затем, отбросив ложную гордость, добавила: – Алекс, я боюсь.
– Это я вижу. – Он продолжал внимательно и пристально смотреть на нее. – Ты – легкая мишень. Она нервно перебирала пальцами пряди волос.
– Я это знаю, но не хочу жить в башне из слоновой кости и становиться пленницей своего успеха и известности. Всегда есть риск, что какой-нибудь поклонник сойдет с ума на почве любви к своему кумиру. Большинство ограничиваются беготней за автографами. Но некоторые доходят даже до убийства. Однажды я присутствовала на похоронах одной молодой актрисы, которую в ее собственном доме застрелил поклонник, утверждавший, что любит ее. – Кэт печально покачала головой. – Алекс, ты и сам скоро поймешь, что чем известнее человек, тем большей он подвергается опасности и тем меньше у него шансов побыть в одиночестве.
– Писатели не столь известны, как телезвезды. Кэт не могла не признать его правоту. Задумчиво глядя на него, она проговорила:
– Вообще-то мне нравится быть знаменитой. Я солгала бы, если бы притворилась, что это не так. Но я плачу за славу немалую цену.
– С тобой подобное уже случалось? Она рассказала ему в общих чертах то, что говорила Хансейкеру о своей почте во время работы в "Переходах".
– Я научилась распознавать письма от обычных почитателей, даже если в них было много критики, и отличать их от писем, чьих авторов явно не назовешь нормальными. Иногда от этих посланий мурашки шли по коже, но большей частью я просто не обращала на них внимания. Ни одно из них не заставляло меня так беспокоиться. Возможно, я веду себя глупо и делаю из мухи слона, но…
– В этих статейках нет ничего угрожающего, – мягко заметил он.
– Знаешь, в противном случае, мне как раз было бы легче не обращать на них внимания. А так от них веет чем-то жутковатым. Нельзя бороться с невидимкой. И хотя я не вижу опасности, все равно чувствую, что она рядом. Может быть, это всего лишь мое воспаленное воображение, но в последнее время, идя по улице, я часто ловлю себя на том, что постоянно оглядываюсь через плечо. Я чувствую, что меня как будто…
– Преследуют.
– Да.
Алекс помолчал, обдумывая ее неохотно сделанное признание.
– А что ты сама думаешь обо всем этом, Кэт? Что все это значит?
– Нет, это ты скажи, что думаешь. Я пришла выслушать твое мнение. В уплату за этот треклятый омлет.
– Я едал и похуже.
– Спасибо.
Он сложил пальцы в кулак и задумчиво постучал ими по губам. Кэт не нарушила молчания, давая ему время привести в порядок мысли. Он не посмеялся над ее страхами, хотя в глубине души ей хотелось именно этого. Она предпочла бы, чтобы Алекс сказал ей, что ее напрасно беспокоят эти загадочные послания.
– Вот что мне представляется, – наконец сказал он, – но это всего лишь догадки…
– Само собой разумеется.
– Рассматривая наихудший вариант… Такое количество совпадений достойно Книги рекордов Гиннесса.
– Я тоже так думаю.
– Если рассматривать их поодиночке, все три смерти необычны, но вполне вероятны. Взятые вместе, они навевают весьма определенные мысли.
Кэт затаила дыхание.
– Продолжай, пожалуйста.
– Учитывая время и расстояние, тот человек, который тебе их прислал, вряд ли наткнулся на эти заметки случайно.
– Он знал об этих смертях.
– А возможно, сам их организовал. Конечно, если мы установим, что это были убийства, а не проявления Божьей воли.
– А… с чем мы имеем дело в данном случае?
– Если он убийца – а на сегодняшний день это все еще остается большим вопросом, – я думаю, перед нами не обыкновенный серийный убийца. Его жертвы не случайные люди. Их для него выбрала сама судьба. Однако он тоже приложил немало усилий, чтобы найти их, выследить всеми возможными способами.
– А зачем? Что им движет?
– Кэт, но это же просто.
– Донорское сердце, – хриплым от волнения голосом проговорила она. В груди у нее что-то сжалось. Алекс сказал именно то, что она так боялась от него услышать. Его гипотеза до мелочей совладала с теми теориями, которые приходили в голову ей самой.
– Эти трое реципиентов получили свои новые сердца в тот же день, что и ты, – продолжал Алекс. – Наш психопат знал одного из доноров и по какой-то неведомой причине не может смириться с тем, что его или ее сердце продолжает биться. Он явно не уверен в том, кому оно было пересажено, поэтому устраняет всех подряд. Одного за другим он отправляет к праотцам тех обладателей донорских сердец, которым была сделана операция в тот знаменательный день, зная, что рано или поздно убьет именно того, кого разыскивает.
– Но для чего?
– Чтобы остановить сердце.
– Это я знаю, но зачем его останавливать? Если он был так близок с донором, вероятнее всего, именно он и дал разрешение на трансплантацию. Почему ему пришлось внезапно изменить свое решение?
– Бог его знает. Может быть, он просто в одно прекрасное утро проснулся и подумал: "О Боже мой! Что я наделал?!" Семьям доноров приходится принимать подобные решения в спешке и не при самых благоприятных обстоятельствах. Возможно, его кто-то убедил или заставил так поступить. А потом эта мысль начала преследовать его, он больше не мог жить с чувством вины. Ты когда-нибудь читала Эдгара По, "Сердце-обличитель"?
– Но там сердце не похоронено. Оно на самом деле бьется.
– Да, но, как и герой этого рассказа, твой приятель-убийца, возможно, все время слышит это биение. Оно его преследует, сводит с ума. Он не может так больше жить и стремится заставить сердце замолкнуть навеки.
– Пожалуйста… – простонала Кэт.
Алекс потянулся к ней через стол и коснулся ее руки.
– Кэт, есть еще шанс, что мы далеки от истины. Ты спрашивала, что я думаю. Я думаю вот так. Остается надеяться, что я ошибаюсь.
– Но сам-то ты уверен, что прав. Он ничего не ответил, да ему и не нужно было этого делать. Она прочла подтверждение в его глазах.
– Давай на сегодняшний день считать, что мы не ошиблись. Тогда возникает вопрос: как он выследил всех этих людей, включая тебя?
Кэт объяснила ему то же самое, что накануне объясняла Хансейкеру, рассказав о картотеке с номерами ОСДО. Алексу потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить услышанное.
– Операции по пересадке сердца все еще вызывают интерес прессы и телевидения. Он мог просто обобщить информацию, которую получил от них. Кто знает? Пока мы не узнаем, кто этот человек, мы не поймем, как он действовал.
– У него, должно быть, есть деньги, – заметила Кэт.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что за последние четыре года он объехал всю страну.